Свобода не воля. Часть 2. Медвежий праздник - Алексей Янкин

Свобода не воля

часть 2: Медвежий праздник

Алексей Янкин

Лучше впасть в нищету, голодать или красть

Чем в число блюдолизов презренных попасть.

Лучше кости глодать, чем прельститься сластями,

За столом имеющих власть.

Я был в Мексике, взбирался на пирамиды

Безупречные геометрические громады

рассыпаны там и сям на Тегуантепекском перешейке.

Хочется верить, что их воздвигли космические пришельцы,

ибо обычно такие вещи делаются рабами.

© Алексей Янкин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1

041

На берегу реки стоит худощавая совершенно седая женщина. Заплетенные в две длинных косицы волосы ниспадают по обе стороны головы на грудь. Она, выпрямившись, смотрит из-под руки на подходящих путников. Наконец, очевидно узнав одного из них, радостно вскрикивает и идет торопливо навстречу. Несмотря на то, что голова её пепельного цвета, женщина еще сравнительно молода. Очевидно непростая жизнь отложила на её облике свой отпечаток. Несколько болезненная худоба и грустные темные глаза говорят о пережитых страданиях. Но блеск раскосых глаз все же выдает не угасший интерес к жизни.

– Это Аина-Ойе, старшая в стойбище, Сокум по ихнему. – шепчет Никита своей спутнице и так же ускоряет шаг навстречу женщине, радостно возвышая голос, – Здравствуй, здравствуй тётушка Аина!

– Накта-Юм! Давно, давно не видала тебя! Смотри, экой ты стал! Совсем, совсем охотник, – в свою очередь говорит женщина с едва уловимым акцентом, цокая языком и покачивая головой, – Таль-таль-таль.

В это время подходят еще две женщины, значительно моложе. Аина представляет их:

– Это Тата и Сойтыны. Ты их помнишь верно. В детстве не раз играли вместе, – смеется она, видя смущение соплеменниц. Те, хихикая, робко жмут протянутую молодым человеком руку.

– А это Маргарита, – указывает на своих спутников Никита, – И её брат Михаил.

– Мита и Микуль? Пока ты, Микуль, больше на медвежонка похож, чем на Михаила. – женщина говорит настолько просто, что мальчик даже не нашел нужным обидеться.

Все три женщины с интересом рассматривают спутников Никиты, при этом, как они не пытаются скрыть, особое их удивление вызывает огненный цвет волос пришедшей девушки. Лохматый ластится у их ног, с радостным поскуливанием бросаясь то к одной, то к другой. Похоже он помнит их.

– Мы проделали долгий путь и хотели просить у вас гостеприимства, – продолжил меж тем Никита.

– Ай-я. О чем говоришь? Ты у нас совсем как дома. Ладно, ладно. Потом расскажешь. А пока пошли в деревню. Вот-то обрадуются люди. Ведь недавно совсем тебя вспоминали. Как отец?

– У него все нормально. Правда я видел его последний раз в конце весны, но тогда был жив здоров. Тоже интересовался, буду ли этим летом у вас.

Так, весело болтая, подошли к двум здоровенным корзинам, наполовину загруженным свеже-пойманной рыбой. Одну за ручки ухватили Тата и Сойтыны и, весело переговариваясь на своем языке, бросая лукавые взгляды на молодого человека и несколько настороженные на его спутницу, быстро пошли вперед. Вторую вызвались нести Никита и Маргарита. Аина несколько поотстала, сворачивая сеть. Мальчик, почувствовавший сразу к женщине расположение, остался помочь ей.

– Почему мы Мита и Микуль, я поняла. Очевидно это Маргарита и Михаил по местному. А что такое Нактаюм? Никита?

– Не Нактаюм. – поправил охотник, – А Накта. Юм. Накта отдельно, Юм отдельно. Это означает Никита Младший. А младший, потому что они моего отца так же звали, Нактой. Теперь он у них Накта-Ум, тобишь Старший Никита.

– Так ты Никита Никитович? – догадалась девушка.

– Нет. Я Никита Антонович.

– Не поняла?

– Ну, моего отца Антоном зовут. А они когда то звали его Никитой. Что тут непонятного?

– А-а, – протянула девушка с усмешкой, – Ну разумеется. Так-то оно конечно понятней стало.

– Да не важно это. – отмахнулся Никита.

Разговор их меж тем прервался сам собой, как только миновав опушкой перепутанную ветвями ивовую рощицу они оказались ввиду небольшого посёлочка. Туземная деревушка состояла едва из пяти-шести бревенчатых избушек, нескольких лабазов на длинных тонких ногах и пары расположенных несколько поодаль чумов. На высоком берегу все той же реки обсыхали перевернутые вверх днищем две лодки – обласа. Здесь же, на воткнутых в песок палках растянута с той же целью сеть.

Еще издали их увидали занятые до того каждый своим делом люди. Они дружно повставали, всматриваясь в приближавшихся. Едва Никиту узнали, раздались приветственные голоса и к ним стали подходить мужчины и женщины, здороваться с молодым охотником, хлопая его по плечам, отпуская шутки по поводу его внешности, подтрунивая над отросшей на щеках изрядной щетиной (которая у самих отсутствовала напрочь), одновременно вполне доброжелательно поглядывая и на его спутников. Никита отшучивался, уделяя понемногу внимания то одному, то другому, называя их по именам, что, очевидно, льстило каждому из поименованных. Замечал перемены, произошедшие с хозяевами. Он не был здесь уже два года. Подошедшая Аина присоединилась ко всеобщей веселой суматохе. Михаил растерянно топтался позади. Женщина, опомнившись, вытащила его вперед и представила соплеменникам. Наконец все угомонились и разошлись, продолжая заниматься прерванными делами. Аина подвела гостей к одной из избушек, сообщив, что они могут остановиться отдохнуть здесь.

Сложив в доме на указанные лавки свои пожитки, гости разместились у тлеющего во дворе костерка. Вскоре им подали то, что осталось от недавней всеобщей утренней трапезы: хлеб, вареную рыбу на большом блюде и загустевшую до состояния крутого киселя холодную уху в больших кружках. Гости не привередничали, ели с большим аппетитом. Аина сидела рядышком, покуривая маленькую трубочку и смотрела на молодого человека материнским взглядом, изредка задавая вопросы о его близких и отвечая на его вопросы.

За прошедшие с нашего первого знакомства с Аиной-Ойе годы в жизни туземцев произошло слишком много перемен. В большей степени тяжких. Умерла прежняя «Сокум» (то есть мать рода), старая Олон-Хэ. Умерло и еще несколько стариков. Теперь главой рода считалась Аина. Лет пятнадцать назад Аина вышла замуж за одного из мужчин стойбища, Вашку, бывшего закадычного друга главного смутьяна поселка – Унтары. Так как Унтары тоже претендовал на руку красавицы-внучки Олон-Хэ, друзья ни на шутку перессорились. Дело дошло до драки, чуть не до смертоубийства и Сокум Олон-Хэ вынуждена была вмешаться, велев девушке наконец выбрать кого то одного из претендентов. Аина-Ойе отдала предпочтение Вашке.

Он оказался вполне хорошим и добрым мужем, очень любил жену. Делал вид, что не замечает, как она изредка тоскует по чужеземцу Накте. Да и что ревновать к тому, от которого осталось лишь воспоминание. Вскоре у них родился сын, названный бабушкой Уруктаем. Может имя не дало мальчику удачи в жизни, едва ему исполнилось восемь лет, как он утонул, играя с друзьями в реке. Смерть сына сильно подкосила мать. Аина в несколько месяцев состарилась и поседела. Но больше детей им с Вашкой духи не дали. Тем не менее они жили дружно, ни в чем не упрекая друг друга.

Вскоре после конфликта с Вашкой из-за Аины, окончательно рассорившись с бывшим другом и обидевшись на всех соплеменников, Унтары исчез из стойбища и несколько лет его не было. Гадали, не задрал ли уж его медведь? Затем он вернулся. Все сразу заметили произошедшие в нем перемены. Это был другой человек, много повидавший, много испытавший, много познавший нового. Унтары работал у «ручу» на газовом промысле (соплеменники так и не смогли понять, что такое, этот таинственный «газ»). Был проводником у геологов. Даже какое-то время жил в большом городе где-то далеко на юге. Он рассказывал такие удивительные вещи, о которых никто и слыхом не слыхивал. Именно Унтары привез в подарок первый транзисторный радиоприемник с «солнечными» аккумуляторами, из которого туземцы узнали – насколько обширен и многообразен мир вне их селения. И если старшие, кто еще успел побывать в интернатах, что-то знали, то для молодежи это было открытием. Благодаря появившимся транзисторам быстро восстановилось знание языка ручу. Двое молодых парней даже ушли на заработки, несмотря на то, что сам Унтары их от этого отговаривал.

Унтары после возвращения так и не женился. Сладил себе отдельно избушку в паре сотнях шагов от поселка, куда переселился со своей престарелой матерью, о которой очень трогательно заботился. Его хмурое лицо всегда освещала улыбка радости, когда он глядел на неё. Это был единственный близкий ему человек. Унтары занялся лечением и понемногу шаманил, говорил с духами, в чем проявил большой талант, заняв место ушедшего уже из этого мира Ёлтаги. Это признали не только жители поселка, но и обитатели самых отделенных деревень туземцев, откуда приходили гонцы звать Унтары для проведения различных обрядов.