Политические тезисы - Иван Солоневич

Политические тезисы

Иван Лукьянович Солоневич

1. РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ

1. Каждый народ мира, в особенности великий народ, имеет свои неповторимые в истории пути роста, имеет свое неповторимое лицо и свою неповторимую миссию в истории человечества. Эта миссия не может быть выполнена никаким другим народом.

Не существует никаких "исторических законов" развития, которые были бы обязательны для всех народов мира: каждый народ имеет свою собственную судьбу.

2. Идея всякого национализма есть идея, объединяющая и воспитывающая нацию к исполнению ее исторической миссии на земле. С этой точки зрения – шовинизм есть дурное воспитание нации. Космополитизм – отсутствие всякого воспитания.

Интернационал – каторжная работа нации для чуждых ей целей.

3. Русский национализм, как идея, объединяющая и воспитывающая русскую нацию, в его самых глубинных истоках неразрывно связан с православием – понимая под православием не сумму обрядов и догматов, а христианское и православное мироощущение.

Вне религиозной основы не может быть обоснован никакой национализм, как не может быть обоснована и никакая этика. Русский национализм без православия есть логическая нелепица.

4. Русский национализм, как идея, государственно оформляющая нацию, неразрывно связан с единоличной наследственной монархической властью, олицетворяющей в себе религиозный смысл нашего социального бытия. Республиканский национализм – если бы он и существовал – означал бы отрыв России от ее глубочайших религиозно-нравственных истоков.

5. Русский национализм, как идея, политически оформляющая нацию, неразрывно связан с существованием Империи Российской, исторически соединяющей азиатский материк с европейским полуостровом, обеспечивающей нации российской беспримерное в истории мира непрерывное жизненное пространство, которое заключает в себе все необходимые материальные ресурсы для самостоятельного и самобытного развития.

Российская Империя есть, с одной стороны, необходимая материальная база существования закона. Если нация морально разложена, то не найдется ни добросовестных судей, ни добросовестных городовых: "всуе законы писать, если их некому исполнять", – наступает распад нации и государства. Воруют все. Так у нас воровали перед 1905 годом.

6. Поэтому всякая разумная политическая программа может совершенно свободно оставить в стороне, на втором плане, вопросы будущего административного деления или технику организации волостных партийных ячеек. Первый вопрос, который должен быть предъявлен всякой политической программе, – это вопрос о духе: во имя чего строится нация и государство. И второй вопрос: каким именно орудием строились и будут строиться нация и государство.

7. Никакая разумная политическая программа не может быть изобретена, как не могут быть изобретены свойства национального духа или обстоятельства национальной истории и географии. Изобретенная политическая программа в самом успешном случае будет иметь своим последствием национальную катастрофу (у нас – либеральная программа кадетов и марксистская программа коммунистов).

5. Основные исходные точки разумной политической программы должны быть найдены, раскрыты в русском прошлом. В нем же должны быть найдены и раскрыты причины всех болезней национального роста и национального бытия.

2. ДВА ПЕРИОДА

1. Национальные основы русского государственного бытия нашли свое наиболее яркое выражение в Московском Царстве. Писаной конституции в нем не было никакой. Не было никакого закона, который регулировал бы отношение церкви к государству. Не было никакой хартии вольностей, которая ограждала бы права русских феодалов перед лицом русской короны. Однако: когда нужны были соборы – созывались соборы, и они даже и не пытались захватывать власть, как это делали западно-европейские парламенты и как это пыталась сделать их неудачная копия – Государственная Дума.

Власть и церковь никогда не боролись, одна – за обладание мечом духовной власти, другая – за обладание мечом светской: обе силы всячески поддерживали друг друга.

При страшной тяжести внешних условии Московское Царство имело наиболее справедливый социальный строй из всех современных ему государств мира. Оно имело также наиболее крепкое и законченное национальное единство. Именно эти данные позволили Московской Руси выполнить исторические задачи, которые России петербургской уже были не под силу. Московская Русь была относительно сильнее и культурнее России петербургской. Именно она разрешила величайшие и труднейшие задачи национального бытия: ликвидацию Степи, подрыв Польши и Ливонского ордена, присоединение Украины, завоевание Сибири, начало завоевания Кавказа. Империя только собирала плоды московского цветения. Кроме того Москва боролась и в основном проломала ту экономическую, техническую и культурную блокаду, которою ее окружили Польша, Ливонский орден и Швеция. Дворянство Московского Царства было служилым слоем – служилой интеллигенцией – и по своим экономическим и психологическим основам ничего общего, кроме названия, не имело с дворянством петербургского периода.

2. Петербургский период нашей истории был периодом неуклонной национальной деградации России. Взяв кое-что (очень немного) от европейской техники, – Петербург продал русский национальный дух. Девятнадцатый век был веком непрерывного государственного отставания России от ее соседей и соперников.

После взлета 1812 года, созданного народной войной, войной, в которой регулярная армия сыграла сравнительно второстепенную роль, – Россия отстала от Германии, от Америки, от Англии и даже от Японии. К началу мировой войны русская армия, по свидетельству русских же военных авторитетов, превратилась во второстепенную армию. И Империя Российская, несмотря на ее гигантские материальные и человеческие ресурсы, превратилась во второстепенную державу – игрушку чужой дипломатии.

3. В Отечественную войну нас втянули англо-масонские влияния (убийство имп.

Павла), как втянули и в мировую. Московская Русь никогда не воевала под иностранными влияниями. Почти половина наших войн петербургского периода носила чисто авантюрный характер – как итальянские походы Суворова, как подавление венгерской революции, как авантюрно начатая и бездарно законченная японская война. Москва никаких авантюрных войн не вела. Москва была Империей и до Петра – как Англия была Империей и до Биконсфильда. Петр только зафиксировал положение вещей, созданное Москвой – как Биконсфильд зафиксировал положение вещей, созданное Ост-Индской компанией.

4. Возврат к истокам нашего национального бытия есть в основном возврат к государственным принципам Московского Царства – единения царя, церкви и народа – единоличной государственной власти и единоличной церковной власти, опирающихся на единство и нераздельность национального, государственного и религиозного сознания народа. Эти же принципы включают в себя и принцип бессословной "государевой службы", подчинения частного интереса национальному, борьбу с "местничеством", в чем бы оно ни выражалось, в титулах, в чинах или в капиталах.

5. В наших данных условиях все это сводится прежде всего: а) к установлению основных линий органического развития России и б) к воссозданию правящего слоя, который обладал бы достаточной волей и разумом, чтобы успешно поставить себя на службу основным принципам российского национального бытия.

3. МОНАРХИЯ

1. Монархия является не только формой правления, типически свойственной русской национальной идее, но точкой концентрации всех творческих национальных сил.

2. Наше движение отметает вопрос об абсолютной самодержавной или ограниченной монархии – как вопрос чисто схоластический. Ни абсолютной, ни самодержавной монархии никогда в истории мира не было и быть не может. Может быть самодержавие гения, не связанного с монархией, как Наполеон и Гитлер, или связанного с монархией, как Петр I. Но всякие гении преходящи, как преходяща отдельная человеческая жизнь. Монархия есть принцип, далеко выходящий за пределы отдельной человеческой жизни.

3. Московская монархия ни в каких конституциях не нуждалась по той простой причине, что, идя во главе общего течения национальной жизни, она на своем пути встречала не попытки ограничения, а всяческую поддержку основных сил русского народа. Эти силы были заинтересованы никак не в ограничении, а только в усилении роли монархии. Церковь, купечество, тогдашнее дворянство и крестьянство неизменно приходили на помощь монархии во все моменты ее неустойчивости.

Дворянство московской эпохи было служилым элементом, московской технократией.

Роль позднейшего дворянства тогда выполняли князья и княжата. Опричнина и Смутное время были двумя революциями против этого слоя: опричнина – революцией сверху. Смутное время – революцией снизу.