Подкидыш для хулигана - Гауф Юлия

Юлия Гауф

Подкидыш для хулигана

Глава 1

– Это уже слишком, сын. За гранью. Ты кого в дом приволок?

Отец орет, лицо краснеет с каждым словом все сильнее, и сильнее. Давненько я не видел его в такой ярости.

– Это ребенок, пап, маленькая девочка. Ее зовут Марьяна. И не ори так, ты ее пугаешь.

– Вот именно. Это ребенок. РЕБЕНОК, Леша, а не игрушка. Ты зачем ее сюда притащил? – рычит отец, сжимая кулаки. – Откуда она вообще взялась?

– Это дочь Стаса, – ответил, и обернулся на сидящую на диване Марьяну.

Мелкая совсем, сидит, гостиную разглядывает. Плазму, картины, шторы. Все ей интересно, пусть и вздрагивает от воплей моего нервного папаши. И как сообщить пятилетней девочке, что папа ее умер?!

Стас набрал меня сегодня утром, я как раз в универ собирался. Впервые за неделю решил не прогуливать, но не судьба – Стас редко о чем-то просил меня. Заклял приехать в больницу.

И я приехал. Как выяснилось для того, чтобы попрощаться с ним. И пообещать вырастить его оставшуюся дома дочь. Хорошо, что Стас Марьяну с собой не взял, не стал будить и сажать в машину, иначе бы оба разбились.

– А-а-а, дружок твой ненормальный. Что, наигрался в папашу, и решил чужим людям своего ребенка скинуть?

– Умер он, не ори, – тихо ответил, чтобы Марьяна не услышала. – И да, попросил, чтобы я взял девочку себе. Крестный, все же.

– Взял себе, – пробурчал отец, протирая лицо ладонями. – Мать ее где? И вообще, как опека отдала ребенка такому балбесу, как ты? Алексей, – жестко произносит папа, – мне приблудыш не нужен. Да и тебе тоже. Что за блажь, я не понимаю? Вечеринки, гонки, все эти твои бесконечные бабы. Теперь еще ребенка приволок нам с матерью, будто мы с тобой не намучились? Отвези ее в приют.

– Дядя Леша, а когда мы домой поедем? – подала голос Марьяна.

Бедная малышка. Ну вот как ей рассказать—то?!

– Скоро поедем. Порисуй пока, – я достал из рюкзака гуашь, кисти и альбом, и положил перед девочкой. А сам кивнул отцу: – Выйдем?

Он развернулся, и мы вышли из гостиной.

– Пап, я ее в детдом не сдам, – сказал жестко, едва мы закрыли дверь в гостиную. – Я Стасу поклялся позаботиться о его дочери, и я позабочусь.

– Сдашь как миленький. Ей там лучше будет, какой из тебя родитель? – презрительно фыркнул отец. – Наиграешься, и ребенок тебе надоест. Лучше пусть привыкает к детскому дому. Может, ее возьмет какая-нибудь нормальная семья. У тебя учеба, Леша, какой к черту ребенок? О себе подумай.

– Я о себе всю жизнь думал.

Я ведь правда обещал заботиться о Марьяне. В первый раз, когда она родилась, и ее мать свинтила из роддома, написав отказ от ребенка. Стас тогда вытряс из меня клятву, что случись с ним что – девчонку я не брошу.

Второй раз я дал обещание, когда Марьяну крестили. В Бога не верю, но и ему, и Стасу поклялся.

Третье обещание я дал сегодня утром.

Ехал из больницы в квартиру, которую снимал Стас, и не верил, что друга больше нет. Что мне нужно войти, разбудить его маленькую дочь, опередив служащих опеки, сказать ей, что она – сирота, и забрать себе.

Я выполнил все, кроме одного пункта. Не смог про Стаса рассказать.

– Сын, – папа положил ладони на мои плечи, – увози девчонку. Хочешь, я позвоню, и ее заберут? А ты давай, в университет езжай, или еще куда. Нам с матерью подкидыш не нужен, тебя хватило, во, – он приложил к шее ладонь ребром, показывая, как сильно я его достал.

– Не звони никуда, – зло бросил я. – Зря я пришел. Сам воспитаю.

– Ага, так вот почему ты к нам девчонку притащил, – снова заорал папа. – Сам планировал как обычно гулять, развлекаться, а мы с Леной чтобы чужим ребенком занимались? Не выйдет!

Вот черт!

Ну да, я вообще не в курсе, как с детьми обращаться. Вот и привел Марьяну к своим родителям – прислуги-то много, меня няньки растили. Отец любит приврать, будто они с мамой в меня всю душу вложили, но чушь это. Папа работал, мама по курортам и заграницам ездила, и видел я их изредка.

Ничего ведь не стоит оформить опеку, нанять няню, и вырастить Марьяну. Но отец уперся рогом, непонятно с чего.

– Говорю же, сам воспитаю! Все, спасибо за помощь, а мы пойдем, – выплюнул, и вернулся в гостиную.

– Воспитатель нашелся! – злится за моей спиной папа. – Хоть знаешь, как с ребенком обращаться? Учти, когда надоест – к нам с матерью не приводи. И раз уж хочешь сам воспитывать чужого ребенка, делай это на свои деньги. Оставишь ее себе – карты я заблокирую!

– Да подавись! Сам заработаю! – рявкнул, потеряв терпение, и оглядел Марьяну, увлеченно рисующую домик на лужайке. И, почему-то, фиолетовое солнце.

Белое платье, ладони, и даже волосы измазаны в гуаши. Как и белая обивка дивана.

– Валим, мелкая, – подхватил Марьяну на руки, и пока отец не разорался еще и из-за разведенной вокруг грязи, пошел к выходу.

– Краски забыла, – запищала малышка. – Дядь Леша, ну краски же. И рисунок.

– Купим краски, – пообещал. – Купим. А сейчас домой, мелкая.

На съемную квартиру к Стасу я не поехал, хотя вещи малышки нужно бы собрать. Догадался лишь документы ее захватить, и то лишь потому, что Стас напомнил. Трижды повторил, что папка со свидетельством о рождении, и прочими бумагами, лежит в прикроватной тумбочке.

– А мы где? – защебетала Марьяна, когда я открыл дверь в свою квартиру. – Дядь Леш, когда папа придет?

– Папа… иди-ка сюда, мелкая, – подозвал к себе подпрыгивающую девочку.

Марьяна подошла. Ну до чего же маленькая! Ростом мне до карманов джинсов не достает. Присел на корточки, чтобы быть вровень с девочкой – смешная такая, в краске вымазана. Надо сказать, что Стаса больше нет. Она ведь его дочь, имеет право знать, да и Стас говорил, что с дочкой как со взрослой предпочитает разговаривать.

Не врал ей. Про гадину-мать рассказал, которая предпочла скинуть ребенка на Стаса, и ни разу не поинтересовалась ею. Значит, и я не должен врать.

– Марьяна, твой папа… он…

Смотрю в голубые глаза ребенка, и… не могу. Ну не могу я сказать, что Стас поехал в магазин за молоком для каши на завтрак, и разбился. Чудом меня дождался, успел сказать важное, взять обещание, и умер. Может, завтра сказать?

Точно, подожду до завтра.

– Что папа?

– Уехал. Пока со мной поживешь, – взъерошил светлые кудри девочки, и поднялся. – Сейчас найдем, во что тебе переодеться.

– А краски? – строго напомнила Марьяна, и я вздохнул.

– И пойдем за красками. Я же обещал.

***

ТАНЯ

– Горин, неужели вы почтили нас своим присутствием?! – Анна Павловна окинула взглядом двухметрового балбеса, вошедшего в аудиторию. – Надо же! Хоть под конец занятия удостоили нас счастьем вас лицезреть!

– Здрасьте, – кивнул мажор, неспешно идя по проходу к своей любимой задней парте.

А я привычно закатила глаза, встретившись с Лешей взглядом.

– Скучала, пчелка? – прошептал он, проходя мимо меня, на что я показала ему язык. – Вижу, что скучала.

Надо было не язык ему показать, а средний палец. Скучала… да век бы его не видела!

– Леха так выглядит, – вздохнула жалостливая Ануш – моя лучшая подруга. – Устал, будто. Круги под глазами.

– Угу, устал. По тусовкам таскаться – дело тяжелое. Это не грузчиком работать, потяжелее будет, – парировала я, и уткнулась в тетрадь, не желая обсуждать нашу мажористую звезду.

– И что вы так не любите друг друга? – удивилась подруга, но я предпочла ей не отвечать.

Если бы я захотела рассказать Ануш о тринадцати причинах моей ненависти, то стоило бы начать с первого класса, когда маленькая и растерявшаяся Таня Пчелкина отбилась от группы своих будущих одноклассников, и нечаянно зашла в кабинет третьеклассников. Там я впервые встретилась с Лешей Гориным, отобравшим букет цветов, который я должна была подарить своей учительнице, и поднявший меня на смех, когда я расплакалась.