Информационная война: история против историков - Федор Чешко

Федор Чешко

Информационная война: история против историков

Эта статья написана по материалам докладов на секциях «Фантастика и боевые искусства» и «Игры с историей» фестиваля «Звездный Мост-2005». Поэтому и кажется уместней (да и удобнее) представить материал в виде этакого сводного протокола. Итак…

Докладчик (устраивается за трибуной, раскладывает шпаргалки, откашливается): Для начала хочу подчеркнуть: все, что будет говориться… Э-э… молодой человек в маске, что это вы там ползаете между стульями? А? Нет, это не практические занятия. Соберите, пожалуйста, ваши «жучкИ» и не мешайте работать. О чем я?.. Ага, так вот: все, что будет говориться далее – это всего-навсего мое мнение, без каких бы то ни было претензий на абсолютную истину. Если угодно, информация к размышлению. Или к спору. Для затравки – чтоб, значит, затравить. Итак…

Предмет данного разговора имеет самое прямое отношение к истории и к войне, а значит – к исторической и к военной фантастике. Реконструкция прошлого, или моделирование будущего, или сотворение совершенно параллельного мира – увы, решая любую из этих задач трудно не соприкоснуться с темой информационной войны (даже если авторский замысел не предполагает касаться ни этой темы, ни хотя бы обычной «военной войны»). К сожалению, информационные конфликты – локальные, мировые, гражданские и бог знает какие еще – с древних времен так въелись в наш обиход, что мы частенько их не замечаем (а заметив, не всегда узнаем). И напрасно.

Актуальнее всего эта тема, естественно, для исторической фантастики в обиходном понимании оного термина – т. е. для «фантастики прошлого» (забудем на некоторое время, что моделирование будущего тоже вполне можно отнести к фантастике исторической). Возьму на себя нахальство утверждать, что сама история ведет с пытающимися в ней разобраться беспрерывную информационную войну.

Собственно, основных источников исторической информации у нас не много. Даже очень не много. Археология (разрозненные обломки прошлого, которые мы с переменным успехом пытаемся сложить в нечто более-менее правдоподобное), письменные источники, из которых преизрядная часть (а для некоторых эпох – как бы не все) – художественные произведения… И сплошь да рядом все эти источники, мягко говоря, оч-чень неоднозначны. Даже археология.

Пожалуй, преступления коварной дамы Истории против человеческого любопытства можно условно разделить на три категории.

К первой следует отнести случайные недоразумения. Примером могут служить хотя бы залежи так называемых «предметов культового назначения» (каковой термин в переводе с археологического языка на общеупотребительный звучит как «а бис його зна, що воно за чудэрнацька штукэнция»).

Более тяжким, но также не носящим признаков злонамеренности является введение в заблуждение без предварительного умысла. И тут тоже примерам имя есть легион.

В «Слове о полку Игореве» ветра наименованы Стрибожьми внуками. Допустимо ли на основании этого делать вслед за академиком Рыбаковым вывод, будто Стрибог на два мифологических поколения старше простых стихий, «повелитель повелителя ветров» и безоговорочно верховное божество? Ведь источник информации в данном случае – поэтический образ (причем христианской эпохи, так что его автор мог уже в нюансах канонического язычества малость плутать).

Никто же не станет утверждать, что звук-то в вакууме, оказывается, превосходнейше распространяется – ссылаясь при этом на фильмы Лукаса, в коих космические корабли в межзвездном пространстве рвутся с громоподобным грохотом. Между прочим, Лукас и сам прекрасно понимает, что в вакууме распространяется, а что – нет. Но грохот взрывов показался ему непременным условием создания образа катастрофы, и потому законам физики пришлось отдохнуть.

Или стойки кулачных бойцов на хурритских изображениях: по-детски выставленные кулачки, кокетливо выпяченные животики (и не только)… Хурриты были никчемными драчунами? Возможно. Но не доказано. Ибо современные изображенным «боксерам» художники не умели передавать пропорции человеческого тела и динамику движений. Между прочим, к перечисленным достижениям изобразительное искусство шло не менее трудно, чем, например, наука – к понятию вакуума.

Подобных, в т. ч. и гораздо более серьезных, примеров, повторюсь, множество. А потому, дабы в этом множестве не увязнуть, ограничусь характерной иллюстрацией, почерпнутой не из новейших научных трудов, а из газеты глубоко советских времен. В, как тогда выражались, «глубинке» некоей среднеазиатской республики юный «товарищ с косичками», гуляя, обнаружил валун с высеченной на нем обширной и явно древней надписью. О находке был немедленно уведомлен школьный педагог, тот вызвал ученых… Вскоре текст был расшифрован, готовился ряд фундаментальных (в том числе и диссертационных) работ о находке – правдивом повествовании про то, как в незапамятной древности охотился на данных среднеазиатских просторах некий царевич Бакар-Тегин… И все бы хорошо, но об этих вышедших уже на академический уровень делах узнали кинематографисты. И выяснилось, что лет за несколько до эпохальной находки в упомянутых местах снимали исторический фильм, а сама находка – остатки реквизита (художнику дали фотографию подлинного то ли хеттского, то ли иранского текста, каковой он и скорректировал в меру собственного разумения исторического колорита).

К слову сказать, сим анекдотом я намеревался изумить слушателей на семинаре «Игра с историей» фестиваля фантастики «Звездный Мост – 2005». Так вот, изумить не удалось (во всяком случае, всех). Присутствовавшие профессиональный историк и археолог данный факт не только знали, но и охотно поправили меня в некоторых нюансах. Вероятно, не лишь автору давнишней газетной статьи пришел в голову вполне резонный, но чисто риторический вопрос: а сколько еще таких же, но не разоблаченных царевичей продолжают добычливую охоту на страницах авторитетных научных изданий?

Слегка отвлекусь: некоторые научные теории и способы их отстаивания сами по себе вызывают невольные аналогии с информационными боевыми действиями. Отличительной чертой, верней – опознавательным знаком подобных явлений зачастую служат, как это ни странно, выражения типа «как известно» и «не подлежит сомнению». Мне, например, посчастливилось жить и учиться в то время, когда совершенно не подлежал сомнению факт холоднокровности динозавров. Редкие попытки опровержения всерьез не принимались. А среди них были весьма оригинальные и убедительные – например, теплотехнический расчет английских ученых, доказывавший: для функционирования холоднокровного Tyrannosaurus rex температура окружающей среды должна была составлять что-то около +200 °C (причем с точки зрения тиранозавра это бы воспринималось как легкий морозец). В последнее время черты все той же «какизвестности» начинает приобретать точка зрения, будто динозавров покрывала густая перьевая растительность (ведь не подлежит сомнению, что динозавры – предки птиц, значит…).

А непосредственно когда я писал эти строки, канал «Discovery» вещал, что раз на поперечных спилах костей ископаемого динозавра Timimus и современного белого медведя обнаружено сходное чередование темных и светлых полос (что, возможно, является следствием периодических различий скорости роста), то, значит, этот самый динозавр впадал в зимнюю спячку. Без комментариев. Только одна справка: белый медведь в зимнюю спячку не впадает.

А несколько раньше на том же канале в передаче о древнем Египте показали выцарапанный на стене недостроенной и брошенной пирамиды рисунок – накрененную чашу, из которой проливается жидкость, и сообщили, что это, «как известно» (!), символ то ли благословения, то ли святости (не расслышал точного термина за бубнением синхронного перевода). Напоминаю: пирамида очень немаленькая, заброшена недостроенной (то есть даром пропали уйма труда и наверняка немало жизней человеческих), кругом безводная пустыня, до христианства с его причастием и чашей Грааль пара тысяч лет… В таких условиях проливание из чаши, думается, не может символизировать ничего, кроме бессмысленного расточительства. Но вот, поди ж ты… Невольно вспоминается классика родимой фантастики – «Затерянный мир», профессор Челленджер и его знаменитое: «Лекторы-популяризаторы по сути своей паразиты»…

Реплика с места: то есть я так понимаю, что вы отстаиваете известную мещанскую точку зрения – история, мол, непознаваема, а потому и изучать ее нечего. Так?

Ну, во-первых, не могу не вступиться за мещан. Слово это аж никак не ругательное, означает оно всего-навсего «горожанин». Собственно, бранные ипостаси терминов «мещанство», «мещанин», «обыватель» тоже наследие своеобразной информационной войны недавней эпохи «подчинения личного общественному». Когда идеология требовала внедрения в сознание масс, будто забота о личном быте – тяжкий порок.