В тихом омуте - Патриция Вентворт

Патриция Вентворт

В тихом омуте

Все персонажи книги вымышлены. Любое совпадение с реальными людьми, мертвыми или живыми, является случайным.

Глава первая

Обычно мисс Сильвер вскрывала письма за столом во время завтрака. Эта привычка появилась у нее еще в юности и сохранилась на протяжении всей жизни. Просьба личного или профессионального свойства, поступившая по телефону или почте, по степени важности занимала первое место в ее жизни по сравнению с чтением газет, из которых ее наметанный глаз выхватывал один-два сюжета, всегда притягивающих взоры и потрясающих устоявшуюся жизнь простых обывателей. Мисс Сильвер очень живо интересовалась и политиками, особенно занимавшими высокие посты, и такими касающимися ее непосредственно делами, как убийства, свадьбы и разводы.

Она разложила письма на столе и начала их сортировать в зависимости от важности и степени интереса. Это вот, например, пришло от ее племянницы Этель Баркетт, которая вышла замуж за менеджера, работавшего в миндлэндском банке. Мисс Сильвер сразу же вскрыла конверт. Роджер, самый младший из сыновей Этель, был болен, когда та посылала предпоследнее письмо, а в этом она утверждала, что здоровье его пошло на поправку и он даже снова стал ходить в школу.

Дальше Этель рассказывала последние семейные новости. «Ты, наверно, будешь рада узнать, что Дороти родила близнецов, мальчика и девочку. Это очаровательные малыши, она и Джим ужасно ими восхищаются и гордятся. Кроме того, после того как у них так долго не было детей — более десяти лет, а они мечтали о девочке и мальчике, они получили сразу обоих. Лично я считаю, что они теперь могут успокоиться».

Джим приходился братом Этель Баркетт и племянником мисс Сильвер. Он был в высшей степени интересной личностью. Мисс Сильвер всегда дарила детям его и Дороти вязаные вещи, изготовленные исключительно своими руками. Теперь ей надо было задуматься о том, что потребуются уже два подарка, да и дальше вещи для малышей придется вязать в двух экземплярах. Мисс Сильвер с удовольствием вспомнила, что она уже купила моток пряжи и что только вчера видела в отделе Месситера удивительно нежно-голубую пряжу, из которой можно связать два крошечных пальтишка.

Прочитав письмо Этель, мисс Сильвер вскрыла послание от другой своей племянницы, Глэдис, которая помимо всего прочего приглашала свою «дорогую тетушку» погостить, ведь ей (Глэдис) так одиноко. Хотя у мисс Сильвер было доброе сердце, она не была настолько расположена к Глэдис, чтобы пожалеть ее. Та вышла замуж исключительно по собственной воле, ее муж был достойным человеком, хотя, впрочем, и несколько скучноватым. Он был таким и тогда, когда она решила выйти за него. Его нельзя было назвать богатым, однако Глэдис, которая решила таким образом избавиться от бытовых и других проблем, в качестве дополнения получила и некоторые обязанности — мыть, убирать, готовить. Сказать честно, все это она делала очень неохотно и неаккуратно, и мисс Сильвер испытывала искреннюю жалость к Эндрю Робинсону.

Кинув взгляд на помятое и с виду неряшливое письмо, мисс Сильвер поняла, что именно его она и ожидала. Она пока отложила его в сторону. На следующем конверте была приклеена лэдбургская марка. Мисс Сильвер очень хорошо знала Ледшир, у нее там было много друзей. Однако этот крупный почерк был ей незнаком, да и бумагу — очень тонкую и явно дорогую — многие просто не могли себе позволить. Она развернула двойной листочек и прочла:

«Миссис Смит уверяет в своей высочайшей признательности и надеется на то, что мисс Сильвер сможет принять ее во вторник, между десятью и двенадцатью часами дня. Миссис Смит прибудет в Лондон и позвонит из отеля, чтобы подтвердить встречу и назначить более точное время».

Мисс Сильвер с большим интересом осмотрела бумагу: с нижнего края была оторвана полоска в несколько дюймов — очевидно, там был адрес. Пишущий явно очень спешил; кроме того, были заметны два пятна. Поэтому мисс Сильвер решила, что было бы интересно встретиться с миссис Смит и узнать, чего та хочет.

Еще не закончив завтрака, мисс Сильвер прочитала очень разные письма. Сначала от Этель, очень теплое дружеское письмо, рассказывающее о семейном счастье. Затем от Глэдис. Это послание отличалось от остальных, присланных ею, только просьбой о деньгах: «Эндрю буквально держит меня на коротком поводке, и, если я потрачу хотя бы пенни из тех денег, что он выдает на хозяйство, он ужасно разозлится. Мне кажется, он не думает о том, что мне нужно как-то одеваться! И каждый раз читает мораль, когда выясняется, что мне нужно что-то еще, кроме того, что уже есть. Поэтому, если это возможно, дорогая моя тетушка…» И так далее.

Мисс Сильвер собрала все письма и газеты и перешла в гостиную. Ей тяжело было подниматься, но она делала это ежедневно без единой жалобы, даже наоборот — с благодарностью провидению, предоставившему ей относительно удобные условия проживания. В течение двадцати лет своей жизни мисс Сильвер работала в обеих палатах правительства, однако практически ничего не смогла отложить, ибо жалованье ее было до смешного мизерным. Неожиданно перед ней распахнулись ворота в другую жизнь. Вооруженная строгими моральными принципами, стремлением добиваться справедливости и способностью читать в человеческих сердцах, как в открытой книге, она вскоре приобрела славу известного частного детектива. Ее знали и в знаменитом Скотланд-Ярде. Шеф детективного отдела инспектор Лэмб глубоко уважал ее. Несмотря на то что старая дама иногда вмешивалась не в свое дело, их долгой и искренней дружбе это не мешало.

Инспектор Фрэнк Эббот иногда непочтительно объявлял, что его уважаемый руководитель подозревает в мисс Сильвер способности, удивительно смахивающие на колдовские.

Мисс Сильвер положила газеты на верхнюю полку книжного шкафа, опустила письма племянниц в ящик письменного стола и спрятала записку от миссис Смит, завернув ее в промокательную бумагу.

Комната, в которой находилась мисс Сильвер, была довольно уютной. С точки зрения современного дизайна, в ней имелось слишком много картин, чересчур много мебели и невероятно много фотографий. Картины в деревянных рамах были репродукциями творений викторианской эпохи: «Пробуждение душ» и «Пузыри» Джона Милле, «Надежда» Г. А. Уотса. Фотографии, своего рода эталон моды последних 20 лет, окантованные изящными филигранными рамками из серебра, являлись, в сущности, своего рода доказательствами удачных случаев из практики мисс Сильвер. Работая над сложнейшими делами, она спасла многих людей и вернула им доброе имя, счастье, а иногда и жизнь. Теперь эти люди улыбались ей с фотографий, стоящих на верхней полке книжного шкафа, а также повсюду, куда только можно было их поставить. Кроме того, встречалось очень много изображений детей, для которых мисс Сильвер вязала носочки, пальтишки, варежки.

Лучик солнца, проскользнувший между голубыми занавесками и попавший на край ковра, подчеркнул, насколько гармонично были подобраны цвета в этой комнате.

Как только мисс Сильвер поправила кресла и села, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала глубокий низкий голос, спросивший:

— Это Монтегью Мэншнс, 15?

Мисс Сильвер ответила:

— Да.

Это был, вне всякого сомнения, женский голос, хотя он мог принадлежать и мужчине. Голос спросил снова:

— Это мисс Мод Сильвер?

— Да, говорите.

Голос нерешительно уточнил:

— Вы, наверное, уже получили мое письмо, я просила вас о встрече. Это миссис Смит…

— Да, я его уже прочла.

— И когда я смогу вас увидеть?

— Сейчас я, во всяком случае, свободна.

— Тогда я приду. Думаю, что буду у вас примерно через двадцать минут. До свидания.

Раздались короткие гудки. Мисс Сильвер повесила трубку, взяла ручку и начала писать короткое, но очень серьезное письмо Глэдис.

Она успела ответить на письмо Этель пункт за пунктом, когда раздался звонок в дверь. Через минуту ее горничная Эмма Мидоуз открыла дверь и представила гостью:

— Миссис Смит.

Глава вторая

Сгорбленная пожилая дама вошла в комнату. У нее были седые волосы под видавшей виды фетровой шляпой с потрепанными полями и несколько неуместной и довольно грязной, видимо пропыленной вуалью. В это жаркое лето она была одета в пальто из искусственного меха под кролик. Покрой пальто был старомодным, и было очевидно, что владелица не расставалась с ним последние несколько десятков лет. Снизу высовывалась неровная кромка черного шерстяного платья. Черные туфли на низком каблуке и потертые черные перчатки довершали картину.

Мисс Сильвер пригласила гостью присесть. Та слегка запыхалась и немного прихрамывала.

Мисс Сильвер дала ей время на передышку. Она передвинула кресло на другую сторону от камина, достала свое вязанье, которое лежало на маленьком столике, вынула клубок великолепной белой шерсти и начала набирать петли для детской фуфайки.