Пластун - Владимир Лиховид

Пластун

Владимир Лиховид

© Владимир Лиховид, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Запорожцы! Низовые или сечевики, как их называли на Украине.

Своеобразное мужское сообщество, братство, возникшее к концу XV века близ устья Днепра на ничейных тогда «диких» землях. Братство отчаянных храбрецов, лихих голов, порвавших со своим кругом, ценящим превыше всего личную свободу и честь!

Не признавая над собой никакой власти, кроме принятых большинством голосов казаков, законов Коша, запорожцы твёрдо отстаивали православную веру на украинских землях и защищали южные границы Речи Посполитой от татарских и турецких нашествий.

Но отношение к запорожцам на Украине было противоречиво. Украинское дворянство-шляхта, их недолюбливала за дерзкий нрав и независимость. Но часто использовала казаков в своих постоянных сварках за власть. Правившие страной польские магнаты сечевиков вообще терпеть не могли за непокорность и защиту православия. Но нуждались в их силе и воинском искусстве, в борьбе против постоянно грозивших Польше мощнейшей Османской империи и Крымского ханства. Простой народ, из недр которого казаки в большинстве своём и происходили, любил их за храбрость, защиту веры и презрение к «панам». Но побаивался крутого нрава сечевиков…

Считая себя «лыцарями», людьми чести и воли, запорожцы презирали «чёрный» крестьянский труд и свысока относились к «холопам». В мирные времена – обычно весенне-зимний период, когда основная масса сечевиков расходилась по домам, соседство с ними было сущим наказанием для жителей сёл и местечек на Украине. С утра до вечера, просиживая в шинках, казаки поглощали огромное количество спиртного и гуляли вовсю!

Обычным явлением были погромы и дебоши, устраиваемые запорожцами. Задеть на улице богато разодетого пана, двинуть по физиономии из-за пустяка своего соседа-мужика или затащить при случае девку на сеновал – всё это для сечевиков считалось банальным времяпровождением.

Поэтому мещанское население и польские власти облегчённо вздыхали, когда к концу весны низовые вдруг дружно прекращали гулять. Смиренно шли казаки в церковь, где искренне каялись во всех своих больших и маленьких грехах. И, получив благословение от священника, уходили на юг, за пороги на Сечь!

Значит, вновь будет дерзкий набег на татар или турок. Значит, вновь где-то далеко будут сверкать сабли, и литься ручьём молодецкая кровь…

Такими и остались в памяти народа запорожские казаки: и немного пираты и разбойники, и рыболовы, и охотники, и храбрейшие в мире воины, отстаивашие родную землю от разного рода врагов!

Вот им, моим славным предкам казакам Славного Войска Запорожского Свирепого и посвящаю эту книгу.

Часть первая

Глава 1

Что-то свистнуло и дед Микола, захрипев, плавно опустился на колени. Ярко-жёлтый соломенный брыль свалился с головы старика, обнажив длинный седой оселедец. Стрела, ещё дрожа жёстким чёрным оперением, торчала из его горла. Окаменев, Иван смотрел на тоненькую алую струю, быстро заливающую рубаху-вышиванку своего деда.

– Диду, диду… – хлопец, отбросив вожжи, кинулся к нему и обхватил ещё тёплое тело обеими руками.

– Визг и дробный стук копыт резко ударили в уши. Смуглые всадники, в остроконечных лисьих малахиях и овчинных чекменях дико вопя, крушили всё вокруг себя кривыми саблями:

– Татары! Татары! Рятуйся хто може! – люди в панике заметались по улицам и дворам, жалобный вой и крики ужаса поднялись над селом. Женщины хватали детей и пытались укрыться в погребах и овины. Мужики – кто бросился прятать своё добро, кто просто топтался на месте, не зная, что делать. Некоторые взялись за топоры и вилы, но было поздно. Низкорослые лохматые татарские кони, казалось, возникали из ниоткуда, вмиг заполонив улицы. Схваченные арканами падали на землю люди, плавали в лужах крови тела тех, кто пытался сопротивляться…

Оставив убитого деда, Иван метнулся под воз и замер за колесом. Сжавшись в комочек, пытаясь стать как можно меньше, незаметнее, он побелевшими губами шептал слова молитвы.

Простоволосая, прижимая к себе младенца, выскочила из горящей хаты соседка, тётка Мария. Держась за подол её платья и вопя во всё горло, бежали во след за матерью двойняшки – Андрейка и Миколка, пяти лет отроду. Взрыли землю широкие копыта татарской лошади. Смуглый воин в овчинной безрукавке оскалясь, схватил женщину за волосы. Охнув, Мария упала на колени, крепко притиснув к груди куль с ребёнком. Ухмыляясь, крымчак ловко накрутил её длинные волосы на руку и рывком поднял на ноги. Вздымая тучи серой пыли, появились на улице ещё несколько всадников. Сдерживая коней, они окружили татарина в безрукавке, тыкая в женщину и детей пальцами. Их визгливые гортанные голоса далеко разносились по воздуху.

По-прежнему крепко удерживая Марию за волосы, крымчак что-то весело воскликнул и вырвав ребёнка из рук матери, подбросил его вверх. Дикий крик женщины слился с визгом татар – один из всадников быстро поднял копьё, и падающий белый кулёк насел на острое стальное жало. Мария, качнувшись, повалилась на землю; жалобно хныкали двойняшки…

Страшный рёв перекрыл на мгновение плач детей и смех татар. Здоровенный мужик с окровавленным лицом, в разорванной в клочья рубахе вдруг появился на улице. Это был кузнец Хома, муж Марии. Уставя в татар обезумевшие глаза, разинув в нечеловеческом крике рот, он занёс оглоблю – чудовищный удар сбил на землю нукера, поднявшего на копьё ребёнка. Второй раз нанести удар кузнец не успел – стрела пронзила ему грудь. Пошатнувшись, харкая кровью, Хома рухнул на землю.

Ругаясь, один из татар опустил лук. Воин, державший Марию, посерев от страха, глядел некоторое время на превращённого в кровавое месиво соплеменника. Потом, схватив двойняшек за шиворот, сунул их в кожаные сумки, притороченные к подпруге лошади. Потерявшую сознание женщину он ловко перебросил через седло и, гикнув, погнал коня по улице. Остальные крымчаки, спешившись мигом, ободрали убитого товарища, сняв с него оружие, а с его лошади – тюки с награбленным добром. Понукая коней, татары поскакали во след за воином, увозившим Марию.

Иван глядел на обезображенный труп крымчака, на дядьку Хому, уставившего открытые мёртвые глаза в небо, на маленький, раздавленный копытами, кровавый кулёк на дороге… Мелкая дрожь вдруг охватила хлопца с ног до головы, тошнота подкатила к горлу. До крови закусив онемевшие губы, смотрел он на страшное зрелище…

Снова ржанье лошадей, гортанные голоса и чьи-то грубые руки выволокли юношу из-под воза. Морщинистый, с дублённо – коричневого цвета лицом, татарин быстро ощупал Ивана и накинул на его шею петлю. Связанный попарно с другими пленниками, Иван, спотыкаясь и задыхаясь, побежал следом за татарской лошадью.

Село горело. Чёрные столбы дыма поднимались со всех его концов, затмевая свет солнца. Соломенные крыши хат вспыхивали как порох. Искры яркими звёздами сыпались по сторонам, поджигая траву и изгороди. Жалобно мычали оставшиеся в хлевах коровы, отчаянно визжали свиньи, горланили свою последнюю песню петухи в горящих птичниках… Обезумевшие, метались по улицам кошки и сорвавшиеся с цепей собаки. Татары, смеясь, пытались поддеть их остриями копей и саблями. Те, кому это удавалось, заслуживали восторженные возгласы и одобрительный цокот языком своих товарищей.

Иван, с трудом повернув голову, пытался разглядеть в этом апокалипсисе родную хату, но не мог – морщинистый татарин погнал лошадь скорее, заставив бежать за собой что есть сил свою добычу.

Крымчаков насчитывалось около трёх сотен всадников. Много таких мелких отрядов крымских людоловов терзали земли Украины своими молниеносными и страшными набегами. Ежегодно татары угоняли в рабство тысячи людей, сжигая и грабя всё на своём пути.

Обширное, вобравшее в себя к концу XVI века западнорусские и литовские земли, польское королевство оказалось не способно защищать своих подданных от татарских набегов небольшие и разрозненные войска польских магнатов ещё могли как-то удерживать города и замки, но большая часть народа – селяне, оставалась фактически беззащитной. А Крымское ханство без «ясыря» – воинской добычи, живого товара, обойтись не могло. Не производя само по себе ничего, это государство, основанное на крымском полуострове одним из осколков Золотой Орды, неминуемо должно было существовать за счёт соседних народов. И существовало…

В небольшой балке за селом татары произвели своеобразный смотр добычи. Мурза – командир отряда, коренастый пожилой татарин в нарядной кольчуге, медленным шагом объехал воинов. Узкие раскосые глаза его пристально разглядывали захваченных людей. Несколько женщин связанных вместе, прижимали к себе грудных детей. Рядом с ними молодой крымчак держал на аркане двоих стариков. Обоих Иван знал – священник отец Николай, настоятель церкви и мельник Торба, сосед и приятель его деда.