Интервью газете «Литературная Россия» - Андрей Ветер

Андрей Ветер

Интервью газете «Литературная Россия»

ЛИНИЯ НАГОТЫ

Интервью с Олегом Чучковым

ЛитРоссия: Как Вы понимаете, поводом для нашего разговора послужил фильм «Линия наготы».

Андрей Ветер: Это не удивляет. Было бы странно, если бы поводом был фильм «Пересилие».

Л.Р: Андрей, а почему бы нет? Давайте отталкиваться от «Пересилия». «Линия наготы» – это ведь нагота в прямом смысле слова, обнажённые фотомодели…

А.В.: И их внутренний мир, который в определённом смысле противопоставляется тому, что получается в результате фотосъёмки.

Л.Р: В фильме «Пересилие» тоже есть обнажённое тело. И по советским временам, такая обнажёнка была запредельной. Как Вы решились? И как решились ваши актрисы? Долго пришлось уговаривать?

А.В.: Не поверите, но уговаривать не приходилось никого. Все доверяли мне. Не могу объяснить причину такого доверия, но все доверяли. Нужно залезть в болото – ныряли в болото, вымазывались с головы до ног грязью. Нужно раздеться – раздевались. Это касается как фотомоделей, так и актрис. Собственно, кто снимался в моих фильмах? Мне во всём помогали друзья, ни о каких профессиональных актёрах речи не могло быть. Это был такой междусобойчик, который вносил в нашу обыденность яркие краски: любая киносъёмка превращалась в увлекательное событие. Если нужны были лошади, мы отправлялись в Дубну, там находилась конюшня, которой нам разрешалось пользоваться по нашему желанию. Мы там оставались на несколько дней, спали на сеновале, чистили лошадей и т.д. Если в голове возникал замысел какой-то эротической сцены, я звонил тем, кто казался мне пригодным для такой сцены, и они приезжали.

Л.Р: А «Пересилие»? Кто там снимался?

А.В.: Первой, кто разделся для этого фильма, была балерина. Марианна Рыжкина. Теперь она солистка Большого театра, а тогда училась на последнем курсе хореографического училища. Мне трудно объяснить, что побудило её к этому. Мы не настолько уж были близкими друзьями, чтобы она вот так взяла и приняла моё предложение. И это ведь не ради скандальной славы, через которую можно легко «засветиться» и заработать первые очки популярности. Фильм-то не предназначался для показа. Мы снимали подпольные фильмы, настоящий андеграунд, их показывали на фестивалях так называемого альтернативного кино.

Л.Р: А кто ещё принимал участие в Ваших проектах?

А.В.: Друзья, только мои друзья. Если Вы спрашиваете, участвовал ли в моих фильмах кто-нибудь из знаменитостей, то нет, не участвовал. Мне помогал иногда Кирилл Немоляев (ныне известный музыкант), правда, «Пересилие» обошло его стороной. Там были мои товарищи по институту, но они не раздевались, если вы спрашиваете про обнажёнку. Для «Пересилия» разделась и довольно смело показала себя Вера Братусь, моя хорошая приятельница в те годы. Обращаю внимание, что это не подружка для интимных встреч, а обаятельнейшая девушка, с которой мы обсуждали Набокова и Достоевского. То есть в этих киносъёмках отсутствовал всякий сексуальный подтекст, никаких сексуальный поползновений. Но как она позировала с морской раковиной! Это было балансирование на грани неприличия.

Особенность любых съёмок у меня заключалась в том, что никто понятия не имел о сценарии. Никакого сценария в таких фильмах не существовало. И тем ценнее мне доверие моих друзей. Наверное, была во мне в те годы убедительность, которая заставляла их соглашаться на любой эксперимент. Я говорил, что мне это надо, и они соглашались без колебаний. Это ведь ещё и опыт, очень необычный опыт. Думаю, что мало кто представляет на самом деле, что такое раздеться перед кинокамерой, под яркими осветителями. В этот момент возникает на физическом уровне ощущение, будто на тебе сфокусированы взгляды сего мира. Просто перед застрекотавшей кинокамерой тушуются многие, а уж раздевшись догола… Опыт совершенно чужой жизни, в которой можно то, чего нельзя в обычной жизни.

Одна из моих первых моделей сказала, что я раскрепостил её, она избавилась от многих комплексов, начав фотографироваться у меня. А была ведь зажатой. Когда я впервые приоткрыл её грудь, только намекнул на то, что сейчас из-под одежды может появиться грудь, она чуть сознание не потеряла, – настолько велик был её ужас перед раздеванием на глазах у мужчины… А другие легко скидывали одежду. Приходили и на первой же встрече снимали с себя всё. Это у кого как. Второй вариант, конечно, удобнее для работы, но для моего фильма «Линия наготы» интереснее судьба тех, кто обнажался, чтобы преодолеть себя.

Л.Р: Ну и теперь самое время перейти к «Линии наготы». Как пришла в голову снять такой фильм?

А.В.: Сначала просто хотелось порассуждать об эротике. Знаете, у каждого ведь свои представления о том, что такое эротика. Многие путают эротику и порно, эротику и обнажёнку. А ведь эротика – не обязательно нагота. Эротичной может быть одежда, макияж, причёска, взгляд. Женщина в одежде часто выглядит эротичнее и сексуальнее, чем вовсе без одежды. Вот ещё один термин – сексуальность. И это тоже не эротика.

Л.Р: И что же такое эротика, по-вашему?

А.В.: Вряд ли можно сформулировать это одной фразой. Эротика – это танец, заставляющий наше сердце биться быстрее, потому что мы приближаемся к красоте человеческой природы по дороге, которая может привести нас к сексу, но не приводит. Танец – это условность, конечно. Танец – в том смысле, что это не просто движения и позы, а тонко выстроенная пластика тела. Но секс – это не эротика. Сексуальная сцена не имеет никакого отношения к эротике.

Л.Р: А как же классические фильмы этого жанра «Эммануэль», «9 1/2 недель» и прочие? Это же эротика?

А.В.: Нет, это красиво снятые сексуальные сцены, но не эротика. Есть танцующая балерина, а есть женщина в балетной «пачке», разгуливающая туда и обратно по сцене. Одна из девушек сказала мне в фильме «Линия наготы», что нагота – это особый вид краски для художника. Кто и как пользуется ею – это другой вопрос. Если женщина принимает душ или купается нагишом в реке, у нас принято называть это эротической сценой. Почему? В чём тут эротика? А если заснять роды? Тоже эротика, только жёсткая? Или как? Нет, эротика – это игра. Это не заигрывание с сексуальной темой, а игра с обнажённым телом. Когда показан сексуальный акт – это уже не эротика, потому что секс – это не эротика, даже если его очень красиво заснять на плёнку.

Л.Р: Вы же сказали, что эротика не обязательно означает обнажение.

А.В.: Не обязательно обнажение. Но если тело одето, то в нём всё равно должна ощущаться нагота, одежда будет выступать обманом, ложным зеркалом. Тогда это эротика. Понимаете? Одежда должна подчёркивать тело. Это трудно объяснить, потому что отовсюду подкрадывается сексуальность, с помощью которой люди манипулируют друг другом.

Л.Р: Вам не кажется, что секс и эротика - самые сложные материи?

А.В.: Если не самые сложные, то очень сложные, неоднозначные, порой опасные. Секс пробуждает в человеке зверя. Только духовно развитые люди умеют заниматься любовью, остальные просто совокупляются. И ревность – она ведь из чувства сексуальной собственности проистекает. Самое ужасное в человеческих отношениях – ревность. Не будь ревности, исчезла бы добрая половина конфликтов. Разумеется, вся эротика построена на интересе к сексу. Сколько бы ни говорили художники, что они интересуются обнажённым телом только из эстетических соображений, это ложь. Их всегда интересует сексуальность, возбуждающая сторона человека (и прежде всего женщины). Это привлекает и зрителя в картинах, фотографиях, фильмах. Это основа отношений мужчины и женщины, об этом даже говорить скучно.

Л.Р: Но всё-таки Вы взялись за разговор об эротике в искусстве? «Линия наготы» посвящена конкретно этой теме?

А.В.: Не столько всё-таки об эротике, сколько о работе моделей в жанре «Ню». По большому счёту, об этом никто до сих пор не снял ни одного фильма. Мне хотелось и с фотографами обсудить, как они делают и почему делают свои фотографии. И с моделями. Но оказалось, что многие фотографы закомплексованнее, чем их модели. Они боятся открыться. Девушки рассказывают о себе очень интересно, они честны и откровенны, а фотографы прячутся в своей «творческой» скорлупе. А вот девушки открывают самые потаённые уголки души. Они не стесняются говорить, у них есть смелость поделиться и творческой стороной и своими комплексами, которые привели их под объектив. Я бы сказал, что они, модели, – главное в фотографиях, а не фотографы. В большинстве случаев фотографы пусты, у них великолепная аппаратура и ничего больше. Но некоторые фотографы и художники произвели на меня прекрасное впечатление, настолько богат и интересен их внутренний мир. Они по-настоящему помогли. Хочется надеяться, что я тоже в чём-то помог им.