Русский рубль за время войны и революции - Евгений Преображенский

Е. Преображенский

Русский рубль за время войны и революции

Настоящая статья по своему содержанию связана с моими статьями в «Правде» под названием «Торговля, спекуляция и падающая валюта» («Правда» от 9 и 18 января и 11 марта), являясь их продолжением. Обе статьи составляют две главы из подготовляемой к печати книги о системе хозяйства Советской России. Я печатаю настоящую статью до окончания всей работы ввиду крайней злободневности рассматриваемого здесь вопроса.

–

История нашего бумажно-денежного обращения за время войны и революции и в частности движение курса нашего рубля являются полнейшим экспериментальным подтверждением правильности тех теоретических положений о торговле и падающей валюте, которые были изложены мною в «Правде». Бумажно-денежное обращение России потому представляет огромный интерес для изучения и хороший пробный камень для каждой теории бумажных денег, что почти четыре года страна представляла из себя в хозяйственном отношении замкнутый круг, влияние мировых хозяйственных процессов было исключено, и законы изменения бумажной валюты и все сопутствующие явления мы можем наблюдать в чистом виде. Общественные науки и в том числе политическая экономия отличаются, например, от химии тем, что метод экспериментального изучения для них недоступен. Наоборот, выпадение России из орбиты мирового хозяйства создало возможность как бы огромного эксперимента в области изучения законов денежного обращения, давая редкий случай проследить все изменения в валюте внутри данного хозяйственного комплекса, со сведением на-нет осложняющего действия мировых хозяйственных процессов. Правда, у нас были и свои внутренние осложняющие моменты, – прежде всего натуральные взаимоотношения внутри государственного хозяйства и отчасти во взаимоотношениях государственного хозяйства с мелким товарным производством. В этом смысле эксперимент недостаточно «чист» для изучения законов бумажно-денежного обращения чистого товарного хозяйства. Но если мы вспомним, что истекший год был годом перехода от натуральных форм государственного хозяйства к денежным, а внешние торговые сношения были еще за это время ничтожны и влияние их на внутренний товарообмен было и того меньше, то материал для чистого эксперимента имеется налицо.

Рассмотрим движение курса нашего рубля, начиная с момента войны, и проследим влияние на темп его падения всех основных факторов, держащих в своих руках судьбу валюты в стране.

После объявления войны царское правительство приостановило свободный размен кредитных билетов на золото, ввело принудительный курс на кредитные билеты и в сущности превратило эти билеты в бумажные деньги. С этого момента мы можем считать начало истории нашего бумажного денежного обращения времени войны и революции, последняя глава каковой истории еще не скоро будет написана.

С начала войны, т.-е. с июля по 1-е января, царское правительство к 1.633 миллионам кредитных билетов, имевшихся в обращении до войны, прибавило еще сумму в 1.397 миллионов. Всего в обращении бумажных денег к 1-му января 1915 года было 3.030 миллионов. Это увеличение эмиссии заметного влияния на курс рубля и на цены не оказало. Мы рассмотрим вторую половину 1914 года и весь 1915 год сразу и постараемся проследить действие всех факторов, влияющих на курс рубля, по очереди. Тогда суммарный результат, получающий свое отражение в курсе, представится нам, как равнодействующая разных сил, действующих в различных направлениях.

Начнем с важнейшего фактора, т.-е. с выпуска бумажных денег. В 1915 году было выпущено бумажных денег на сумму 2.586 миллионов, что, вместе с выпущенными во второе полугодие 1.397 миллионами, дает увеличение денежной массы за полтора года в 3.983 миллионов. До войны, как мы видели, в обращении было 1.633 миллиона. Таким образом общая денежная масса увеличилась в 3,4 раза. Если бы все остальные факторы остались без изменения, то это должно было бы обесценить рубль примерно в 3,4 раза. В действительности же курс рубля понизился значительно меньше. Внутри же страны курс рубля пал всего до 59–60 коп. вместо падения в 3,4 раза или приблизительно до 30 коп. И это несмотря на то, что находившееся на руках золото исчезло из обращения в фонд накопления и таким образом сократило возможный размер денежного накопления в бумажной форме. Кроме того, из обращения стали исчезать и серебряные и медные монеты, имевшиеся в количестве 142 миллионов, и кроме того несколько десятков миллионов, выпущенных вновь за рассматриваемый период.

Возьмем другой мощный фактор, влияющий на валюту, т.-е. состояние производства и размеры товарооборота. Быть может, этот фактор со времени войны влиял на повышение?

Ничего подобного. Наоборот, массовые мобилизации на войну привели к уменьшению продукции ряда предприятий, работавших на рынок. Переход ряда предприятий к работе на оборону приводил к тому, что огромное количество ценностей, раньше выбрасывавшихся на рынок, теперь прямо с заводских складов стало притекать в склады военного ведомства. Кроме того, огромное количество товаров, необходимых для армии, принудительно закупалось военным ведомством, без выхода их на рынок, а расчеты давались в большинстве случаев не столько наличными деньгами на всю сумму, сколько безденежным путем, обязательствами государственного казначейства и проч. Таким образом размеры товарного оборота в стране вообще и размеры денежных расчетов в отношении той части продукции, которая теперь шла для нужд фронта, сокращались. Кроме того, уже явственно обнаружилось развитие спекуляции, задержка товаров от реализации и сокращение поэтому товарооборота по этой причине. Насколько было велико это сокращение и каково его числовое выражение, мы не знаем и это не поддается точному учету. Но вряд ли будет преувеличением предположить, что за полтора года войны товарооборот сократился по крайней мере на одну треть. Если прибавить этот фактор к предыдущему, то мы должны были бы иметь падение курса рубля еще процентов на 30, т.-е. курс рубля должен был бы быть не 60, каковым он был к 1 января 1916 г., а примерно 19–20 коп.

Теперь нам остается рассмотреть действие трех факторов, от которых мы абстрагировались и которые должны явиться ключами для объяснения поразительно малого падения курса рубля, т.-е. факторов быстроты оборота денег, накопления и безденежных расчетов.

Что касается быстроты оборота денег, то вследствие начавшегося падения валюты этот оборот не мог стать более замедленным, так как никаких побудительных мотивов к этому не могло быть. Возможно было бы ожидать обратного, т.-е. увеличения быстроты оборота вследствие начавшейся спекуляции, начавшейся задержки торгового капитала в товарной форме, вызванной ростом цен и уменьшением предложения товаров от производителей, поскольку дело идет о промышленности. Но так как падение валюты было незначительным и темп падения пока еще весьма медленный (в сравнении с дальнейшим), то этот фактор без большой погрешности мы можем совсем исключить из рассмотрения, приняв его равным нулю.

Остается поэтому рассмотреть факторы накопления и безденежных расчетов и в них искать разгадки проблемы. Что касается фактора накопления, то накопление отчасти поддается цифровому учету за это время.

С начала войны до 1 ноября 1916 года количество вкладов в государственном банке увеличилось на 647 милл., в сберегательных кассах на 633 милл. и в частных банках на 1.000 милл., а всего на 2.230 милл. Насколько это накопление было необычным по своим размерам и темпу, можно видеть хотя бы из такой справки. За десятилетие с 1903 по 1913 г.г. сумма вкладов в сберегательной кассе возросла с 784 до 1.594 милл., т.-е. на 103 %, или в среднем на 81 милл. в год. С 1 июля 1914 г. по 1 июля 1915 г., т.-е. за год войны, денежные вклады увеличились на 430 милл., т.-е. обнаружили годовой рост в пять раз больше средней за предыдущее десятилетие.

Текущие счета и вклады в госуд. банке, частных сберегат. кассах, обществах взаимн. и мелкого кредита были

1 января 1914 г. – 6.111 милл.

1 января 1915 г. – 6.821 милл.

1 ноября 1916 г. – 9.273 милл.

Таким образом накопление достигло за один 1915 год суммы 2.452 миллиона, а с прибавлением 2 полугодия 1914 г. до 2.700 милл. Правда, было бы неправильно вычесть целиком эту сумму из суммы эмиссии и затем вычислить, как это должно было бы задерживать падение валюты. Не надо забывать, что вклады не лежат в соответствующих кредитных учреждениях без движения. Они бросались банками, как в торгово-промышленный оборот, так и обращались на покупку облигаций государственных займов. И в том и в другом случае бумажные деньги появлялись снова в каналах денежного обращения, а не находились в связанном состоянии. Но, во-первых, известная часть вкладов, в качестве оперативного резерва кредитных учреждений, всегда находилась в наличности в кассах, следовательно, находилась в связном состоянии. С другой же стороны определенная часть накапливаемых в бумажно-денежной форме средств никогда не поступала в кредитные учреждения в виде вкладов и хранилась в домашних «банках» населения. Это особенно относится к крестьянству, которое, освободившись от 10 миллионов едоков, призванных в армию и содержавшихся за счет казны, и имея сбережения благодаря уничтожению продажи водки, значительно увеличило приходную часть своего бюджета, но денежные сбережения, вследствие непривычки вносить свободные средства в кредитные учреждения или вследствие недоверия к ним, хранило у себя на руках. Если нельзя считать увеличение денежной массы, попавшей в связанное состояние в результате накопления, в 2 2/3 миллиарда, то, с другой стороны, их следует считать вряд ли много меньше этой суммы. Если принять приблизительно, что та часть накопления, которая означала увеличение денег, находящихся в связанном состоянии, увеличилась до 2.000 милл., то тогда в обращении фактически надо было бы считать сумму не в 5.616 милл., а в 3.616 милл., что привело бы при прочих равных условиях к падению курса рубля до 40 копеек, а с присоединением фактора сокращения оборота это даст курс рубля на одну треть ниже, т.-е. курс рубля должен был бы быть равен 27 коп. вместо реального 60 коп.