Черные стрелы (СИ) - Игорь Конычев

Игорь Конычев

Черные стрелы

Пролог

 Война между двумя народами окончена.

 Восстановлен столь желанный мир.

 Настороженность, постепенно сменяется безмятежностью. Когда на горизонте нет видимой опасности, а с неба льется мягкий солнечный свет — люди часто становятся беспечны.

 Но пролитая однажды кровь не исчезает бесследно. Как все тайное, рано или поздно становится явным, так и расплата за содеянное приходит неминуемо.

 Так или иначе.

 В прошлом нет будущего, но в будущем всегда найдется место для прошлого. Черной тенью оно скользит в тумане, безошибочно находя дорогу во тьме по звуку бьющегося сердца.

 От прошлого нельзя убежать.

 Нельзя изменить то, что уже случилось.

 И только будущее подвластно человеку, если в нем найдется достаточно мужества, чтобы лицом к лицу встретиться с тенями, призраками минувшего.

 Но что станется, если  призраки найдут воплощение в реальном мире и окажутся сильнее человека?

Черные стрелы

Нагретая солнцем и теплом человеческого тела, сухая солома источала приятный, даже уютный запах. Пусть и слабо, но она покалывала открытые участки кожи, причиняя нежеланное неудобство, но даже так, явно выигрывала у твердого днища телеги.

 Мужчина лежал в глубокой скрипучей повозке. Закинув руки за голову, он разглядывал голубое осеннее небо, немного щурясь от теплых лучей заходящего солнца. Ему нравилось следить за пушистыми облачками, неспешно и безмятежно проплывающими наверху. Это всегда успокаивало.

 Телега ощутимо тряслась, но и зачастую резкие рывки, словно убаюкивая лежащего на соломе человека. Он лежал, слушая негромкий разговор двух мужчин, сидящих в изголовье, что переливался с журчанием пробегающей мимо узенькой речушки.

 Мужчина с хрустом потянулся и закрыл глаза. День, проведенный на городском рынке, порядком утомил его, а покупатели, сразу же облепившие телегу успели порядком надоесть. Теперь же, когда все выделанные шкуры были проданы, и пришла пора возвращаться домой, мужчина тихо радовался долгожданному спокойствию.

 Мысли о доме всегда согревали его душу, где бы он не находился: будь то шумные города или темные леса Приграничья, в которых пришлось провести двенадцать долгих лет. Мужчина не считал, что ему не повезло, и он оказался одним из трех юношей, выбранных для военной службы на благо королевства.

 Отец всегда служил своему сыну примером во всем, и пойти по его стопам казалось в те дни счастьем. Лежащий в телеге мужчина искренне недоумевал, почему его старик так грустно смотрел сыну  вслед, когда тот покидал родную деревню, чтобы вступить в один из пограничных отрядов.

 Пришедшее позже осознание не принесло ни радости, ни удовлетворения. Его старик знал, что ждет сына и, видит бог, не желал ему такой судьбы.

 Когда четырнадцатилетний мальчик, покидающий отчий дом, оглянулся назад, то увидел мать горько плачущую на плече у мужа. Такой он ее и запомнил. Она не дожила до того дня, когда ее сын, спустя двенадцать лет, вернулся домой целым и невредимым.

 Год тогда еще юноша, провел в тренировочном лагере армии Арсетрда, затем еще один год в пограничном отряде и еще восемь лет в густых лесах Наэры, воюя с народом этих земель — детьми Леса. Восемь долгих лет бесконечных вылазок, разведки окрестностей, засады, облав, кровавых стычек и  отражения неожиданных атак противников.

 Однако, это было еще не все.

 Неприятные воспоминания десяти лет войны, меркли в сравнении с теми, что пришлось пережить после того, как между королевством людей и лесным народом был объявлен мир. Десятки лет войны за земли остались в прошлом, и недавние враги вынуждены были объединиться перед лицом новой опасности.

 Пролитая в Великих Лесах кровь впиталась в священную для наэр землю, лишив духов этих мест рассудка. Они вырывались наружу из своих убежищ, ведомые неудержимой жаждой крови, оказавшейся столь сладостной для призраков прошлого.

 Все, кто попадал под влияние духов Застывшего леса, изменялись навсегда, становясь его безликими тенями, с которыми объединенная армия наэр и людей вела войну уже несколько лет.

 И эта война, в отличие от минувшей, оказалась сущим кошмаром, каждый год в круговерти которого, тянулся бесконечно долго.

 Теперь же, когда бывший солдат, спустя дюжину лет вернулся домой, отслужив положенный ему срок, прошлое продолжало преследовать его. Оно не отступало ни на шаг, днем — маяча размытой тенью за спиной, а ночью — заключая в свои объятья и шепча на ухо бесчисленные воспоминания о пережитом кошмаре.

 Вот и сейчас, прошлое обдало мужчину неприятной волной холода, когда ему вспомнились кровопролитные бои, погибшие товарищи и колючий страх перед неизвестностью, затаившейся среди мертвого леса и слившейся с пляшущими тенями и непроглядным туманом.

—  Сынок, может, дождешься ночи, прежде чем спать? — сухой и немного дребезжащий голос принадлежал немолодому мужчине, правящему двумя запряженными в телегу лошадьми.

 Его волосы, как и длинную бороду уже окрасила серебром седина, но в глазах все еще искрился юношеский задор. Поводья он держал одной правой  рукой, так как лишился левой очень давно, когда нес службу на границе.

— Да пусть поспит, — второй голос, звучал намного мягче и доброжелательнее, а его обладатель, грузный мужчина средних лет, носил серые свободные одежды пилигрима.  У него было добродушное, открытое лицо с крупным носом и толстыми губами, с которых не сходила приятная улыбка.

— Я не сплю, — лежащий в телеге сверкнул зелеными глазами, но не спешил вставать. Пошарив рукой, он взял изогнутую соломинку и принялся задумчиво жевать ее кончик.

— Ну, тогда смени меня, а то старые кости уже ноют! — потребовал правящий лошадьми старик, заерзав на твердой скамье и закряхтев.

— Хорошо, — мужчина легко сел и еще раз потянулся. Перебравшись вперед, он принял поводья из руки отца, заняв место на козлах.

— Вот спасибо, Тенро! — теперь пришла очередь старика растянуться на ароматной соломе. — Я подремлю чуток, разбуди, как устанешь. — Эй, а ты-то куда! — Возмутился он, когда в телегу запрыгнул большой лесной волк и, радостно вывалив язык, уставился на старика своими желтыми глазами.

— Нагулялся, Ар? — оглянувшись через плечо, Тенро подмигнул волку и тот вильнул хвостом, видимо в знак согласия. — Ложись, поспи.

— Лучше бы ты так об отце заботился, а не об этой животине! — сокрушенно проворчал однорукий мужчина, неохотно двигаясь, когда мохнатый волк, свернувшись калачиком, улегся рядом с ним. — Приволок это мохнатое чудовище, на наши головы!