Пиппи Длинныйчулок садится на корабль - Астрид Линдгрен

Астрид Линдгрен

Пиппи Длинныйчулок садится на корабль

Пиппи Длинныйчулок садится на корабль

Если бы кто-нибудь оказался в этом маленьком-премаленьком городке хотя бы проездом и вдруг заблудился на окраине, он обязательно заметил бы Виллу «Виллекулла». И вовсе не потому, что было в ней что-то особенное, — самая что ни на есть обыкновенная развалюха, окруженная заброшенным садом. Однако незнакомец, скорее всего, остановился бы и захотел узнать, кто живет в этом доме. Все жители маленького-премаленького городка, конечно, знали, кто там живет и почему на веранде этого дома стоит лошадь. Но человек, приехавший издалека, знать этого не мог. И он, ясное дело, удивился бы. В особенности если час был поздний, почти темно, а по саду бегала маленькая девочка и по всему было видно, что она вовсе не собирается ложиться спать. И тогда он непременно подумал бы: «Интересно, почему мама этой девочки не отправит ее в постель? Ведь все дети в это время уже спят».

Откуда ему знать, что мамы у этой девочки не было? И папы у нее тоже не было. Она жила на Вилле «Виллекулла», что значит «Вилла Вверхтормашками», или «Дом Вверхдном», совсем одна. Хотя и не совсем-пресовсем, если уж говорить точно. На веранде у нее жила лошадь. И потом у нее была обезьянка, которую звали господин Нильссон. Но откуда знать об этому приезжему! А если бы девочка подошла к калитке, — ей это захотелось бы сделать непременно, ведь она любила поболтать, — то незнакомец воспользовался бы случаем, чтобы хорошенько ее разглядеть. И при этом он обязательно подумал бы: «Даже у рыжих детей я никогда не видел столько веснушек!» И после мысленно добавил бы: «Собственно говоря, ужасно симпатично быть веснушчатой и рыжеволосой! Если и выглядеть к тому же отчаянно веселой, как эта малышка».

Потом его, может быть, заинтересовало бы, как зовут эту рыженькую девчушку, которая ходит одна по саду поздним вечером, и, если бы он стоял у самой садовой калитки, ему стоило лишь спросить:

— Как тебя зовут?

И тут же послышался бы звонкий и веселый ответ:

— Меня зовут Пиппилотта Виктуалия Рульгардина Крусмюнта Эфраимсдоттер Длинныйчулок, дочь капитана Эфраима Длинныйчулок, который раньше был грозой морей, а теперь — негритянский король. Но все называют меня просто Пиппи.

Вот оно что! Стало быть, эту девочку звали Пиппи Длинныйчулок. А что папа у нее негритянский король — это она сама так решила. Потому что ее папу однажды, когда он вместе с Пиппи плавал под парусом, сдуло в море, и он исчез. Но ведь папа Пиппи был довольно толстый, и она решила, что он никак не мог утонуть. Скорее всего, волны выбросили его на остров, после чего он стал королем и правил множеством негров. Пиппи была в этом уверена.

Если у незнакомца было в тот вечер свободное время, если он не спешил на поезд и мог поболтать с Пиппи подольше, он узнал бы, что она живет на Вилле Вверхтормашками совсем одна, если не считать лошадь и обезьянку. А если у незнакомца было доброе сердце, он тут же подумал бы: «Бедный ребенок, на что же она, собственно говоря, живет?»

Но об этом ему вовсе не следовало беспокоиться.

— Я богата, как тролль, — говорила сама Пиппи.

И это была чистая правда. Папа подарил ей целый чемодан золотых монет. Так что незнакомцу вовсе не нужно было беспокоиться за нее. Она отлично справлялась со всем и без мамы. Конечно, некому было говорить ей по вечерам: «Ложись спать!» Но Пиппи нашла прекрасный выход: она говорила это сама себе. Иногда она делала это не раньше десяти: Пиппи никак не могла поверить, что детям обязательно нужно ложиться в кровать в семь вечера. Ведь в это время все самое интересное только начинается! Поэтому незнакомец напрасно удивлялся бы при виде того, как Пиппи носится по саду, когда солнце уже село, спустилась прохлада, а Томми и Анника давно посапывали, лежа в своих кроватях.

А кто такие Томми и Анника? Ой, ну конечно, проезжий незнакомец о них и понятия не имел! А я знаю, что Томми и Анника — друзья Пиппи, с которыми она играла. Они жили в доме рядом с Виллой Вверхтормашками. Жаль, что этот проезжий не пришел сюда чуть пораньше. Ведь Томми и Анника торчали у Пиппи целыми днями, не считая того времени, когда бывали в школе или ели дома. Но так поздно вечером они, конечно, спали, ведь у них были папа и мама, которые считали, что детям полезнее всего ложиться спать в семь часов.

Если бы у того незнакомца была целая куча свободного времени, он, после того как Пиппи пожелала ему спокойной ночи и отошла от калитки, постоял бы еще немножко. Ну просто для того, чтобы посмотреть, в самом ли деле Пиппи, оставшись одна, сразу же отправилась спать. Он мог бы спрятаться за оградой и осторожно подглядывать за ней. Кто знает, а вдруг Пиппи вздумалось бы покататься верхом, как она любила иногда по вечерам. Кто знает, а вдруг она пошла бы на веранду, подняла на своих сильных руках лошадь и вынесла бы ее в сад! Тут уж незнакомый проезжий точно стал бы тереть глаза, проверяя, не видится ли ему все это во сне.

«Что же это в самом деле за девочка? — сказал бы он про себя, выглядывая из-за дерева. — И как это только у нее хватает сил поднять лошадь? В жизни не видел я таких странных детей!»

И в этом он был бы совершенно прав. Пиппи была самым удивительным ребенком, по крайней мере в этом городке. Может, в других местах и есть более удивительные дети, но в этом маленьком-премаленьком городке никого удивительнее Пиппи не было. И нигде-нигде, ни в этом маленьком городке и ни в каком другом месте на всем земном шаре, не было никого, кто бы мог помериться с ней силой.

Пиппи ходит по магазинам

В один прекрасный день, когда солнце светило, птицы щебетали, а во всех канавах журчала вода, Томми и Анника прибежали к Пиппи, подпрыгивая от радости. Томми прихватил с собой несколько кусочков сахара для лошади. Они сначала постояли на веранде и похлопали по спине лошадь, а потом уже пошли к Пиппи. Когда они вошли к ней в комнату, она еще спала. Ноги она, как всегда, положила на подушку, а голову спрятала под одеяло. Анника ущипнула ее за большой палец ноги и сказала:

— Просыпайся!

Господин Нильссон, маленькая мартышка, уже проснулся и сидел под потолком на лампе. Тут одеяло стало понемножку шевелиться, и из-под него высунулась рыжая голова. Пиппи широко раскрыла свои светлые глаза и улыбнулась.

— Ну и ну, так это вы щиплете меня за ноги! Мне приснилось, будто это мой папа — негритянский король — проверяет, нет ли у меня мозолей.

Она села на край кровати и натянула на ноги чулки — один коричневый, другой черный.

— Да, как бы не так, пока их вот носишь на ногах, никаких мозолей не натрешь, — сказала она, надевая большие черные туфли, вдвое больше ее ног.

— Пиппи, что мы сегодня будем делать? — спросил Томми. — Нас с Анникой отпустили из школы.

— Ха! Успеем придумать. Скакать вокруг рождественской елки мы не можем, это мы делали три месяца тому назад. Кататься по льду до обеда тоже не получится! Копать золото было бы здорово, но это у нас тоже не выйдет, ведь мы не знаем, где оно зарыто. Между прочим, больше всего золота находится на Аляске, там, куда ни пойдешь, наткнешься на золотоискателей. Нет, нам надо придумать что-нибудь другое.

— Да, что-нибудь поинтереснее, — сказала Анника.

Пиппи заплела свои волосы в две тугие косички, которые встали торчком, и задумалась.

— А что, если нам отправиться в город и походить по магазинам? — спросила она наконец.

— Так ведь у нас нет денег, — возразил Томми.

— А у меня есть, — ответила Пиппи.

И чтобы доказать это, она тут же открыла свой чемодан, битком набитый золотыми монетами. Пиппи зачерпнула целую пригоршню монет и высыпала их в карман своего передника.

— Вот только найду свою шляпу, и тогда порядок, можно отправляться.

Но шляпа куда-то подевалась. Пиппи заглянула в дровяной ларь, но там ее почему-то не оказалось. Заглянула в хлебницу, стоявшую в кладовке, но там лежала только подвязка для чулок, сломанный будильник и маленький сухарик. Под конец она пошарила на полке для шляп, но нашла там только сковородку, отвертку и кусочек сыра.

— Никакого порядка в этом доме, разве тут найдешь что-нибудь! — недовольно заявила Пиппи. — Правда, этот кусок сыра я давно искала, хорошо, что он нашелся. Где ты, шляпа? — закричала она. — Пойдешь ты с нами в магазин или нет? Если ты сейчас же не найдешься, будет поздно.

Но шляпа так и не нашлась.

— Ах так, сама виновата, раз ты такая глупая. Не жалуйся после, когда я приду домой, — добавила она строго.

Вскоре они уже топали по дороге в город: Томми, Анника и Пиппи с господином Нильссоном на плече. Солнце сияло так ярко, небо было такое голубое, а дети были такие довольные! В придорожной канаве бурлила вода. Канава была глубокая, до краев наполненная водой.