Феномен «Что? Где? Когда?» - А. Корин

Феномен «Что? Где? Когда?»

Книга о телеигре «Что? Где? Когда?» и ее создателе. История игры. Фрагменты игр. Последнее интервью В.Я.Ворошилова.

Корин А.

Последняя загадка Ворошилова, т.е. кого мы любили

В одном из последних интервью Ворошилов говорил:

"...Я на собственные деньги

покупал место в Канне на телебирже,

пытался продать "Что? Где? Когда?".

Пока продавал, отчетливо понял:

мир стремительно дебилизуется".

Больше двадцати лет назад я увидел по телевизору какую-то странную передачу. Странность ее была в том, что люди, по ту сторону экрана, пытались проявить эрудицию, но при этом как бы ничего не знали. И при этом они, по моему тогдашнему мнению, страшно пыжились и надувались от ложно понятого азарта.

Единственное, что мне было в передаче интересно, так это то, что на экране мелькали знакомые лица: журфаковцы Володя Лутовинов и Серега Ильин и еще один мальчик, с которым я учился еще в школе юного журналиста, по фамилии Каморин. "И как это люди попадают на телевидение вот так вот, запросто? - горько думал я. - А где же хваленый отбор?"

Передача активно не нравилась мне примерно два раза. Я даже хотел заметку про нее написать в свою комсомольскую газету, как бы такую язвительно-размышлительную: вот, мол, сидят перед нами люди, изображают умных, а сами ни черта не знают! Слава богу, не написал. А то бы закрыли еще передачу особым решением ЦК ВЛКСМ, случалось тогда и такое. В начале восьмидесятых.

Передача не нравилась мне два раза, а на третий примерно раз я почувствовал странный интерес и странное расположение ко всем этим людям.

Я стал болеть за них против абстрактных телезрителей, которые выискивают в книжках от нечего делать черт знает какие сложные вопросы, стал волноваться и кричать: "Нет! Неправильно!", вскакивать с дивана и бегать по комнате. Короче, я стал, как и миллионы наших людей, слегка фанатеть от "Что? Где? Когда?" Именно слегка и именно фанатеть, хотя само сочетание это кажется сегодня невозможным.

О Ворошилове я сегодня взялся писать по одной-единственной причине: чтобы попытаться, наконец, понять загадку множественного и единичного. Сейчас я и вам попытаюсь ее загадать. А вы уж разгадывайте, как умеете.

Дело не только в том, что Ворошилов показал эту свою странную передачу за двадцать лет до сиамских близнецов Диброва и Галкина под общим названием "Счастливчик, как стать миллионером?" и за десять лет до появления первого на ЦТ "купленного" шоу (то есть приобретенного у зарубежного производителя или правообладателя) под издевательским названием "Поле чудес".

Да-да, если кто не знает, это наше родное, с таким непередаваемым отечественным запахом произведение на самом-то деле не наше, а то ли немецкое, то ли американское. Как и все остальные телешоу (интересно бы посчитать, сколько их вообще было за эти 10 лет: сто, двести, пятьсот?), оно было придумано не в России. Дело, повторяю, не только в том, что Ворошилов предвосхитил эту эпоху совершенно дурацких игр на тупую "эрудицию", этих призов в прямом эфире, этих конфетных ведущих, этих ненатуральных криков восторга, этой скользкой радости обладателей пылесосов и миллионов; дело не в том, что он НАСТОЛЬКО опередил свое время.

Дело не в этом.

Меня поражает то, что Ворошилов умудрился придумать (еще двадцать с лишним лет назад!) совершенно другую вещь. Другую игру. Если бы он пришел со своей идеей на телевидение сегодня, его бы, безусловно, начальники телевидения послали на три буквы. В лучшем случае лениво бы спросили: "А спонсор у тебя есть?"

Судите сами. Внешне все совпадает. Та же "эрудиция", те же призы, те же вопросы. Как и любой русский гений-самоучка, Ворошилов черпал из того же ведерка западного ума. Мастерил на базе готовой ОБЩЕЙ конструкции. Общего чертежа. (Наверное, что-то читал, что-то видел, что-то ему рассказывали - мол, есть на Западе такие передачи.)

Однако если все виденные нами (да и не виденные тоже) телешоу восходят к кроссворду или к английской игре "Скрабл", то так называемые ВОПРОСЫ ТЕЛЕЗРИТЕЛЕЙ, изобретенные Ворошиловым, совершенно другого качества. Это интеллектуальные загадки высшей степени сложности, знать ответ на которые, как правило, нормальный человек просто не может. Не в состоянии человеческая голова (тем более студенческая, а игроками у Ворошилова, по крайней мере на первых порах, были именно студенты) удержать такую кучу знаний. Тем более что и составлены эти "вопросы телезрителей" были вовсе не как тупые вопросы, а именно как интеллектуальные задачи, предполагающие и знания, и игру ума, и интуицию.

Вторым ноу-хау Ворошилова было именно это - интуиция. Интуиция всегда присутствует в подобных играх. Игрок всегда мучается, всегда закатывает глаза и потеет на глазах многомиллионной аудитории. (Хотя выбирать ему надо всего-навсего из готовых вариантов.) В этом-то и есть главный кайф. Но Ворошилов придумал, как ОТКРЫТЬ эту мозговую шкатулочку. Как наполнить словами - причем совершенно осмысленными - это молчаливое потение.

В эпоху советского черно-белого еще телевидения Ворошилов вообще никогда не появлялся в кадре. Не любил сам или запрещали сверху? Могло быть и то и другое.

Он придумал КОМАНДУ. Команду, которая разговаривает в кадре, интуичит совместно. Ничего подобного ни в одном западном телешоу вы не увидите. Всегда играет один. Всегда сам за себя. (Естественно! Призы-то, деньги-то как делить?)

В результате мы получили открытый мыслительный процесс в процессе шоу. Совершенно потрясающее и абсолютно русско-советское изобретение (хотя мозговой штурм тоже вещь, не у нас открытая и апробированная).

Ну и что? Ну и подумаешь, какое ноу-хау великое. Само по себе, на уровне голой идеи, может быть, и не великое. И даже не ноу-хау. Но оно стало великим, как только дошло до живой телевизионной картинки. Шоу Ворошилова было настолько оригинальным и своеобразным, что, если бы мы имели возможность сравнить его с "купленными" собратьями еще тогда, в восьмидесятые, - у нас бы, наверное, мурашки побежали и слезы навернулись сами собой.

Но нет, не побежали и не навернулись. Мы слишком привыкли за десять лет к единственному нашему доморощенному шоу "Что? Где? Когда?". Оно нам поднадоело. И радостными криками мы встретили Листьева в бабочке и Валдиса Пельша в безумном пиджаке. А также "Лотто-миллион", длинноногих девушек, крики "Приз в студию!" и рекламную паузу на разные голоса.

Пришло время забыть слишком напряженно думающих знатоков и раствориться в многоцветье и разнообразье нового мира. В его легких, воздушных ведущих и веселых позывных.

И только сейчас мы поняли - не было там многообразия и многоцветья. Сиамские близнецы Дибров и Галкин - последний памятник уходящей эпохе телешоу. Конечно, рейтинг останется, и шоу с шоуменами будут, но все-таки безудержная эпоха игры на деньги, ежевечерней, по всем каналам одновременно, эпоха веры в чудо, выражаемой шипящим словом ПРИЗ, тихо и постепенно уходит, смывается с экранов.

Настала пора задуматься: в чем же было отличие нашей единственной в СССР телеигры?

В чем была, так сказать, ее национальная прелесть и особенность? А она очевидна. Поразительная вещь, например, - отсутствие ведущего в кадре. Нигде в мире не было такого, чтобы ведущий прятался от зрителей! И при этом вел игру! Везде все строится на ведущем, везде ведущий - центральная фигура, его имидж, его бархатный голос, его тщательно причесанные волосики.

Ворошиловское отсутствие в кадре - еще одна гениальная для телевидения придумка. Не появляясь в кадре, Ворошилов оставался гигантской личностью, магистром, даже магом, волшебником Изумрудного города (не отсюда ли эта идея?) - прилизанные ведущие почти всех виденных мною шоу оставались в лучшем случае "хорошими ребятами".

И - безумная толкотня, горячая обстановка игорного зала вместо привычных полупустых прохладных интерьеров, свойственных любому западному лохотрону, стандартных спокойных съемок - здесь сплетенная в клубок толпа, наэлектризованность, спонтанность, очень хорошо переданная режиссерски - камера скачет по лицам, ловит подсказки, ловит отчаяние и надежду, ловит все, вплоть до капелек проступающего на лбу пота, но делает это отчего-то не противно.

Было и еще кое-что, отличавшее ворошиловскую передачу от всех остальных, появившихся позднее. Домик в Нескучном саду.

Этот домик - хрупкая беседка (я потом не раз подходил к нему, гуляя, - ну совершенно ничего необычного, невзрачное такое строеньице) - был вовсе не "студией", а обладал всеми качествами магического места. Он был необычайно тесный, узкий, неудобный для съемок. И необычайно волшебный внутри. Никогда не забыть этих выходов в ночь, на природу, под тихий снег, плачущих девушек в бальных платьях, размазывающих слезы, этих бенгальских огней и фейерверков в полуразоренной, холодной и скучной Москве, этих странных процессий, входящих в так называемое интеллектуальное казино, - шлейфы, перья, голые плечи при нуле градусов. В общем, сказка. Из плоскости аукциона, из тупого стандарта лотереи Ворошилов создал трехмерное, странное пространство, где не было ни "верха", ни "низа", а зритель одновременно и страдал животом, переживая за "своих", и мучился головой, выстраивая у себя в голове различные схемы, а на самом деле - душой попадал в обволакивающее, теплое, душное, родное пространство беседки в Нескучном саду. Казалось бы, работая в поле первобытных инстинктов, Ворошилов никогда не оставался на этом поле. Использовал эти инстинкты как взлетную полосу.