Прощание по-английски - Марина Серова

Марина Серова

Прощание по-английски

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Их было много — больше десятка клыкастых тварей, хрипящих в темноте. Иногда он видел, как светятся их глаза. Твари больше не выслеживали жертву — зачем, он и так был загнан в ловушку. Человек мог только слепо шарить руками в темноте, а они превосходно ориентировались по запаху.

На мгновение человек закрыл глаза. Он прислушивался и втягивал воздух ноздрями, стараясь без помощи зрения понять, где находятся его враги, но ничего особенного не почувствовал — только затхлый запах старого дома и свежий — осенней листвы. Какие-то шорохи и стуки доносились из темноты, но что это означало, понять он не мог. Чувствуя себя чрезвычайно глупо, человек открыл глаза — бархатная темнота без проблеска света.

Человек прижал руки к вискам. Голова болела так, что, казалось, вот-вот разлетится на куски. Человек не привык так долго бегать. Зачем им понадобилось так жестоко расправляться с ним? Ну да, он виноват. Он знал, что рано или поздно его вычислят. Но после этого должен был последовать неприятный разговор в кабинете с глазу на глаз с Хозяином, а вовсе не ЭТО…

Что-то мягкое коснулось его ноги. Человек почувствовал, что еще секунда — и сердце остановится. Оно трепыхалось, как мышь в когтях у кошки.

Внезапно беглец втянул носом воздух и замер. Здесь кто-то был — еще один человек притаился в темноте. Клыкастые мерзкие твари не пользуются парфюмом «Мажи нуар».

Все дальнейшее произошло одновременно.

— Я больше не буду! — совсем по-детски сказал беглец.

— Фас, дорогие мои! — сказал невидимый в темноте.

Клыкастые твари послушались беспрекословно — они разом выпрыгнули из темноты и бросились на него.

И вспыхнул свет.

Глава 1

Туман стелился низко, закручивался в спирали, обтекал древесные стволы, выступавшие из призрачной мути. Земли видно не было. Совсем. И оттого казалось, что ступаешь не по ковру из сосновых иголок, мягко пружинящему под ногами, а по киселю. Молочные реки, кисельные берега — ну точно, как в сказке…

Откуда-то слева донесся четкий топот лошадиных копыт — в отличие от нас, лошадь ступала по чему-то вполне материальному.

Я повернулась к спутнице. Лицо девушки было едва различимо в тумане, и сама Виолетта казалась сейчас не британской студенткой, а русалкой, мавкой, лесной царевной, владычицей народа эльфов. Особенно способствовал этому венок из кленовых листьев — в тумане он казался короной.

— Это папа! Наконец-то! — воскликнула девушка и схватила меня за руку.

Цокот копыт стих неподалеку от нас. Туман глушил звуки, и было непонятно, куда подевались лошадь со всадником.

— А давайте спрячемся! — глядя на меня черными, как у бурундучка, глазами, предложила Виолетта. — Он нас еще долго не найдет.

Ну, все! Мне это надоело. Я встала в четыре утра и приехала в такую даль не для того, чтобы шариться по лесам.

Я высвободила руку, поднесла ладони рупором ко рту и позвала:

— Сергей Вениаминович!

В двух шагах от нас из белой пелены высунулась лошадиная морда и тихонько заржала.

— Ну вот, вы все испортили! — разочарованно протянула Виолетта. — Пап, мы здесь!

Из тумана выступила высоченная белая лошадь.

— Виола, опять твои проказы! Зачем ты потащила Евгению Максимовну в лес?! Вы вполне могли подождать меня в конторе! — раздался недовольный голос, и наконец я увидела всадника.

— Доброе утро, Сергей Вениаминович! — поздоровалась я.

Всадник благосклонно кивнул с высоты. Виолетта затараторила:

— В конторе неудобно. Там с самого утра ошивается этот твой Урия Хип! Все ходит, смотрит, вынюхивает чего-то.

— Виола, не смей его так называть! — в голосе всадника зазвенела сталь, и своевольная дочь прикусила язычок.

В этот момент из тумана донесся протяжный вой. Честно сказать, я почувствовала себя крайне неуютно. Белая лошадь была со мной солидарна — она всхрапнула и попятилась.

— Спокойно, Цезарь, спокойно! — всадник погладил шею животного.

— Это наши волки! — как ни в чем не бывало пояснила Виолетта.

— У вас тут водятся волки? — удивилась я. — Что, прямо на территории поместья?

Виола захихикала. Видимо, волки были гордостью хозяев и неисчерпаемой темой для разговоров.

— Они ручные. Ну, не совсем ручные, но содержатся в вольере. Сейчас их двенадцать.

— В вольере? А, понятно.

Отец и дочь обменялись взглядами. Виола вздохнула и сказала довольно уныло:

— Наверное, нам все-таки лучше пройти в контору.

Сергей Вениаминович ждать нас не стал — он тронул поводья и растворился в тумане вместе с конем.

Солнце вставало за лесом и постепенно разгоняло туман. Вот из белой пелены выступили громадный дом с черепичной крышей, оранжерея и какие-то постройки. К тому моменту, когда мы дошли до «конторы» — одноэтажного здания из цельных бревен, — туман рассеялся окончательно, и ничто не мешало мне рассмотреть в деталях загородное поместье Сергея Шишкина, миллионера и мецената. В нашем провинциальном Тарасове немного найдется людей, которые могли бы посоревноваться с этим человеком и размером состояния, и перспективами на будущее. Правда, от политики Шишкин всегда держался в стороне и не пытался конвертировать деньги во власть. Ну да по нашим временам оно даже и к лучшему. Зато миллионер дружил с кем надо. В тот единственный раз, когда я встречалась с Сергеем Шишкиным, третьим в нашей компании был губернатор.

Враг у Сергея Вениаминовича был только один. Зато какой! Это был как раз тот случай, когда, как говорится, «меняю количество на качество». Шишкин долго и упорно враждовал со столичным банкиром Олегом Крашенинниковым. За спиной длинную фамилию этого человека обычно сокращали до удобного Краш, что вполне отражало и характер москвича, и привычки как в деловой сфере, так и в личной жизни. Разумеется, никто, кроме Сергея Шишкина, не осмеливался так обращаться к банкиру в лицо.

Причина этого была проста — Крашенинников был уроженцем города Тарасова, и когда-то в незапамятные времена Сережа и Олежек сидели за одной партой с пионерскими галстуками на груди и списывали друг у друга из тетрадок.

С тех пор много воды утекло. Друзья выросли и стали вполне успешными — каждый в своей сфере. Шишкин был производственник — его предприятия специализировались на продуктах перегонки нефти. Один завод выпускал шины, другой — какие-то присадки для моторных масел, а чем миллионер еще зарабатывал себе на хлеб с маслом, я не знала, так как не успела собрать нужную информацию. Звонок сотового поднял меня в четыре часа утра, и еще два часа я пилила от города на машине.

Краш стал банкиром, а поскольку деньги водятся в столице, то и он потянулся туда же, едва его «Тарасов-сити-банк» вошел в первую банковскую сотню.

Бывшие друзья вот уже лет десять были непримиримыми врагами. Самое удивительное, что мне была известна причина их вражды. Думаю, этого не знал никто — кроме, разумеется, самих участников конфликта и того ушлого журналюги, который мне и слил эту информацию. Правда, уже на следующее утро он горько об этом пожалел. До сих пор помню, как он сидит на краю постели, потирает похмельную голову и косится на меня с видом побитой собаки. «Тебе, Женя, не телохранителем надо быть, а шпионом! — кряхтя, как старикашка, сообщил мне молодой мужчина и прикрылся полотенчиком. — Цены бы тебе не было…» Он немного успокоился только после того, как я пообещала, что унесу эту информацию с собой в могилу. Ну, в крайнем случае, никому не скажу, от кого ее получила. Тогда мой приятель немного повеселел, выпил минералки, и мы расстались друзьями.

Разумеется, я ничего не забыла. Я вообще не забываю ничего важного — просто откладываю информацию до тех времен, когда она понадобится. Тогда я извлекаю ее из памяти — и вот она, свеженькая и готовая к использованию!

Кстати, я не стала посвящать моего друга в то, что шпионаж — это именно то, к чему меня готовили когда-то. Ну то есть в дипломе у меня, конечно же, не написано «шпион шестого разряда», там стоит скромное «референт-переводчик». Но учебное заведение, которое я окончила — Ворошиловский институт, готовило специалистов широкого профиля. То есть я могла бы работать и референтом, конечно, особенно помогло бы мне в этом знание шифровального дела и навыки психоломки собеседника. Но на третьем курсе я получила предложение пройти параллельное обучение в отряде специального назначения «Сигма». После двух лет обучения я стала совершенно другим человеком. Теперь я умела стрелять из всех видов оружия, управлять вертолетом и обезвреживать (и устанавливать, само собой) взрывные устройства. Кроме того, я владела навыками рукопашного боя и неплохо прыгала с парашютом со сверхмалых высот. Конечно, в дипломе у меня значится «референт-переводчик», но референтом я не работала ни дня. Вместо этого я перешла в отряд «Сигма». Мне нравилась моя работа.