Норби и ожерелье королевы(Много ошибок) - Джанет Азимова

Глава первая ОПАСНАЯ РОЛЬ

Джефферсон Уэллс, актер? — проворчал охранник музея, загораживая проход,— Это ты так утверждаешь. Где гное удостоверение личности?

У меня его нет,— искренне ответил Джефф.— Фар-I о. . . то есть Фарли Гордон Уэллс, который будет исполнять роль короля, ничего не говорил об этом. Он мой брат, но и гоже играю в этой пьесе. Я впервые выхожу на сцену и поэтому…

Мне безразлично, кто ты такой и что ты собираешься делать. У тебя нет удостоверения личности. Ожерелье королевы имеет огромную ценность, поэтому без пропуска нход в музей запрещен. Но даже при наличии пропуска ты не сможешь протащить с собой этот бочонок. Его еще нужно проверить.

Куполообразная крышка бочонка с металлическими по-м и ми поползла вверх, открыв половинку головы с двумя I пазами, сердито уставившимися на охранника. Два глаза ил другой стороне головы, обращенной к Джеффу, смотре и и не менее сердито.

Я иду туда же, куда и Джефф, тупая твоя башка! — Металлический голос, казалось, исходил прямо из-под

I ад ад

крышки бочонка. Как частенько говаривал Фарго, Нор-би — маленький бочкообразный робот — общался с окружающими только через свою шляпу.

Охранник побагровел, и Джефф поспешил разрядить обстановку.

— Это обучающий робот, который помогает с постановкой пьесы,— быстро сказал он,— Его зовут Норби, и он очень темпераментный. Прошу вас не обижаться на него. Мы все неважно говорим по-французски, поэтому Норби следит за нашим произношением. Его присутствие абсолютно необходимо. Как видите, я должен войти в музей, и Норби тоже.

— Разумеется,— В голосе Норби появились самодовольные нотки,— Если вы еще не знаете об этом, мистер Как-Вас-Там, эта пьеса ставится в присутствии выдающихся деятелей Земной Федерации.

Телескопические ноги Норби вылезли из бочкообразного туловища, поэтому Джефф отпустил его. Раскачиваясь взад-вперед на своих двусторонних ступнях, робот выпустил обе руки, взял Джеффа под локоть и добавил:

— Если мы не сможем войти, то постановка не состоится и ожерелье королевы, новейшее приобретение вашего музея, не получит должной рекламы. В результате вас вышибут с работы, так что дайте нам пройти подобру-поздо-рову.

Он двинулся вперед, таща за собой упирающегося Джеффа, который предпочитал отстаивать свои доводы с позиций здравого смысла. Однако охранник снова загородил им дорогу и широко раскинул руки.

— Нет, вы не пройдете. Ваша болтовня не действует на меня. Нет пропуска, нет и входа — таковы мои инструкции. А особенно это относится к малолеткам и говорящим бочонкам.

Охранник был невысоким человеком, а рост Джеффа достигал почти шести футов, хотя ему не так давно исполнилось четырнадцать лет.

— Разве я похож на малолетку? — тихо спросил он, взглянув на охранника сверху вниз.— Я кадет Космической Академии, и я исполняю роль в пьесе, где играет мой брат Фарго и его невеста Олбани Джонс, лейтенант полиции и единственная дочь мэра Манхэттена. Боюсь, если вы не пропустите меня сию же минуту, у вас будут неприятности. е

В самом деле? Что ж, вот идет мэр Джонс. Поговори с ним, малолетка!

Крупный мужчина в сером костюме-тройке вышел из служебного аэрокара у подножия широкой лестницы, ведущей к парадному входу музея Метрополитен.

Голову мэра Jleo Джонса украшала грива соломенно-пе-гочных волос, делавшая его похожим на добродушного, но иесьма решительного льва. Он грузно поднялся по лестнице и похлопал Джеффа по плечу:

— Что случилось, старина? Почему ты околачиваешься здесь и заставляешь ждать Марию-Антуанетту?

Охранник побледнел и отступил в сторону.

— Никаких проблем, мистер мэр,— сказал Джефф.— Я немного опоздал и как раз собирался предъявить свой пропуск.

— Забудь об этом,— проворчал мэр,— Ты идешь со мной.

Норби помахал сторожу и горделиво прошел в вестибюль. Он шагал по египетскому крылу музея с таким видом, словно здание было его собственностью, в то время как Джефф и мэр следовали за ним более медленным шагом.

Несмотря на свои четыре глаза, Норби набрал слишком большую скорость и не успел убраться с дороги, с ходу налетев на режиссера голографического телевидения, заведовавшую съемками.

— Уф! — произнесла режиссер, крупная женщина до-нольно грозного вида. Она потерла ушибленное колено и сурово посмотрела на Джеффа,— Джефферсон! — сказала она.—Ты опоздал и опять оставил без присмотра своего гак называемого обучающего робота. Он представляет угрозу для общественной безопасности! Ты отдаешь себе отчет, что шоу будет транслироваться в живом эфире? Мы обязаны начать вовремя,—Она взглянула на свои часы,— ('ейчас же надевай свой костюм и накладывай грим!

— Извините,— пробормотал Джефф.— Буду так быстро, как только смогу.

Он утащил Норби в гримерную, где уже сидел Фарго, неотразимо элегантный в своем парике и безупречно сидевшем костюме. Пожалуй, костюм сидел даже слишком идеально: он так плотно прилегал к телу, что Фарго был не в состоянии сесть и даже, возможно, двигаться.

— Почему задерживаешься? — коротко бросил Фарго) вместо приветствия и тут же отвернулся, собираясь продолжить спор с куратором исторического отдела музея — худым, нервным мужчиной,— Как я смогу завязать эти несчастные ленты у нее на шее, если на мне будут тесные перчатки? Я же почти не в состоянии пошевелить пальцами!

Куратор вздохнул:

— Это распоряжение режиссера. Она настаивает на абсолютной подлинности костюмов, хотя это нелепо, поскольку вся пьеса — чистейшая выдумка. Скорее всего, Ма-1 рия-Антуанетта никогда не надевала ожерелье. Несмотря на свою ветреность и опрометчивость, она все-таки была разумной женщиной. Совершенно ясно, что в романе Александра Дюма нет исторической правды…

— У меня нет времени размышлять об исторически? соответствиях,— нетерпеливо перебил Фарго.— Мне нужн; практическая помощь. Не могли бы вы прикрепить к ожерелью обычную застежку, чтобы я мог соединить ленты щелкнуть разок и покончить с этим делом? Мне никогда не удастся завязать эти скользкие ленты в нормальньй узел, пока я ношу перчатки.

Куратор попятился с испуганным видом:

— Застежка на ожерелье королевы? Мы выставим себ* на посмешище! Не забывайте о цели этой постановки представить на суд общественности ценное приобретение музея.

— Но это не оригинал,— возразил Фарго,— Насколько мне известно, оригинала больше не существует. Это всегс лишь копия.

— Так или иначе, это точная копия, имеющая огромную историческую ценность,— парировал куратор.— Так что выдумки здесь неуместны. Разве вы не видели ожерелье? Это открытый металлический нагрудник, украшенный бриллиантами, вернее, искусственными бриллиантами. К ушкам с обеих сторон прикреплены ленты, завязывающиеся вокруг шеи. Так оно устроено, и в таком виде оно должно быть показано.

— Чушь! — фыркнул Фарго.

— Ничего подобного,— отрезал куратор.— Чушь — это высокая женщина-полицейский, играющая низенькую Марию-Антуанетту, и костлявый парень вроде вас, играющий толстого Людовика XVI. Вот это — настоящая чушь!

Куратор вышел из комнаты, хлопнув дверью. Фарго пожал плечами и безнадежно посмотрел на Джеффа.

Такая шумиха вокруг одной несчастной постановки для рекламной кампании! Ты бы видел, как они охраняют по ожерелье,—словно кому-то придет в голову украсть пещь, имеющую лишь историческую ценность.

Джефф уже облачился в свой костюм и пытался не чихать, пока молодая гримерша пудрила его лицо и наносила тушь на ресницы.

Норби испустил скрежещущий металлический звук: так он хихикал.

Вы оба глупо выглядите в атласе и кружевах. Может быть, вам лучше сыграть в пьесе о французской революции, чем изображать эту дурацкую сцену? Почитайте Гюго…

Норби, не доставляй нам лишних хлопот,— попросил Фарго.— Музей хочет рекламировать ожерелье, а не копию гильотины.

– Но все знают, что эта копия — лишь подделка, изготовленная ювелирами Бемером и Боссанжем. Настоящее бриллиантовое ожерелье было украдено, разобрано на части и продано в виде отдельных камней. Ожерелья больше не существует, так зачем носиться с его копией?

— Люди сентиментально относятся к своей истории,— объяснил Джефф, стараясь приспособить на голове парик, который был ему мал,— Эта копия — единственное материальное напоминание об ожерелье королевы и тоже имеет романтическую историю. Копия нашлась в сундуке одной с емьи, чьи предки эмигрировали сначала в Англию, а потом в Соединенные Штаты. Сначала все долго определяли ее подлинность, а потом начались споры между музеями ia право приобретения реликвии. Победа музея Метрополитен — большое достижение для Манхэттена.

Скорее всего, оно не стоит тех денег, которые за него wплатили,—заявил Норби,—Оно темное и некрасивое. Оправа —не серебро, как в настоящем ожерелье, а бриллианты тусклые. Нет, сцена обезглавливания Марии-Ан-туанетты смотрелась бы гораздо лучше…