Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Другое. Сборник - Антон Юртовой

Другое. Сборник - Антон Юртовой

27.12.2023 - 19:19 0 0
0
Другое. Сборник - Антон Юртовой
Описание Другое. Сборник - Антон Юртовой
Антон Юртовой – независимый литератор и публицист. Живёт в Саранске. Возраст – 81 год. Склонен выражать себя в тематике культуры, эстетики и общественной духовности. Его прежние книги «Последний завет», «Миражи искусства» и «Гамлет и Маргарита» изданы в текущем, XXI веке. Новый изборник – своеобразный итог его литературного творчества. В книжном формате подавляющая часть представленных здесь текстов публикуется впервые.
Читать онлайн Другое. Сборник - Антон Юртовой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 72
Перейти на страницу:

Всё, в чём я сущ

Стихотворный срез

У истоков супертьмы

Поэма

Умолкни муза! Звонкой лиры струны

Бесчувственность всеобщая сгубила.

Мой голос, бывший ласковым и юным,

Теперь охрип, и в сердце боль вступила.

Кого мне петь среди долин подлунной,

Средь душ глухих и грубых,

                                              мне постылых?

Отечество скорбит под властью скверны,

Стяжательством отравлено безмерным.

Луиш Важ де Камоэнс, «Лузиады»,

песнь десятая, октава 145. Перевод

О.Овчаренко

Я знаю: мир нестоек и безбожен;

следы на нём крошатся там и тут.

Остынет ласковое солнечное ложе,

в агонии дохнув вокруг себя

                       кроваво-красным,

                                      беспощадным жаром;

рассветы и закаты навсегда от нас уйдут

к мирам иным,

                где – прорва звёзд

                                              поярче,

где смыслы бытия лишь в притяжениях

да в порушении того, что накопилось.

В последний раз, прощаясь,

                                  улетая прочь

                                    неведомо куда

и видя под собой

                испепелённую,

                      вскорёженную,

                                         скорбную

                                                  пустыню,

тоскливо и невнятно

                         прокурлычат

                                         клинья

                                             журавлиные.

Усохнут навсегда цветы, деревья,

                                   водоёмы, травы;

и в бешенстве забьются

                       особи жирафов,

                           рыб, собак, жуков

                         и прочих тварей.

С людским же родом,

                   оскверняющим

                           земную твердь

            и всё на ней и по-над ней,

                               а также и – себя,

                            ещё на много раньше

                                               то печальное

                                         должно произойти,

                                                     что относимо

ко множеству,

                     растущему

                                 без цели и мотива, —

конец ему приблизят и ускорят

                                              добавления

к его угрюмой,

           бесконечно несуразной

                                        численности

                                                   и гордыне

и полоскания

                 в разливах искушений.

Бесцветными окажутся

                                    улыбки

                                        и задатки детворы.

И томных дев не увлекут желания зачатий;

на нет сойдут для них

                              забавы и утехи

                                               с мужами,

истрепавшими

                     себя

                        в блуде и в сладострастии.

 И откачают головами старцы,

                       смиряясь перед тем,

                                          что в юных

                                              истощилось

                                                    радостное

                                                          родовое

                                                                  семя.

Пригашенное яростное,

                             зубчатое

                            огневое пламя

гримасами

         забвения и фальши

                         заскользит тогда

                                       по полотнищам

                                                  знаменным.

И орды обречённых на безумие

                                    гомункулов,

                                             восстав, —

из отвращения

                     к их утеснённой,

                                         горемычной

                                                           доле, —

властителей над ними —

                   предков тлена и пороков —

                                                    решатся

                                                        истребить…

Нет поворота вспять —

                                  к былому,

                                          к изначальному;

и не проявится лишь то,

                                         что —

                                           не рождалось!

Причин и следствий череда

                               в объятьях

                                     мироздания

толкает к одному —

                      к погибели.

Себя рассудком

           у роковой черты нам не дано принять.

Мы всё ещё заботимся о славе,

                              о том, что время

                                    в мёде растворится

и нас обдаст живительной росой.

Уж эти росы, —

        в ярких свежих каплях оседающие

                                                     по ночам

                                      или с приходом зорь

                                                             избытки

                                                          испарений, —

 так густо окропившие

                                     стихи

                                           и прозу!

Ещё в зародыше

          иронией и пошлым пересудом

прожигается

           поделенный на всех

                                 утробистый

                                                 расчёт —

остаться в памяти

                         сменяемых

                                беспечных поколений

и – как бы дольше продержаться

                                                       там.

Горьки, бессмысленны

                                     благие

                                         упования!

Куда и для чего

                     манит нас

                              предстоящий срок?

Как будто в нём бы удалось кому-то

поверхность вечно смутных,

                                  измождённых,

                                                 ломких

                                                       будней

подправить благоденствием и благолепием,

чему вразрез

                   уже

                      нельзя

                         воочию

                              не видеть

взрыхленную

            в неостановимом

                              долгом истребленьи

  матрицу

             долин, полей, урем, —

  когда-то над собою нас легко носивший

  край

      из ликующих просторов

                                     и бессчётных

                                            горизонтов —

                                     отрада глазу

            и грааль воспоминаний, —

по-детски розовый,

                           благословенный рай…

Под кров его убогий, одичалый

нам

    теперь

           стремиться —

                           с обожанием?

гордиться им —

                    без почитанья,

                                         тупо,

                                               слепо?

 Усердие к тому

                 всегда копилось

                               в деспотах

                                      и в их холопах,

на пики насаждавших

                           непоколебимый,

                                         взвешенный,

                                               отважный выбор.

Им – следовать?

Я – не берусь!

Туда ли, на вместилище алчбы,

                                         раздоров,

                                           ненависти,

                                     расточительства

                                                        и боли,

                                                                    я,

постранствовав,

                         вернусь?

Что мне там было б

                           в утешение,

                                     приятным,

                                           увлекало б,

                                                 зазывало?

Не то ль, чтоб мог я в одиночку переплыть

знакомые студёные и тёплые

                                            моря?

протоки, реки и озёра обнырять и омуты

                                                            исчесть?

понежиться под кронами берёз, дубов иль ив?

к забытой беспорочности и бескорыстию

                                                    в намерениях,

к чести, верности

                  и чистоте

                    в духовном и в телесном

                                             подтолкнуть

                                                          кого-то?

величием нагорий, гроз, лавин

                      и давних укреплений

                                          восхититься?

абсурду следуя, проголосить заздравье

кому-то,

         потерявшемуся

                           в лунных,

                                   серебристых

                                                     снах?

рапирою проткнуть злодея?

                            простонать вороной?

увлечься игрищами,

                           строчкой ковыряя раны?

или – заслышав сердца странный,

                                        безотчётный,

                                                      гулкий

                                                       перестук,

в немых предчувствиях себя заледенить:

а —

     вдруг?..

Да – нет; – не то.

Мне дорог путь иной,

устеленный смущеньем

                                  перед тайной

моей нескладно скроенной

                                        души,

забывшей о покое,

о всполохах корявой ностальгии,

о зависти к реченьям мудрецов,

бегущей прочь от рубрик похвалы и лести,

не принимающей костров и стуж

                                          вселенской лжи.

И! —

     что бы я без отторженья значил!

Всегда нам ненавистно то, что губит волю

и, искривляя существо заветов,

                                     половинит разум.

Венец красавице невесте – словно щит

триумфа ждущему от завтрашнего боя,

                                              неискушённому,

                                                              лукавому

                                                                  спартанцу, —

нелепа и смешна ей мысль

казаться незнакомым юным шалопаям

кривой и злобною каргою —

                                   в отдалённой,

               передрягами и нищетой замятой

                                                               пресной,

                                                                   одинокой

                                                                              старости.

Случайный, даже робкий звук

                                          смертелен

                                                  тишине

                                                    звенящей.

И нет простора

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 72
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Другое. Сборник - Антон Юртовой торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит