Эра надежд - Андрей Величко

Андрей Величко

Эра надежд

Пролог

Первый лейтенант Небесного Флота Франции виконт Александр де Тасьен повернулся назад и махнул рукой бортмеханику. В принципе можно было и просто выкрикнуть команду в переговорную трубу, но Александр хотел еще раз убедиться, что Пьер готов и будет действовать так, как они договорились.

Тот кивнул и для порядка еще несколько раз качнул рукоятку воздушного насоса, хоть над спиртом и было давление, вполне достаточное для работы горелки на запредельном режиме в течение как минимум десяти минут. Потом взялся за ручку водяной помпы и начал качать ее.

Де Тасьен понимал, насколько ему повезло с бортмехаником. Ведь по традиции туда принимали людей из третьего сословия, а требовались на этом месте большая физическая сила, выносливость, сообразительность и немалая отвага. Но Пьер, отобранный лично им, обладал всеми этими качествами. Ну, теперь только бы не струсил в самый ответственный момент…

О том, что в случае взрыва парового котла бортмеханик умрет мгновенно, а ему придется помучиться, но конец все равно будет тем же самым, де Тасьен предпочитал не думать. Он внимательно всматривался вперед, туда, где недавно в разрыве облаков мелькнул серый вытянутый силуэт. По закругленным концам вертикального руля Александр сразу опознал "Шотландию". Дирижабль австралийской сборки второй модификации с турбиной повышенной мощности и улучшенной управляемостью, способный разгоняться до сорока пяти километров в час. Черт побери, ну почему же у Франции нет таких машин?

Да потому, вынужден был признать первый лейтенант, что нами правит его величество Король-Солнце, которому хочется иметь большой небесный флот. И он у него есть – двенадцать воздушных кораблей, в то время как у Вильгельма их всего три. Но, дьявол его задери, они все австралийские! И заправочное оборудование тоже, и по два подготовленных экипажа на каждую машину, вот англичане и летают практически каждый день. У нас же…

Не сдержавшись, Александр плюнул за борт. На девяти машинах бумажные баллонеты, которые текут, как решето! Реакторов всего четыре, и только один из них австралийский, остальным же для заправки одного дирижабля требуется трое суток. Как раз пока заправляешь один, предыдущий за это время растеряет половину водорода! И вечная нехватка то кислоты, то цинка, то обоих реактивов вместе.

В общем, Небесный Флот не мог поднять в воздух более двух дирижаблей одновременно. И лучшим из его воздушных кораблей была старушка "Франция", за штурвалом которой сейчас и сидел де Тасьен.

Но все-таки у него имелось два козыря. Первый из них – новый паровой котел от лучшего парижского мастера мэтра Бурлье. Мэтр утверждал, что на испытаниях его изделие выдержало двадцать атмосфер. Правда, предохранительный клапан он настроил все-таки на восемнадцать. Так себе козырь, больше чем на семерку не тянет, однако есть и другой, который де Тасьен считал тузом. Вот он, под чехлом рядом с пилотским местом. Новейший австралийский пулемет, специальная облегченная конструкция, правда, с барабаном всего на двадцать восемь зарядов. И, главное, пули в нем.

Как-то раз увидев выстрел из австралийской пятидесятимиллиметровой пушки, де Тасьен обратил внимание, что за снарядом остается дымный след. И вместе с королевским пиротехником придумал начинку для пуль, которая зажигалась в момент выстрела и горела все время полета пули. Это не только позволяло точно видеть, куда стреляешь, но и не оставляло шансов дирижаблю при попадании. От обычной пули может быть и просто дырка, но те, что заряжены сейчас в барабане, обязательно подожгут водород.

"Шотландию" надо было как можно быстрее уничтожить, слишком много неприятностей этот корабль доставлял французам. Король обещал, что сделавший это немедленно получит графский титул и звание адмирала.

Тут де Тасьен снова плюнул. Обещать-то его величество обещал, ни титул, ни звание денег не требуют. Но почему австралийский пулемет Франция купила только один? Причем не тот, что установлен рядом, а старый, который обошелся всего в полторы тысячи рублей. Мол, академики разберутся, как он работает, и мы наделаем себе таких же. Третий год разбираются, дармоеды! Да и тяжеловат тот весящий полтораста кило пулемет для дирижабля.

Этот же был куплен самим де Тасьеном и на его личные деньги. Пришлось отдать за него все, что было, то есть восемнадцать ливров! Однако герцог Алекс оказался столь любезен, что предоставил рассрочку на недостающие три с половиной тысячи. И подарил на память алюминиевую сторублевую монету, из-за которой чуть не передрались два королевских ювелира, но денег от ее продажи с лихвой хватило на изготовление горящих в полете пуль.

Облака становились все реже, и Александра начало помаленьку одолевать беспокойство. Как бы не заметили его англичане раньше времени, ведь тогда они смогут легко уйти, пользуясь преимуществом в скорости.

После недолгих сомнений Александр дернул за шнур под пилотской скамейкой, и последний из четырех мешков с песком полетел вниз. Балласта уже нет, но надо подняться повыше, где облака вроде чуть гуще.

Теперь первый лейтенант избегал смотреть в ту сторону, где летел пока не замечающий его английский дирижабль. Александр точно знал, что внимательный взгляд можно почувствовать. Вот он полгода назад почувствовал, потому и жив до сих пор. Наоборот, де Тасьен смотрел вверх и при этом бормотал только что придуманную не то песню, не то молитву "я тучка, тучка, тучка, а вовсе не дирижабль!". Еще минуты три, и англичанам никуда не деться. Для разворота им потребуется время, за которое более тихоходная "Франция" подойдет на дистанцию выстрела. Минута… другая… о дьявол!

Подвижное перо вертикального руля "Шотландии" пошло вправо. Заметили, лимонники, и начали поворот. А их бортмеханик оторвался от рычагов и возится со штуцером. Это он зря, но ведь и так может уйти!

– Давай! – заорал де Тасьен в переговорную трубу.

Сзади раздались металлические удары, это механик забивал клин в предохранительный клапан. А потом хекнул и начал качать. Ох, как начал! Рукоятка помпы чуть не гнулась в его могучих руках, и временами Александру казалось, что сквозь все повышающийся истошный вой турбины он слышит громкое сопение бортмеханика. "Францию" раскачивало – то ли от порывов ветра, то ли от титанических усилий Пьера.

Де Тасьен закрепил штурвал, педали и, сдвинувшись вправо, осторожно снял чехол с пулемета. Виконт считал, что на земле ценность этого оружия невелика. И не столько из-за большого веса, сколько из-за возможности загрязнения. Несколько песчинок, попавших в тонкий механизм, вполне могут вызвать задержку или даже полный отказ. Но тут-то, в небе, откуда им взяться? Да и дым после первых же пяти выстрелов на земле закроет весь обзор, а на дирижабле его сразу сдует назад.

Лейтенант быстро разжег спиртовку, закрыл отсек бойка стеклянной крышкой и, пока игла раскалялась до малинового свечения, еще раз проверил зазоры в шестеренках и толкателях, хоть и лично регулировал их перед вылетом. Все в порядке, можно заводить пружины – сначала большую барабана, потом малую затворного механизма. Это следовало делать перед самым открытием огня, от долгого стояния в сжатом виде пружины могли ослабнуть.

"Шотландия" тем временем развернулась уже почти наполовину, а ее бортмеханик выстрелил из своего штуцера. Ясное дело, не попал, между дирижаблями еще не меньше трехсот метров!

В свист турбины начал вплетаться какой-то скрежещущий звук, но де Тасьен не обращал внимания, ведь осталось всего несколько секунд. Он совместил мушку с вырезом в прицельной рамке так, чтобы они смотрели прямо в центр надписи "Роял айр нави" на борту англичанина. И дал короткую пристрелочную очередь. Пули прошли ниже, значит, он недооценил расстояния до "Шотландии". Ствол чуть верх…

Турбина сзади загремела так, что де Тасьен почти не слышал грохота своего пулемета, но он видел, как яркие черточки по крайней мере трех пуль исчезли в борту английского дирижабля. Сначала не происходило ничего, но потом ближе к хвосту из-под обшивки вырвалось пламя, а в следующий момент "Шотландия" взорвалась. И тут же "Францию" затрясло, вместо воя сзади пошел лязг, вскоре заглушенный мощным свистом стравливаемого пара. Подождав, пока он прекратится, де Тасьен обернулся.

– Турбине кирдык! – крикнул ему механик.

И в Англии, и во Франции воздухоплаватели давно мерили расстояния в метрах, веса в килограммах, а объемы в литрах. Кроме того, среди них получили распространения характерные слова, которыми комментировали различные ситуации австралийские инструкторы.

Конечно, Пьер человек смелый и сильный, однако его техническая грамотность оставляет желать лучшего, подумал де Тасьен, глядя на развороченный корпус турбины, из которого торчали гнутые лопасти. Какой же это кирдык? Тут совершенно явный песец, даже и думать не о чем.