Политическое животное - Александр Евгеньевич Христофоров

Александр Христофоров

Политическое животное

Этот текст – не документальная хроника, а все совпадения имен и событий лучше считать случайными. В то же время, если вы в чем-то твердо убеждены – то автор горячо поддержит вас, спорить не станет и подтвердит, что именно так все и случилось. К главному герою не относитесь строго: да, порой он неправ, эгоистичен, предается порокам и во многом максималист, зато принципиален и верит в людей. И еще: когда он произносит слово «детка», он немного прищуривает левый глаз, копируя какого-то киногероя – похоже, говорить так всерьез ему кажется несколько пошлым.

© А. Христофоров, 2020

© ИД «Флюид ФриФлай», 2020

© П. Лосев, оформление, 2020

Север и Юг

Три года назад я напоил ее так, что мы делали это прямо на песке. Четыре (пять?) коктейлей, и по темной лестнице мы скатились на ночной пляж.

– Ты, наверное, хороший любовник?

– Хороший, очень хороший, – сказал я. Она насмешливо покачала головой (рыжие волосы взметнулись над зелеными глазами).

– Да, и похоже, оч-ч-чень скромный!

– Нет, не скромный, потому и хороший.

И она снова смеялась. Море шелестело волнами и отдавало нам свое тепло, песок попадал в рот, в уши и туда, куда ему ну точно не стоило попадать.

– Мам, я сегодня буду поздно, я пью с мужчиной моей мечты. Да, мам, все хорошо. Обязательно мам, я наберу. – Она звучно хлопнула «лягушкой» и обернулась ко мне: – Знаешь, я уже полгода сижу на гормонах и могу заниматься сексом, не боясь забеременеть.

У нее была несчастливая любовь. То есть если любовь бывает – это уже счастье, просто расставание было тяжелым. Она ничего не ела, не хотела ходить в душ и делать прически. Хотите сбросить лишний вес – влюбляйтесь и страдайте. Она теряла килограмм за килограммом, и ее перевели на принудительное питание. Гормоны, капельницы, мать носит в туалет и ванную. Через полгода она открыла глаза и поняла, что вновь хочет жить. Перед тем, как я все это узнал, я увидел ее фото в интернете – у нее были потрясающие зеленые глаза, густые, рыжие, как в школе, волосы и уже совсем не школьная женская фигура.

…Если такие, как она, бросают вызов, обязательно нужно победить. Или рассмешить. Хотя это и есть победа – она засмеялась.

– Нет, не скромный, потому и хороший!

– Да, ты похож на мужчину моей мечты!

Мы скатились на ночной пляж по темной лестнице, нас захватила суета объятий.

– Не останавливайся, – попросила она.

Мы еще долго лежали на песке, перевернувшись на спину и широко раскинув руки. Каждый думал о своем. Нам было хорошо так – вместе и в то же время наедине с собой. Оказалось, что все ее мысленное усилие было направлено на наш допинг.

– Какой, ты говоришь, рецепт? Водка, апельсиновый сок и персиковый ликер?

– Да, водка, апельсиновый сок и персиковый ликер. «Секс на пляже».

– Да, детка, это секс, и он действительно на пляже! – звонко захохотала она.

Я засмеялся, посмотрел на лунную дорожку и встал. Вода была теплой, я вытянул руки и оттолкнулся ото дна. В тот раз она действительно не забеременела.

Дела складывались неудачно, деньги, заработанные в столице, давно закончились, и мне приходилось опять искать жилье. Я больше не мог оплачивать прекрасную комнату с видом на собор и соседкой-художницей с сотней длинных косичек. Не знаю, что привлекало меня сильнее – вечерний бой курантов или задушевные разговоры со служительницей кисти и холста за стаканом пенящегося сидра. В любом случае я не мог заплатить за полгода вперед, как требовал того хозяин. Поэтому я собирал свои пожитки, а художница восседала посреди комнаты, на свалке из брюк, книг и других мужских вещей. Она любила мороженое в вафельных стаканчиках, и мою прощальную вечеринку «сделала» бутылка сидра и шоколадный рожок. Мороженое капало на неровный паркет, она ловко слизывала сладкое с пальцев и болтала ногами.

– Ну и куда ты теперь? Поедешь обратно, в столицу?

На днях у нее купили картину, и в ее голову даже не могла закрасться мысль о том, что у меня не было ни копейки – только под парадным стояла машина, ее я занял на несколько дней у товарища, чтобы перевезти вещи или даже ночевать, если окажусь без крыши над головой. Ну а куда везти вещи – я еще не решил, но точно знал, что по дороге туда я заеду к Феликсу. Он уже несколько месяцев хотел заполучить мой среднеформатный «Роллейфлекс». По бросовой, конечно, цене.

– А ты бу-у-удешь заходить в го-о-ости? – капризно протянула она.

– Да, Мона Лиза, улыбнись – и не успеешь оглянуться, стану пред тобой, как лист перед травой!

Мы крепко обнялись, и через ее плечо на стене напротив входа в комнату я увидел снимок широкого заснеженного проспекта – блики зимнего солнца мерцали на замерзшей мостовой, и машины плотным потоком ползли по своим делам. Я чмокнул ее в щеку, и общая дверь щелкнула за моей спиной, я спустился по винтовой лестнице во двор.

В машине был полный бак, и я подумал, что, в общем-то, мог бы доехать и до столицы. Едва ли мне было нужно туда, но возможность сорваться давала иллюзию свободы. Впрочем, я и в самом деле был свободен, и даже слишком: ни работы, ни жилья, ни женщины, которая меня по-настоящему ждет. Завибрировал телефон, я поднял трубку.

– Дорогой, пошарь в карманах, мои трусики не остались где-то у тебя?

– Нет, детка, в моих карманах только песок.

– Знаешь, я слышала, тебе негде жить, я нашла прекрасный вариант! – заявила она. Честно говоря, такая житейская практичность нисколько не вязалась с ее легкомыслием и желанием сваливать бытовые сложности на мужчин.

– И что за вариант?

– Отдельная квартира, морской район, одна комната, ремонт, триста за месяц! – Презентацию она провела с чувством и расстановкой. Я прикинул, что свой «Роллей» отдам за пять сотен, не меньше, на первый месяц хватит, дальше решим. По крайней мере, сегодня я уже буду знать, где оставить вещи.

– Да, дорогая, что я должен делать?

– Запиши номер, дашь человеку задаток, он вручит тебе ключ!

Я запомнил номер телефона и договорился о встрече. Оказалось, все серьезно – агент, база адресов в любом районе. Я решил даже не устраивать «смотрины» – пусть интерьер квартиры окажется сюрпризом. После