Обретение - Амита Аджая

Обретение

Амита Аджая

© Амита Аджая, 2017

ISBN 978-5-4485-6484-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Диана

Мы не можем вырвать из нашей книги жизни ни одной страницы, только прочитав ее, мы понимаем, для чего она была написана…

В юности Диана была другой: целеустремленной, принципиальной, твердо отстаивающей свои убеждения, идущей напролом, невзирая на трудности.

Диана была твердо убеждена в том, что жизнь ей умной, красивой, раскроет все пути, любые дороги.

Реальность оказалась более прозаичной. В этом мире филолог с красным дипломом был не особо кому нужен. Два года она мыкалась по чужим углам в деревне, чтобы в сельских школах добросовестно нести «просвещение в массы». Каково же было ее удивление, когда она, наконец, осознала, что массам не нужна ни ее «филология», ни ее пресловутые принципы и убеждения, демонстрировавшие ее старомодные взгляды на жизнь.

Оказалось, что ее взгляды о том, как нести то самое «просвещение», ее многочасовые подготовки к урокам никого не интересуют. Как и, собственно, результаты этих трудов. Ее быстро охватило разочарование.

Чтобы не задохнуться в атмосфере серого всеобщего равнодушия, ей, как воздух, необходимо было большое пространство. Она решила уехать в большой город.

Неизвестность страшила, однако окончательно поборов страх, она отправила анкеты на сайты по поиску работы.

Через три недели ей пришло два положительных ответа.

Ее внезапный отъезд совершенно никого не обеспокоил в школе.

«Если хочешь, езжай, вместо тебя найдем замену», – сказал ей директор.

Сборы были недолгими. Никто из коллег и не обратил на это внимание. Каждый был занят собой, своими проблемами. Вот она – повседневная реальность мира.

Не смотря, на ожидания, ее спонтанный, долгожданный переезд в большой город ничего не решил. Проблем стало только больше. Решение бытовых проблем отнимало много сил. Она не чувствовала опоры под ногами. Она буквально тонула в бытовых проблемах.

Диана сосредоточенно думала, что мешает ей в жизни, что ее тяготит. Взвешивая все аргументы, она решилась и написала заявление об увольнении. Впереди ее ждала неизвестность, на ней висели кредиты, но она почувствовала огромное облегчение. Груз свалился с души. Она чувствовала, что эта работа ее эта тяготит. Нужно было с чего-то начинать. Она вспомнила, что когда то у нее было два положительных ответа от работодателя, однако тогда она погналась за более щедро оплачиваемым вариантом.

Решив рискнуть, она позвонила второму работодателю. Сердце громко и часто стучало от сильного волнения. На том проводе никто долго не брал трубку. Наконец, ей ответили.

На следующий день она шла на собеседование, а через месяц уже полностью освоилась на новой работе. Не смотря на то, что добираться до нее теперь было в два раза дольше, новая работа не так тяготила, как прежняя. Приходилось раньше вставать, но она была рада новым переменам в жизни.

В это же время она встретила свою первую любовь.

Ее тускло-серая жизнь, наконец, обретала какой-то смысл.

Она была счастлива рядом с ним и несчастна без него. Дни, когда он был в командировках, тянулись бесконечно долго. То, что он не чувствует к ней тех чувств, которые испытывала она сама, она поняла не сразу. Эти мысли начали проявляться постепенно. Его раздраженное молчание. Его частые командировки, будто он сбегал. От кого? От нее? От чего? От ее чувств? Неужели она ему в тягость. Поначалу она сваливала его состояние на напряженный график его работы. Профессия пилота обязывала. Однако очень быстро она поняла, что проблема не в работе. Проблема в нем, в ней, проблема в отсутствии взаимопонимания, любви.

Однажды он сказал, что хочет уйти.

Оказалось, что у него уже давно есть девушка и ребенок в другом городе. В то время, когда она страдала от разлуки, он был с семьей.

Она не останавливала его, когда он, собрав вещи, ушел.

Словно нить какая-то оборвалась в душе. Мир потускнел и стал неинтересен, исчез ее смысл.

Она снова была одна.

Как – то раз, идя по дороге к метро, она увидела большую толпу поющих цыган. Они пели старинный цыганский романс. Песня лилась, лилась с надрывом, затрагивая самые потаенные струны ее души. Она остановилась. От необъяснимого волнения у нее перехватило дыхание. Она не понимала ни слова, но песня разрывала ее душу. Ей хотелось запеть, вторить этой цыганке. Петь также с надрывом, всем израненным сердцем, всей истерзанной душой.

Она, было, подалась вперед, но тут, же себя одернула. Не может она этого делать! А вдруг ее увидит кто-нибудь из ее знакомых.

Будто стыдясь своих внезапных порывов, убегая от своих тайных желаний, она быстро пошла к метро. По дороге она размышляла о собственной жизни.

Что с ней стало? Когда она вдруг стала такой? Ведь раньше она была свободной, независимой от суждений и оценок других.

Ночью ей приснился сон. Она совсем юная девчонка, танцует возле костра. Танцует, что есть силы, смеется громко, заливисто. Она никого не замечает. Словно весь мир у ее ног, до того она счастлива в эти минуты, у нее кружится голова от счастья, душа поет, а сердце замирает в сладостном чувстве безудержного детского счастья.

Резко проснувшись, она долго не могла прийти в себя. Сон был настолько близок и реален, ей казалось, она до сих пор чувствовала горячее дыхание костра и безграничное, волнующее счастье внутри. Будто сейчас это было с ней, пару минут назад.

Сон, как тонкая связующая нить, обнажил воспоминания ее жизни.

В поселке, где она провела детство, у них был старый дом с прекрасным садом.

Сад – прекрасное творение ее деда, восхищал всех в округе.

Сад был неприкосновенен, никто из посторонних не должен был там находиться. Право на вход туда имели только близкие члены семьи.

В этом саду росли сладкие, ароматные яблони, посаженные рукой деда. Особенно прекрасен сад был весной. Аромат цветущих деревьев весной благоухал на всю улицу. Цветущий сад дурманил, манил, обещал долгое прекрасное лето.

Любила она летними днями забраться в беседку с книгой, смотреть в бездонное, голубое небо, наивно разгадывать плывущие фигуры облаков.

В те незабываемые минуты душа ее пела, рвалась в безоблачное яркое будущее.

Весь в белых цветах, с благоухающей сиренью, красавец – сад, был немым свидетелем обид, душевных невзгод, нечаянной радости, счастья всех обитателей дома. Сад укрывал и ее, Диану, от всех детских обид и напастей, слез первой неразделенной любви. Он утешал тихим шелестом листьев, ароматом сладковатых яблонь и умиротворяющей тишиной.

Где же сад ее детства? Что с ним стало?

Лет десять назад, она бывала на своей родине. После смерти ее стариков дом был продан. Она никогда не интересовалась, кому его продали, знала лишь, что дом был отдан в хорошие руки.

Ей захотелось увидеть его.

Поддавшись внезапному порыву, в выходные дни, она отправилась в места своего детства. Она несколько раз спрашивала зачем, для чего она едет туда. Но так и не могла дать себе ответа.

Дом был виден издалека, он стоял, будто на возвышенности, на пригорке, подальше от остальных домов. Он ей показался маленьким, не таким большим как в детстве.

Весь в бурьяне, стоял он тоскливо посреди печальной разрухи. Наконец, она увидела сад. Сиротливый, неухоженный, угрюмый, словно немой упрек прежним хозяевам, предавшим и забывшим его.

Где – то забор упал, где – то еще держался. Видно, что после смерти деда никому не было дела до забора. Окружающее дом запустение отталкивало, шокировало.

Чувствуя огромное волнение, она шла через большую ограду, прокладывая дорогу через плотный бурьян к саду. Крапива больно жалила, репей раздирал в кровь ноги, слезы наворачивались на глаза.

Наконец, она зашла в сад.

В саду царило такое же запустение, он также зарос бурьяном, повсюду валялся разный непонятный хлам: арматура, пластиковые бутылки, пакеты. Она не могла поверить своим глазам. Огромная гора мусора был свалена прямо в углу.

Не смотря, на общее запустение, деревья стояли. Они стали выше, могучее, крепче. Еще живут…, будто в немом ожидании…

Вопреки всему.

Ей было горько, видеть заброшенный сад, после того, как знала она его совсем другим, ей стало горько и стыдно. Стыдно, что так безмолвно предала она память деда, отдавшего немало сил и лет на его создание.

«Я уйду, а сад будет жить… радовать вас…», – говорил он, держа ее, маленькую девчушку, на руках. Он заботливо срывал, давал ей пробовать на вкус ранетки, подмороженные после первого морозца, отчего они казались сладким, самым прекрасным угощением на земле.

Тихо было в саду.

Она стояла, как завороженная, посреди затаившегося безмолвия. Слезы вновь подступили к глазам. Она упала на траву и уже не сдерживала рыдания, плакала о своей жизни, об одиночестве, о тоске по прошлому.