Майк Хаммер и Артур Берин-Гротер - Микки Спиллейн

Микки Спиллейн

•

Майк Хаммер и Артур Берин-Гротер

1

Когда вы сидите дома, удобно расположившись в кресле перед камином, случается ли вам задуматься, что происходит снаружи? Наверное, нет. Вы берете книгу и читаете умные рассуждения и чепуху; живете чужой жизнью, тревожась из-за событий, которые никогда не происходили, желая заполнить чем-нибудь скучную повседневность. Вы воображаете себя героем или, по меньшей мере, действующим лицом, и это не удивительно. Даже древние римляне приправляли свою жизнь острыми ощущениями: упивались кровью и насилием в Колизее, глядя, как дикие звери раздирают человеческую плоть. Они вопили от восторга и шлепали друг друга по спинам, когда смертоносные когти впивались в тело раба, и радовались совершенному убийству…

Жизнь сквозь замочную скважину; Но день проходит за днем, ничего с вами не случается, и вы приходите к выводу, что все это — фантазия писателя, в действительности такого не бывает. Но все равно, почитать стоит… Завтра вы найдете другую книгу забыв, что было в предыдущей, и поживете еще немного своим воображением.

Но запомните: события происходят и здесь. Происходят под самым вашим носом, а вы не замечаете. Каждый день, каждую ночь… И по сравнению с ними развлечения римлян выглядят безобидным капустником.

…В десять минут первого я завязал узел на папке с утерянными документами Германа Гебла и доставил их ему. Для меня — пачка желтой бумаги, покрытой едва разборчивым каракулями, но для моего клиента они стоили двух с половиной тысяч долларов. Я написал расписку в получении денег и спустился к машине. В этот час ночи движения почти не было, но при первой же встрече с красным светом я заснул, уронив голову на руль, и проснулся от нетерпеливых гудков. Ну их к черту. Прямо впереди виднелся ночной бар; пара чашек крепкого кофе приведут меня в чувство.

Не знаю, как это место обходили санитарные инспекторы — оно воняло. Двое бродяг убивали время, пожирая десятицентовые порции супа, не забывая при этом о бесплатном печеньи. Рядом пьянчужка старался сосредоточить внимание одновременно на тарелке с яичницей и на попытках остановить вращение мира. За соседним столиком, явно скучая, сидела размалеванная девица.

Подошел бармен и спросил:

— Что желаете?

Голос у него был, как у лягушки.

— Кофе. Черный.

Красотка заметила меня. Она улыбнулась, немедленно подсела и сказала, кивнув на бармена:

— У Коротышки каменное сердце, мистер, — не угостит ни чашечкой. Не поможешь мне взбодриться?

Я слишком устал, чтобы спорить.

— Сделай два, приятель.

Бармен с отвращением схватил вторую чашку, наполнил ее и швырнул обе на стол, половину разлив.

— Слушай, Рыжая, — проквакал он, — не хватало мне только полиции.

— Успокойся, Коротышка. Все, что я хочу от джентльмена, — это чашка кофе. Он выглядит слишком усталым, чтобы играть в какие-то игры сегодня ночью.

— Да, Коротышка, помолчи, — вставил я. Бармен одарил меня злющим взглядом, но так как я был таким же сердитым, как и он, и вдвое крупнее, то поплелся отодвигать тарелку с печеньем подальше от бродяг. Я посмотрел на рыжеволосую.

В общем-то, она не была красивой. То есть, очевидно, когда-то была, но надлом в душе всегда отражается в глазах и складках рта, стирая всю привлекательность женского лица. Да, когда-то она была недурна собой. Причем не очень давно. Платье оставляло неприкрытой большую часть ног и порядочную часть груди: нежное белое тело, еще тугое, но уже постаревшее от не книжных знаний. Я наблюдал за ней исподтишка, когда она поднимала чашку. У нее были изящные руки, длинные тонкие пальцы. И покрытое алмазной пылью тонкое золотое колечко с каким-то выгравированным знаком, похожим на лилию.

Рыжая внезапно повернулась и спросила:

— Нравлюсь?

Я ухмыльнулся.

— Ага. Но, как ты сказала, я слишком устал, чтобы из этого что-нибудь вышло.

Ее смех прозвенел колокольчиком.

— Отдыхай спокойно. Не буду докучать тебе. То, что я продаю, интересует лишь определенный тип мужчин.

— Психолог-любитель?

— Приходится.

— А я, значит, не принадлежу к этому типу?

Глаза Рыжей весело заблестели.

— Таким счастливчикам, как ты, никогда не приходится выкладывать наличные. Расплачивается женщина.

Я вытащил пачку «Лакиз» и предложил ей. Не знаю, почему она пришлась мне по душе. Возможно, привлекли ее глаза. Или несколько ненароком оброненных слов, которые приятно было слышать. Или, возможно, я просто устал, а моя берлога пуста и холодна. — Что бы там ни было, она мне нравилась, и знала это, и улыбалась так, я уверен, как не улыбалась очень давно. Словно другу.

— Как тебя зовут?

— Майк. Майк Хаммер. Местный уроженец, обычно бодрый, сейчас смертельно усталый. Белый, холостой, совершеннолетний. Хочешь еще кофе?

Она покачала головой.

— Нет, достаточно. Если бы Коротышка не был таким щепетильным в вопросах кредита, мне не пришлось бы стелиться ради легкой закуски.

— Никогда бы не подумал, что твое занятие может быть таким скучным.

— Скучным его не назовешь.

Раздался приглушенный звук открывающейся двери. Я почувствовал этого парня спиной, прежде, чем увидел его в зеркале. Он был высокий, мрачный, с застывшей сальной ухмылкой на лице; от него исходил запах дешевого масла для волос.

— Привет, детка.

Рыжеволосая чуть повернулась, и губы ее сжались.

— Чего тебе надо?

Голос ее потерял всякую окраску, кожа на щеках натянулась.

— Охотишься?

— Я занята. Уходи.

Парень схватил ее за руку и резко вывернул.

— Мне не нравится, как ты разговариваешь, Рыжая.

Как только я соскользнул с табуретки, Коротышка устремился к нам, но, увидев выражение моего лица, замер. Парень зловеще скривил губы и процедил:

— Убирайся к черту, пока цел.

Он двинулся было ко мне, но я ударил четырьмя жесткими пальцами ему в живот, чуть выше пупка, и он сложился пополам, как перочинный ножик. Я раскрыл его ударом ладони в рот.

Обычно на этом успокаиваются. Однако не этот тип… Он едва мог дышать, но не проклинал меня разбитыми губами, а тем временем рука его ползла под мышку.

Я позволил ему почти дотянуться до рукоятки, затем вытащил свою пушку сорок пятого калибра на всеобщее обозрение, просто для эффекта приставил револьвер к его лбу и взвел курок. В тишине прозвучал резкий щелчок.

— Только дотронься до своей железяки, и я прострелю твою башку, предупредил я.

Он дернулся и отключился. Хорошо, пускай полежит без сознания, оно ему ни к чему. У Коротышки тряслись плечи. Рыжая, закусив губу, смотрела вниз, на безжизненное тело. Наконец она проговорила:

— Тебе не следовало этого делать. Уходи скорее. Он… он убьет тебя! Пожалуйста, уходи. Ради меня.

Она была в беде, испугана, но оставалась моим другом. Я улыбнулся ей и достал бумажник.

— Обещай мне, Рыжая, хорошо? — И вложил в ее руку три пятидесятидолларовые бумажки. — Уходи с этой улицы. Завтра же купи приличную одежду, возьми газету и поищи работу. Твое занятие — медленное самоубийство.

Не хочу, чтобы на меня так смотрели. Такой взгляд заметишь разве что у молодоженов или в церкви у богомольцев. Масляная голова на полу начал приходить в себя, но он-то как раз уставился на мой раскрытый бумажник. Его глаза приклеились к значку частного детектива, приколотому там, и если бы мой палец не лежал на спусковом крючке, он бы полез за своей игрушкой. Я нагнулся и вытащил ее из наплечной кобуры, затем схватил его самого за шиворот и выволок за дверь.

За углом стоял столбик с кнопкой вызова полиции, и я ей воспользовался. Через несколько минут к тротуару подкатил автомобиль, и из него вылезли два здоровяка. Я кивнул водителю.

— Привет, Джейк.

— Привет, Майк. Что стряслось?

Я поднял Масляную голову на ноги.

— Этот путник решил со мной поиграть. — Я протянул короткоствольный пистолет 32-го калибра. — Не думаю, что у него есть разрешение на оружие. Пусть отдохнет до утра.

Я проснулся ранним утром, принял душ, чтобы согнать сон, и побрился. Чувствовал я себя все равно неважно, глаза покраснели и опухли. Но большая тарелка копченой свиной грудинки придала мне сил, чтобы одеться и подумать о том, что день не грех начать с более пристойной пищи.

Изумительный кусок мяса сочился и шипел в жаровне бара Джимми, будто специально поджидая меня. К счастью, я явился вовремя, и он очутился у меня на столе, прежде чем успел пережариться.

— Весь день вчера звонила дама из вашей конторы, — проинформировал Джимми.

— Чего она хотела?

— Интересовалась, где вы. Наверное, черт знает что думала.

— Чепуха. Она всегда что-нибудь думает. — Я прикончил десерт и расплатился. — Если позвонит снова, скажи, что я уже еду, ладно?