Заноза - Ларри Нивен

Ларри Нивен

Заноза

В моей комнате кто-то был.

Наверняка кто-нибудь из парней Синка. Вот глупец. Уходя, я выключил свет. Теперь же под дверью виднелась светлая желтая полоска.

Он прошел внутрь не через дверь — все положенные мной ниточки были на месте. Оставалась пожарная лестница а окном спальни.

Я вытащил пистолет, сделал шаг назад, чтобы создать себе простор для маневра. Затем — я так часто практиковался в этом, что, наверное, свел с ума администрацию дома — ударом ноги распахнул дверь и одним выверенным броском ввалился в комнату.

Ему лучше было бы притаиться за дверью, или присесть на корточки позади стола, или, наконец спрятаться в стенном шкафу, прижавшись глазом к замочной скважине. Вместо этого он расположился прямо посреди комнаты, и к тому же совсем не в ту сторону смотрел. Он едва начал оборачиваться, как я уже засандалил в него четыре реактивные гиропули. Я даже заметил, как дергалась его рубашка, когда ее пронизывали пули. Одно отверстие образовалось чуть повыше сердца.

С ним было покончено.

Я даже не удосужился полюбоваться падением его тела, а короткими перебежками, низко пригнувшись, пересек всю комнату и повалился на пол за диваном. Он мог быть не один. Здесь могли оказаться и другие. Если бы хоть кто-нибудь из них притаился за диваном, он бы тут же меня и прикончил, но там никого не было. Я быстро пробежал взглядом вдоль стены за собою, но там нигде нельзя было спрятаться. Тогда я замер в ожидании, тщательно прислушиваясь.

Где же остальные? Тот, кого я пристрелил, никак не мог заявиться в одиночку.

Я уже давно стоял поперек горла Синку. Посылая своих головорезов в засаду на меня, он должен был объяснить им, на что они идут. Но тот, которого я пристрелил, не успел даже уразуметь, что он побывал в деле.

— Почему вы сделали это?

Невероятно, но голос исходил из самой середины комнаты — оттуда, где я оставил без внимание рухнувший на пол труп. Я отважился на то, чтобы бросить быстрый взгляд в ту сторону и тотчас же снова спрятал голову за диван. Вот что запечатлелось на сетчатке моих глаз в результате такого моментального фотоснимка: он даже не пошевелился, крови на нем не было, не увидел я и пистолета, правда правая его рука не попала в поле моего зрения.

Пуленепробиваемый жилет? Ребята Синка не имели обыкновения прибегать к такого рода защите, но иного ответа никак не могло быть. Я резко выпрямился и выстрелил, целясь ему между глаз.

Пуля начисто уничтожила правый его глаз, прошив череп меньше, чем в дюйме от него. Страшно было глядеть на то, что я сделал. Я снова нырнул под прикрытие дивана и попытался успокоиться.

Никаких звуков. Как и никаких признаков того, что он здесь не один.

— Я спросил, почему вы сделали это?

Некоторый оттенок любопытства придал особое своеобразие его пронзительному голосу. Он продолжал стоять не подвижно, когда я выпрямился, а в голове его не было никаких отверстий, на лице как ни в чем не бывало располагались оба его глаза.

— Почему я сделал — что? — ошеломлено переспросил я.

— Почему вы сделали во мне отверстия? Я вам очень благодарен за эти сувениры из металла, разумеется, вот только…

Он неожиданно замолчал, как будто выболтал слишком много и понял это. Но меня сейчас беспокоило совсем иное.

— Здесь есть еще кто-нибудь?

— Только мы двое. Я прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение и компенсирую это…

Тут он снова осекся и переменил предмет разговора.

— Кого же это вы здесь ждали?

— Парней Синка. Как я полагаю, они все еще разгуливают на свободе. Ребята Синка очень хотят делать отверстия во мне.

— Почему?

Неужели он настолько глуп?

— Чтобы вывести меня из игры! Чтобы убить меня!

Поначалу он изумился, затем пришел прямо-таки в бешенство. Он настолько взъярился, что едва не захлебывался.

— Меня должны были проинформировать! Кое-кто должен понести ответственность за такую вопиющую халатность!

— Тише, тише. Я сам виноват. Я посчитал, что вы на стороне Синка. Выходит, я зря в вас стрелял. Извините.

— Ничего страшного.

Он улыбнулся, успокоившись так же мгновенно, как и разбушевался.

— Но я испортил вам костюм… — испытывая чувство неловкости, продолжал я.

Его пиджак и рубашка были изрешечены, однако крови не было.

— Только вот кто ВЫ?

Росту он был не более ста шестидесяти сантиметров — такой невысокий толстячок в старомодном коричневом костюме, с застежкой на одну пуговицу. На лице у него не было ни единой волосинки, не было даже ресниц. Как и бородавок, морщин и каких-либо особых примет. Это был один из тех парней, у которых все гладенькое и кругленькое, как будто создатель не позаботился о том, чтобы снабдить их лица характерными чертами.

Он развел руками, явив моему взору аккуратно наманикюренные ногти.

— Такой же человек, как и вы.

— Псих!

— Полегче, — огрызнулся он сердито. — Просто бригада, ответственная за предварительно обследование, схалтурила, выполняя свои обязанности.

— Вы… марсианин?

— Никакой я не марсианин! Я… — тут он издал булькающий звук, как будто захлебываясь, — а еще я антрополог. Так это у вас называется. Я прибыл сюда изучать вашу породу.

— Вы — из космоса?

— Из него самого. Азимут и расстояние, разумеется, являются тайной. Сам факт своего появления здесь является тайной.

Он сильно нахмурился. Лицо его, скорее всего, представляло из себя резиновую маску, правда очень неумело выполненную.

— Я никому не проболтаюсь об этом, — заверил его я. — Только вот явились вы сюда не совсем подходящее время. Синк в любую минуту может вычислить, кто сел ему на хвост. И тогда он займется мной. И это прибежище всякого хлама станет эпицентром таких событий, о которых даже страшно подумать. Так что, хоть и приятно мне ваше общество, но нам надо поскорее расстаться. Никогда прежде не доводилось встречаться с… кем бы вы там на самом деле ни были.

— Я тоже обязан прекратить эту встречу, поскольку вам теперь известно, кто я на самом деле. Только сначала расскажите мне о вашей междоусобице. Почему Синку так хочется делать отверстия в вас?

— Его полное имя — Лестер Данхэвен Синклер третий. Он заправляет всем рэкетом в этом городе. Послушаете, у нас достаточно времени для того, чтобы выпить — не возражаете? У меня есть виски, портвейн…

Он вздрогнул.

— Нет, благодарю вас.

— Чуть-чуть, чтобы вы чувствовали себя посвободнее. Я был несколько раздражен его отказом.

— Тогда, пожалуй, я приму более удобную для меня форму, пока вы будете пить… то, что вам больше нравится. Не возражаете?

— Как вам будет угодно.

Я прошел к бару и налил себе виски и воды из крана. В большом многоквартирном доме царила полнейшая тишина. Меня это нисколько не удивило. Я здесь вот уже несколько лет, и другие жильцы за это время научились порядку. Когда начинали говорить пистолеты, они прятались у себя под кроватями и не высовывались.