Кошки и шпионы - Йован Максимович

Йован Максимович

Кошки и шпионы

Глава первая, в которой

Кот на крыше, а мы на него смотрим

Начало нашей истории совпало как раз с тем временем, когда мы опять стали охотиться за кошками. Кошка, к вашему сведению, существо удивительное и незаурядное. Пока ее ловишь, с тебя сойдет сто потов. Но стоит только в награду за все мучения слегка потянуть пленницу за хвост, она рычит, как тигр, и так и норовит проехаться по тебе когтями.

Я думаю, что эти особенности кошачьего поведения вам известны. Но я решил начать рассказ именно так, во-первых, чтобы его начать, а во-вторых, это воспоминание об охоте за кошками многое прояснит вам, когда дело дойдет до шпионов, а заодно и до тех неприятностей, которые мы пережили, решив, что ловить кошек и ловить шпионов — примерно одно и то же.

У нас еще будут такие отступления, потому что сесть и спокойно изложить все по порядку я пока не могу. Ну, ладно.

Вернемся к кошкам. Они стоят того, чтобы о них рассказать. Прежде всего вы должны с ними познакомиться. На нашей улице жили три кошки. Одну держал наш пекарь дядя Пера. Когда вы увидите на улице важную толстую серую кошку, знайте — это как раз она. То есть вообще-то она черная. Просто она все время отирается около мешков с мукой и поэтому постоянно обсыпана ею, как неповоротливый мельник.

Вторая кошка жила у бабушки Марицы. Она была очень смирная и послушная и бегала за нами, как собачонка. Мы на нее и внимания не обращали: что за интерес ловить кошку, которая сама идет к тебе в руки!

Но третья, вернее, третий, потому что речь пойдет о коте, сводил нас с ума. Мы придумывали для него ловушки — одну хитроумнее другой, но он легко разгадывал наши замыслы. Поймать его почти никогда не удавалось.

Сезон Большой Охоты начинался с наступлением тепла, то есть в начале апреля. А продолжалась эта беготня по дворам, чердакам и сараям до тех пор, пока не прогреется вода в речке. Тогда на смену сезону Охоты приходил купальный сезон.

Но нынче уже был, можно считать, конец июня. В школе давным-давно закончились занятия, а время проходило впустую. С самой весны мы не поймали по-настоящему ни одной кошки. «По-настоящему» — это когда ты крепко держишь ее в руках и можешь посадить в кадушку, что стоит на моем дворе. Ни разу, повторяю, нам это пока не удалось, и кадушка без дела рассыхалась на солнце.

Вот ведь какое невезение! Очень мы из-за своих неудач переживали. И особенно хотелось изловить Рыгора — того самого кота с белыми лапами (у нас, настоящих охотников за кошками, это называется «чулки»), который сводил нас с ума. Но Рыгор, видимо, думал, что он вовсе не обязан считаться с нашими желаниями. И по-своему он был прав. Он по-прежнему запросто разгадывал наши хитрости и, «сделав нам лапкой», утаскивал у бабушки Марицы очередного цыпленка.

Он был не дурак, этот Рыгор.

Стоит ли удивляться, что мы с Радойко прямо-таки возликовали, когда в один прекрасный день примчался Мика и, запыхавшись, выпалил, что Рыгор загорает на крыше.

— На чьей?

— На своей собственной. То есть на крыше дяди Рале.

Этот дядя Рале считался хозяином кота.

— Айда смотреть, — сказал я.

И мы пошли. То есть побежали. А уж если быть совсем точным, мы мчались так, будто за нами по пятам гнались пацаны с соседней улицы, с которыми мы находимся в состоянии войны. Ссора началась с того, что они нам проткнули мяч. А мы у них отняли лук и три стрелы, которые кто-то из них смастерил, вытащив спицы из маминого зонтика. Ну, и пошло, и поехало… Короче, не хотели бы мы с ними встретиться на узенькой дорожке.

Мы бежали так, что Радойко уронил кусок хлеба с повидлом. Потом мы очень жалели, что не съели его раньше. Наконец, показался дом дяди Рале.

Действительно, Рыгор по-барски развалился на крыше. Жмурится и делает вид, что спит.

А мы стоим на улице под самой большой шелковицей, той, на которой растут белые ягоды, и вырабатываем план захвата.

— Камнями мы ему ничего не сделаем.

Кстати, это и не в наших правилах. Ловить кошку — пожалуйста. Но бить или мучить ее — недостойно настоящего мужчины.

— Да ему и духовушкой ничего не сделаешь.

Переговариваемся, глядя на кота, а духовушки у нас, между прочим, все равно нет. Есть у одного парня, который живет в начале улицы, но мы с ним не дружим.

В конце концов решили стукнуть по крыше камнем, чтобы хоть как-то уязвить Рыгора. Увидеть противника бегущим — тоже удовольствие.

Первым бросал Радойко. Его камень упал метрах в двух от Рыгорова хвоста и с шумом скатился в водосточную трубу. Потом метнул я. Мой булыжник разбил черепицу на крыше перед самым носом кота. Но он даже не вздрогнул. Понимаете, даже не удосужился посмотреть, кто вызывает его на поединок. Стерпеть подобное было невозможно!

Крайнее возмущение заставило нас отступить от правил — теперь мы целились прямо в нахалюгу Рыгора. Пли! Прямое попадание! Кот отскочил к слуховому окну. Но напрасно вы думаете, что он признал себя побежденным. Нет. Он просто временно отступил, подчиняясь обстоятельствам. Рыгор уселся у слухового окна, облизнулся и зевнул. А потом уставился на нас. Причем с таким презрением, с таким вызовом, что ноги сами понесли нас к дому — немедленно забраться на крышу, поймать и проучить наглеца.

И тут мы заметили, что из дома сквозь занавески за нами кто-то наблюдает. Заметили и удивились: что это дядя Рале до сих пор держит окна закрытыми? Ведь такая теплынь стоит. Из-за этого «кого-то», который пялился на нас, мы сразу почувствовали себя неуютно.

— Небось, это дядя Рале, — сказал я, хотя отлично знал, что этот лысый дядя сегодня утром куда-то ушел. Он каждое утро куда-то уходит.

— Нет, в этом доме есть еще кто-то.

— Дядя Рале живет один. Его жена умерла, еще когда мы учились в первом классе.

То есть, поясню вам, два года назад.

Пока мы судили и рядили, «кто-то» отошел от окна и исчез. А мы смотрели на дом с таким удивлением, будто он вырос на нашей улице за сегодняшнюю ночь. Рыгор, между прочим, тем временем все лежал на крыше.

И вдруг случилось что-то странное: Рыгор вскочил и отпрыгнул от слухового окна, хотя мы стояли смирно, рукой никто не шевельнул. Да и не больно-то он пуглив, этот Рыгор, как вы уже поняли. Он посмотрел на слуховое окно, потом принюхался, влез в него и скрылся.

— Кто-то его приманил, — сказал Мика.

Мы согласились — чем еще объяснить странное поведение кота? Вдруг, как в кино про невидимку, стеклянная крыша на слуховом окне опустилась. При этом мы даже руки не видели, не говоря уж о чьей-нибудь голове.

— Ух! — выдохнул я.

Мика и Радойко были поражены не меньше моего. Еще бы не поразиться! В доме поселился кто-то таинственный. Мы же на своей улице знали каждую курицу, не говоря о детях и взрослых.

Становилось интересно. Во всяком случае, ничуть не менее интересно, чем ловить кошек.

Мы маялись от безделья почти до обеда. Забрались на шелковицу, чтобы получше осмотреться, а заодно попробовали ягоды. Они, конечно, еще никуда не годились — зеленые и твердые.

И все-таки мы никак не могли взять в толк: зачем таинственный незнакомец сманил кота и испортил нам Охоту?

— Давайте подождем, пока он выйдет из дома, и спросим. Мы можем сказать, что нас послала бабушка Марица пожаловаться на кота. Он ведь ворует ее цыплят.

В этот момент ветка с треском обломилась, и Радойко вместе со своим предложением полетел на землю. Когда мы слезли с шелковицы, он уже встал и внимательно осматривал свои штаны — на заднем месте красовалась большущая дыра.

— Ветка, — коротко пояснил он.

По сути дела, Радойко и этого мог не говорить: маленькая веточка с резными шелковичными листьями торчала у него из дырки на названном месте и служила достаточно выразительным объяснением.

Но мы ему об этом не сказали, а только ухмыльнулись. И с таким украшением пониже спины Радойко пошел звонить в калитку дяди Рале. А мы за ним.

Мы звонили три раза, но дом как будто вымер. Я уж не говорю о том, что никто так и не подошел к калитке. Ни одна занавеска на окнах не дрогнула. Согласитесь, дело принимало все более увлекательный оборот.

Мы-то это сразу признали. Вдруг скрипнули тормоза, и около нас остановился маленький голубой грузовичок. Мы частенько видели его здесь. Из машины вышли дядя Рале и шофер с кривым носом. Из-за своего носа он был похож на боксера.

Пока дядя Рале открывал калитку, Мика — на правах самого умного и обаятельного — попытался рассказать ему про Рыгора и цыплят. Но дядя Рале будто не слышал. А «боксер» щелкнул меня по уху и сказал:

— Пацаны, сгиньте!

Они вошли в калитку, а мы остались стоять, где стояли. И тут мы решили любой ценой разобраться в этом непонятном деле.