Вертолетчик - Игорь Фролов

Фролов Игорь Александрович

Вертолетчик

Бортжурнал N 57-22-10

Памяти ВВС СССР

Первое предисловие

(оказалось слишком серьезным для книжки армейских историй)

Мировая история пишется крупными мазками — страны, народы, войны, революции — сплошная геополитическая тектоника. Если и встречаются в этом глобальном движении отдельные судьбы, то принадлежат они, как правило, «великим» — творцам этой самой Истории. Но нет в этом хоре места для простого человека. Прожив отмеренное, он просто канет в небытие, оставшись разве что в памяти родных и близких, постепенно растворяясь в памяти двух-трех поколений. А ведь именно такие бесконечно малые, умножаясь до бесконечности, и создают движение Времени.

Человеческая память похожа на звездное небо. Ее чернота сияет звездами отдельных воспоминаний. Лучше запоминаются те события, которые были освещены той или иной эмоцией — страхом, ненавистью, радостью, счастьем, наконец.

Именно по этим ярко окрашенным событиям человек идентифицирует себя, свое индивидуальное существование. Это те самые точки, по которым можно провести график жизни, мировую (как говорят физики) линию исследуемого субъекта.

Вот эта простая мысль — оставить в информационном массиве человечества свой бит информации, кусочек своей жизни — и подвигла меня к написанию этих историй. Выбор места и времени был естественен — конечно, армия, как самый динамичный и насыщенный событиями отрезок моей биографии. И самый веселый. Потому что служил я офицером в армейской авиации, летал на вертолете Ми-8 борттехником-воздушным стрелком. А должность борттехника (да еще и стрелка), этакого кентавра, совмещающего землю и небо, соединяющего несоединимое, — эта должность уже по определению заключает в себе смеховой катарсис.

Принимаясь за построение всего лишь одного отрезка собственной мировой линии (чуть более двух лет длиной), сразу ввожу ограничения.

Первое: никаких трагедий. За жизнь убедился, что настоящих трагедий, достойных занесения в анналы, очень мало, много меньше, чем принято думать. Зато веселого в жизни очень много — его только нужно уметь увидеть. А чем дальше во времени описываемые события, тем добрее и забавнее они становятся.

Второе: никакой художественной литературы. Стиль — вещь хорошая и нужная, но, по-моему, в жанре историй он должен отдыхать. Требуется по возможности просто изложить то, что произошло. Поменьше литературной мимики и ужимок, восполняющих провалы смысла, запрет на указующий смех за кадром. Правда и ничего, кроме правды, — но, конечно, слегка подведенной, дорисованной для выразительности. Голая информативность с безбоязненным использованием банальностей и штампов (которые, не стесняясь, использует сама жизнь), краткий конспект индивидуального бытия…

А теперь, после этого инструктажа, я, борттехник Ф., приглашаю вас на борт. Мы совершим полет на вертолете Ми-8 (винтокрылая машина всех времен и народов) по чудесной стране моей молодости — ВВС СССР, памяти которой и посвящается все нижеследующее.

Второе предисловие,

или Смех цвета хаки

А знаешь ли ты, уважаемый читатель, кто сочиняет анекдоты про армию? Кто смеется над ставшей притчей во языцех военной тупостью? Ты думаешь, этим занимаются саркастичные интеллектуалы, в свое время «закосившие» от службы и, тем самым, сохранившие не только ум, но и остроумие? Отнюдь!

Военный юмор — дело рук самих военнослужащих. Огромный армейский организм вырабатывает смех как жизненно необходимый гормон. Противоречие между неумолимым Уставом и свободной волей человека разрешается только смехом (веселым, злым, сквозь слезы — любым!), который и помогает «стойко переносить все тяготы и лишения военной службы».

Юмору подвластны все армейские касты — от солдат до маршалов. Солдаты смеются над офицерами, офицеры — над солдатами, и те и другие — над собой. Воинская служба прививает чувство юмора даже тем, кто не обладал им до армии. Поэтому профессия «Родину защищать» не только самая трудная и опасная, но и самая веселая. Даже медики (включая патологоанатомов) с их черным и жгучим как перец юмором стоят на ступеньку ниже…

Виды и рода войск отличаются по степени смешливости. Чем объяснить, например, что флот и авиация смеются больше остальных? Может быть тем, что их рацион усилен шоколадом и копченой колбасой? Или тем, что моряки и летчики периодически отрываются от земли? Ответа на этот вопрос автор не знает, несмотря на свою (пусть и недолгую) службу в Армейской авиации.

Впрочем, ответа и не требуется. С помощью этого вопроса мы плавно переходим от общих рассуждений о военном юморе к самому юмору. За те два с половиной года, которые в буквальном смысле пролетели в небесах Приамурья и Афганистана, борттехник вертолета Ми-8 (в дальнейшем — просто борттехник Ф.) собрал небольшую коллекцию забавных историй. Почти два десятка лет пролежали они в темном углу памяти, и только теперь он предлагает эти истории твоему благосклонному вниманию, читатель.

Часть первая

Союз

В качестве эпиграфа — история, найденная в Интернете:

«Есть в Амурской области два населенных пункта, которые имеют названия Магдагачи и Могочи. Так вот, был в Магдагачи вертолетный полк. И тут в период всеобщего развала и сокращения армии приходит кодограмма — полк расформировать. Сказано — сделано. Солдат распределили по другим частям, офицеров тоже, кто выслужил свое — на пенсию, казармы сравняли с землей, все, что плохо лежало — распиздили, вертолеты перегнали. И тут приходит еще одна кодограмма — ошибочка вышла, оказывается, полк надо было расформировывать в Могочи (там тоже был вертолетный полк)».

И в дополнение — цитата из письма однополчанина:

«…Все вертолеты просто списали, выстроили в две линейки на нашей стоянке, поснимали оборудование. В августе пригнали с Новосибирска специальную машину со здоровенными ножницами, и эта тварь за 2 часа порвала все 24 (столько их осталось) наших вертолета на маленькие куски. А мы стояли, и, глотая слезы, смотрели на всю эту гадость. Когда все закончилось, довольный машинист вылез и сказал «Ну как я их?».

После таких известий не оставалось ничего другого, как взять и вспомнить все. С самого начала. Чтобы исчезнувший полк (один из многих) воскрес хотя бы частично — и продолжал жить уже независимо от моей ненадежной памяти. И назло той силе, которая стерла его с лица земли.

1985 год. Амурская область, поселок Магдагачи, вертолетный полк. Несколько лейтенантов-двухгодичников после окончания Уфимского авиационного института прибыли для прохождения службы.

Маленький поселок при железнодорожной станции лежит среди мелкорослой амурской тайге. Желтеют березы, краснеет черемуха, синеет небо. Деревянные тротуары, чистые лужи. Пахнет горящей на огородах картофельной ботвой. Осень.

Устроились в сыром, холодном офицерском общежитии. Спали, укрывшись поверх одеял новыми плащ-накидками — спасало от сырости. Совсем немного времени оставалось до антиалкогольного указа, и в магдагачинских магазинах еще стояли бутылки спирта «этилового питьевого». Вечера коротали под жареную картошку и спирт. Приняв на грудь, писали на родину длинные письма типа: «Сейчас ночь, на аэродроме тихо, только потрескивают остывающие пулеметные стволы». Дни проводили в учебном ангаре на стоянке, лениво перелистывая инструкции по эксплуатации вертолета. Устав от учебы, играли в «коробок» или гуляли в пристояночном леске.

Однажды, когда лейтенант Ф. от скуки решил углубиться в инструкцию, ангар потрясли глухие удары. Выбежав на улицу, лейтенант застыл. Открывшаяся взору картина была чудовищна — особенно для лейтенанта Ф., который родился и вырос в Южной Якутии, среди тайги. Он увидел, что возле ног двух лейтенантов валяется с десяток огромных (шляпка с блюдце) белых грибов. Лейтенанты подбирали грибы и с криками «получи, фашист, гранату!» швыряли их в стену ангара. Грибы разлетались в клочки.

— Что вы делаете, уроды! — заорал лейтенант Ф., бросаясь на амбразуру.

Лейтенанты прекратили побоище и удивленно смотрели, как лейтенант Ф. дрожащими руками собирает оставшиеся грибы.

— Ты чё? — спросили они.

— Через плечо, — сказал лейтенант Ф. — Привыкли на Урале опята со свинарями жрать… Это же белые! Не любите, не ешьте, но бить-то зачем?!

— Белые? — искренне удивились лейтенанты. — Так вот они какие, эти белые… А мы думали — поганки!

Все еще осень. Лейтенанты пока не обмундированы. Им выдали отрезы на шинели, на кителя и брюки, но летного обмундирования пока нет. Они перемещаются по расположению части в «гражданке».