Особенность конкретного простора - Виктор Коваль

Виктор Коваль

Особенность конкретного простора

1

В накопителе

Встреча

…В первой, может быть, декаде,Думаю, что до обеда.Так, понятно. Пушкин. Сзади.Лучше где? У Грибоеда?Где-нибудь в районе, вродеТрёх, возможно, без десьти?Да. В подземном переходе.Нет. Я должен быть к пятиНа Савёловском. С детьми,Понимаете – на дачу.Если к часу я иссякну,То тогда же вам и звякнуИ наш план переиначу.

В два конца – поймите – глупо!Я не корчу сибарита.Как у вас во вторник? Глухо…В среду? Тоже всё забито…Вот Господь послал заботу.Нет, я не могу. В субботуЯ – в хозяйственных вопросах.Вы, конечно, на колёсах?Вот и я хожу пехотойИ в тени жилых утёсовВоздыхаю с неохотой.

Жаль. От центра удалённый,Я – всему далековатый.У какой? Восьмой колонны?Знаю, нету там девятой.

Чтобы нам договориться,Надо очень постараться.Хочешь, в пятницу в 7.30В вестибюле у торца?!

Хорошо. В последних числах,К Малой Бронной по пути.У прудов – согласен – Чистых.Нет, я должен быть к пятиУ зубного Степаненки.Может, в восемь на Петровке?Буду я стоять у стенки,Знаете, в такой ветровке…

Думаю, что мы, наверно,Возле – около, примерно,Всё-таки пересечёмсяВ направлении взаимном,Непременно, непреложно,Между делом и поспешно.Это ведь вполне возможно?

– Да, конечно, неизбежно!

Природные условия

люли-люли, betula,

люли-люли, pendula[1].

В дорогу мама мне дала букетИз ноготков и гладиолуса.А этой твари по сю пору нет.Опять она куда-то подевалася!Ведь слышит, бестия, как издалёкаБранится мать «бессовестной скотиною»И призывает: «Клёпа! Клёпа!» —С букетом, словно с хворостиною.

Ну, до свиданья. Рейсовый автобусМеня повёз до станции Морозки,Качается в букете гладиолус,Мелькают за окном берёзки,Бабуля рядышком уснула,Я про берёзку думаю: бетула…

…Бетула, думаю, плакучая пендула.О как привык я к белизне твоей корыИ к рыжине подкоркового слоя!– Да! – за спиною кто-то говорит,—Уж таковы природные условия.– И каковы они? —                              бабуля встрепенулась.Мол, не спала, но вдруг проснулась.– Они – для разума                               желательная пища,Они – и радость наша, и беда.Сплошные горизонты! Широтища!А вот дороги наши – никуда!Ни к чёрту! Хоть возьми да тресни!И вот что интересно: еслиВдруг недород – то надо закупать.А денег нету. В силу недорода!Но хуже – урожай! Куда его ссыпать?Везти в Снежанск?Поломана дорога!Стою среди своих товарищей, растерян,Поскольку труд их урожаем обесценен.Да и «кому грузить?»,                              да и «на чём возить?»Не счесть вопросов иже с ними трудных.Ему порой бывает выгоднее – гнитьВ условиях таких паскудных!Кому – ему? Соображаю,Что – урожаю.– А вы как полагаете? – Я полагаю,Что о предметах, мне далёких, —                                                    не сужу.– Вы сходите? – спросила ПелагеяВасильевна. – По-моему, схожу.

Приехали. На станции МорозкиВстречаю Клёпу в обществе хвостатыхВокруг неё облезлых отморозков,Котов – неистребимых супостатов.Ну, курва! Пшла домой! —Стремлюсь её догнать,Из-под кустов, из-под земли её достать,За всё – физическим букетом                                              ей воздать,Словесною картиной угрожаяО пагубе иного урожая!

Передряга

Со мною случай на метро «Арбатской»Произошёл весьма дурацкий.

Запомним: нищий, к стенке прислонённый,Сидит с гармошкой – без руки.Навстречу панк идёт с причёскою зелёной,За мной постукивают шпильки-каблукиТрёх женщин – трёх различных рас.

Да. Я о фатуме, конечно, повествую.

Споткнулась чёрная. Но не о том рассказ —Она ногой поддела мятую, пустую«Джин-тоник» банку жестяную.И вот помчалась жестяная банкаС подскоками – к ботинку панка.Тот бьёт по банке – китаянке —Ей на подъём и под её замах.Она, в вельветовых штанах —Бьёт! – в гармониста попадает. НищийСам молодой, но с Карабаса бородищей,Единственной рукой с татуировкой «вор»Меня расстреливает банкою в упор!Я уклоняюсь, белую сбиваю проститутку,Её, чтоб не упала, ухватив за грудку.И мы вдвоём, испуганы, как дети,Заваливаем, падая, мента в бронежилете.

Он, свой отдельный наблюдая интерес,Бежал по службе – нам вразрез!

А я, увы, не в очень трезвом виде.Душа-предательница в пятки упадает.Но мент сказал мне: «Извините!»Да. Это выдумка. Такого не бывает!

О сколь же наши представленья скудныО том, что тут бывает. Божья воляНас уместила в три секунды —Как мы попадали, футболя.

Не хочешь – а влипаешь в передрягу,Хоть ты запрись, да окна все закрой!

Четвёртая секунда – и «Бродягу»                                                   на гармошкеИграет нищий. Да. Одной рукой

Зануда

Он муху называет «бедный Озрик»,Чей – помнит – фрак с брусничною искрой,Любитель говорить, что это возрастТаков уж… И не за горойПростор без возраста. Ну не зануда ль?Другой сказал бы: пустомеля.Однако, кто сумел бы Букстехуде,Как он, зануда,Отличить от Пахельбеля?

Он на себя бывал особенно похож,Когда травил вcё ту же с бородою байку,И у плиты со спичками: «Ну что ж,Давай-ка, брат, с тобой поставим „Чайку“».

Любитель: «Карты, – говорить, – сданы!»К ним, картам, с детства равнодушен,Внезапно бросить взгляд со стороны:«Ты пьян, прости, и оттого мне скучен».

А сам-то? По какой причинеЕго, вы думаете, мучает икота?И, вдруг, беседы дружеской посерединеОн затевает распрю о сангине,Что всё-таки, она – не терракота!

Мы на балконе с сигареткой холодеем,А в комнате, в виду ледовой брани,Давно уж, удрученные хоккеем,Не различаем шайбу на экране

В накопителе

В обратном Адлере на взлётном полеЯ вдруг задумался о волеВ нескромном понимании «хотеть»И в скромном понимании «стремиться».Гляжу: невероятно, чтоб взлететь.И, – чудо! – думаю, – чтоб приземлиться.

Сих дум случайные свидетелиСосредоточились со мной перед посадкойВ одном удушливом, потея, накопителе;Склонилась дочь над ученической тетрадкойДля —Не какого-нибудь там естествознания,Но, первым делом, отчеркнув поля,—«Для, – написала, – вольного писания»,Которое, конечно, начиналось с «Я»Такая-то: фамилья, имя, отчество,Где проживает и так далее.

А дальше думать ей уже не хочется,Впадать в бытописательство детальное

У ящика

Услуги по… коньков заточке.Неглинка. Помните, разнообразной пастойЗаправку шариковых ручек? В этой точкеВсем заправлял златозубастыйС тройной отсидкою Фарид.Он молнию вшивал мохнатой лапой,Крюк клюшки гнул паяльной лампой,Что синем пламенем горит.Он эту точку, видимо, держалНе для трудкнижки и не ради денег,Но – чтоб огонь его гудящий окружалИ света синего – сиреневый оттенок.

Плыви, плыви сиреневый туман.И то, что с ним рифмуется – туда же.Почтовый ящик. Я стою, как истукан,Читаю приглашенье к распродажеВ фасовке заводской ацетиленаИ полуфабриката шоколада.К чему бы это? Что это – эмблема?В каком контексте, и какого ляда?Читаю снова: да, гексахлоран,Башкирский мёд, вагон со стекловатой.А что? Разумно: старых шуб обменНа новые. Обидно, что с доплатой.Тут все, что подобает человеку,Как я – разнообразного достатка:Коттедж. Великолепный вид на реку.Песок. Бесплатная доставка.Ну, как же – разбежался! В Сингапур.

Да, да Египет, Крит, со скидкою путёвки…Я эту призывающую дурьВоспринимаю в качестве издёвки.

И тут ещё Свидетель ИеговыМне пишет:«Завтра – всё! А вы готовы?»

Оптовый рынок

Бывало, все услуги по —Один продмаг, одно сельпо.Теперь…Испания, керамика, смеситель,Германия, сушитель, нагреватель,И я как Витя, биожитель – потребительИ Леша, мой приятель – покупатель —Идём вдоль по рядам внимательно и бодро.В центре вниманья – голени и бёдраКуриные, и для морозной свежести —«Миф», «Дося» моющие принадлежностиИ «Ласка»;Сосиска венская, колбаскаДеревенская.Теперь их тут, как воздуха – навалом,А ведь бывало… Хватит о бывалом!

Особенность конкретного простора:Замылка взора,Тыщи как копейки,Рука судьбы,Плечо индейки

Магнит