Ной - Алексей Доронин

Алексей Алексеевич Доронин

Ной

"Введи также в ковчег из всех животных и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых: мужеского пола и женского пусть они будут"

(Быт. 6:19)

Они сидели в полумраке подземелья и смотрели друг на друга, разделенные незримой стеной. Неделю спустя после того дня, когда цивилизация окончила жизнь самоубийством.

- Солнышко, хватит. Я погорячился. Ну, прости меня, пожалуйста, - Максим попробовал обнять ее за плечо, но она дернулась и отсела на другой конец койки.

Двадцать минут кряду он только и делал, что пытался вступить с ней в контакт, поймать ее ускользающий взгляд, но все без толку. Она смотрела в потолок, как будто там, как на стене дворца Валтасара, проступила страшная огненная надпись: "Мене текел фарес".

- Радость, ответь мне, пожалуйста… - почти умолял он.

Но она продолжала выматывать его этим необъявленным бойкотом. И, наконец, добилась своего.

- Блин! - взорвался Максим и стукнул кулаком по низкой тумбочке, - Почему ты на меня смотришь как на врага народа? Я же тебя спас. Мне нужна твоя поддержка, а ты вместо этого меня тащишь с собой на дно. Мы же оба тут сдохнем, если ты…

С каждым предложением голос его слабел, а плечи опускались.

"Сдохнем? Ну и пусть", - отвечал ее взгляд. Она сидела как каменное изваяние, как его молчаливая Немезида, и подписывал приговор им обоим.

- Извини… - устало пробормотал он. - Я не хотел тебя обидеть. Просто то, что ты делаешь, называется паникерством. А знаешь, что делают с паникерами во время ЧП?

Она смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. Видимо, ожидала от него чего угодно.

- Я пошутил. Это мое чувство юмора… Все, что у меня осталось в запасе. Нет, скажи, разве не удивительно - наша семья пережила земную цивилизацию. На карте не будет ни России, ни Америки, а мы по-прежнему вместе. Удивительно…

Ну, не сердись. Может, подскажешь, как тебя успокоить? Я уже все перепробовал.

Напрасно он ждал реакции. Ответом были несколько тихих всхлипов, да по одной слезинке выкатилось из ее глаз. Ох уж эти женщины…

***

Он проснулся среди ночи от странной, нехорошей догадки. Темнота давила как пресс, заставляя вспоминать о лежавших над ними кубометрах земли. Но в этот раз к ней добавился липкий удушающий страх. Лежа на узкой кровати между холодной стеной и ее теплым телом, Максим не мог прийти в себя.

Сквозь полог темноты он тщетно пытался разглядеть ее лицо. Смутное подозрение стало только сильнее.

Разбудить? А вдруг ошибся?

Он включил фонарик и тихо поднялся, неспособный найти рациональное объяснение той мысли, прогнавшей остатки его сна. Что-то было не так. Ее дыхание… Цвет лица, который в слабом свете фонарика был трудноуловим. Или просто его мысли…

Он пересек крохотную комнатку и оказался перед нишей с аптечкой. Неплотно закрытая, немного не на месте. Йод, бинты, антибиотики… Баночка от ее транквилизатора, мезопама. Пустая!

Максима захлестнуло волной. В следующий миг он обнаружил себя трясущим ее за плечи с такой силой, что у нее клацали зубы, а голова моталась из стороны в сторону как у тряпичной куклы.

- Да как ты… Да как ты могла?!

Медленно овладевая собой, парень начал лихорадочно соображать. А она смотрела на него с ужасом - как будто он хотел убить ее, а не спасти.

Вообще-то, чтобы вызвать рвоту, надо надавить пальцем на корень языка. Легко сказать, черт возьми. Попробуй сделать это, когда спасаемый брыкается и всеми силами не хочет спасаться, да еще и кусается… Силы сопротивляться у нее остались.

Кожа на его руках превращалась в кровавые лоскуты, но он не замечал боли, думая лишь об одном: "только бы не было поздно!"

Бесполезно, надо по-другому. Он никогда не делал промывания желудка, но знал, что это можно сделать при помощи воды и воронки. Неприятная процедура, жестокая. Она отбивалась, но он держал ее крепко, борясь не только с ней, но и с чувством стыда и отвращения к себе.

***

- Ненавижу… - пробормотала она, когда прекратила судорожно кашлять. - Все из-за тебя…

- Ты не в себе. Это не ты говоришь, - глухо ответил Максим, закончив накладывать себе повязку. - Что из-за меня, война? Я говорил о ней, и она случилась? Очень логично, слов нет.

- Мысль материальна, а слово тем более, - лицо ее было бледным как полотно, язык еле ворочался во рту. - Я за эти годы от тебя ни о чем, кроме апокалипсиса, не слышала…

- Давай не будем уходить от темы, любимая. Ты мне не ответила. Как ты могла? Ты хотела оставить меня одного?

Она не отвечала, словно опасаясь реакции с его стороны. Но вспышка гнева уже прошла, лицо его смягчилось, и он смотрел на нее с нежностью.

- Зайка, нам надо успокоиться. Можешь меня ненавидеть… твое право. Но где ты теперь найдешь другого мужа?

Шутка, которую он повторил за эти семь дней бессчетное количество раз. Естественно, она не стала от этого смешнее. Но его глаза не смеялись. Они были безумно усталыми, и в них застыло то, что можно было назвать мудростью. Как будто за эту неделю он постарел на 20 лет. Если бы он был героем книги, его виски покрыл бы иней седины.

- Давай подведем итоги. Еды и воды у нас на две недели. Мы живы и мы в безопасности. Что по нынешним временам - выигрыш в лотерею. Помнишь передачи?

Она едва заметно кивнула.

- То-то. И что ты об этом думаешь, милая?

- Все безнадежно.

- Черт побери… - на миг его глаза вновь блеснули гневом. - Ответ неверный.

Максим был убежденным пессимистом, но ему претила слабость. Да, весь мир рухнул, да, миллионы, а возможно и миллиарды, погибли, сгорели, задохнулись под развалинами. Будущее кошмарно… да и прошлое, их личное прошлое, в общем-то, не настолько светло, чтобы искать в нем спасительного забвения. Но надо бороться. Всегда. Так говорил он, и ему вторили Камю, Сартр и другие мудрецы безумной эпохи накануне Конца Истории.

Он не собирался сдаваться.

- Тебе их совсем не жалко? - у нее была привычка огорошивать внезапными вопросами.

- Мне, конечно, ОЧЕНЬ жалко, - его голос стал стеклянным, - но кому станет легче, если мы последуем за ними?

Она как всегда не удостоила его ответом.

"Наверно, все дело в синдроме замкнутого пространства, - подумал парень. - Нет, люди никогда бы не смогли жить в бомбоубежищах годами. Тренированные летчики-космонавты - возможно, а обычный слабый человек тронулся бы от такой жизни. А слабых, увы, большинство".

***

Когда они поселились в этой конуре, она пребывала в трансе от отсутствия горячей воды и удобств во дворе, а он был рад-радешенек - в развалюхе был огромный, не по размерам, подпол.