Код белых берёз - Алексей Васильевич Салтыков

К читателю

«Писать можно только тогда, когда имеешь что сказать

доброго или нового, и когда это действительно нужно для блага людей, для всех миллионов трудового народа»

Лев Толстой

Здравствуй, мой дорогой читатель. Задумывая написать эту добрую и оригинальную книгу, я и не помышлял о том, что книг получится две. Думаю, что читатель в каждой из них найдёт и нужное и оригинальное, и созвучное его мыслям, и где-то уже читанное, но преподнесённое иначе. Две этих книги «Код белых берёз» и «XY-Вселенная. Учение об иерархиях» объединяет дилогия. Они не о разном. Они по-разному об одном. Первая раскрывает характер русского народа и подводит читателя к его мироощущению, древнему сознанию, что заложено в нас самой природой, и следовать чему просто необходимо, чтобы достичь процветания.

Вторая книга объясняет – что, как и почему происходит, объясняя структуру мироздания и человеческого общества просто и схематично. А главное, цель этой книги, – научить, как этим пользоваться во благо себе и всему обществу.

Сложный исторический путь проделал на своей земле русский народ. И какой ещё проделает! Ведь по той волне, которую я открыл, сейчас он находится на своём взлёте, который должен продолжаться ещё порядка трёхсот лет. Зажатый между западом и востоком долго он рос, мужал, и набирался сил, расправляя плечи, раздвигая собой Европу и Азию. Тысячу лет как Илья Муромец сидел, горюя на печи – крепостной и бунтарский, тёмный, но весёлый, простой, но себе на уме, доверчивый, но несгибаемый, исполосанный плетьми, но с короткой памятью.

Если вы захотите найти начало, то скорее всего не найдёте его. Вытянутая из небытия нить истории будет становиться всё грубее, непонятнее, недоступнее, пока совсем не уйдёт в недоступную для вас темноту. И вот, там, где кончается физика и начинается лирика. Не выдумка, а именно лирика: писательские мечты, домыслы, теории. Моя история – это лирика. Я не ищу точностей и частного я опираюсь на общее. Было ли так – не было? – Всё познаётся по последствиям, и если мы слышим лишь ЭХО нашей истории, то, как ещё можно описать его источник?

Лирика откроет для вас динамизм и ритмику исторических процессов и окажется, что и у истории есть музыка! Да, история – это музыка живой человеческой природы. Это колебания дней и ночей, зим и лет, сухости и влажности, войн и перемирий, страстей и аскезы, мрака и света.

Представьте себе, но в прошлое вернуться невозможно физически! Но фантазия человека безгранична. Если кто-то из глубин космоса с расстояния в тысячу световых лет наблюдает за нами в свои лучшие телескопы, то видит нас такими, какими мы были тысячу лет назад. И мы бы увидели их такими же. А если бы они поставили гигантское зеркало, так, чтобы мы могли увидеть своё отражение, то взглянув в него, мы бы увидели Землю, но уже две тысячи лет назад! Свет летит быстрее времени. Для света его попросту не существует. Даже глядя в обычное зеркало у себя дома вы видите себя моложе на миллиардную долю секунды.

История никогда не врёт. Обманываться могут историки. Заглянув внутрь себя, рассмотрев свой ген, расшифровав его код, вы бы прочитали всю историю ваших предков по мужской и материнской линии. И ощутили бы – как всё это близко! Оглядываясь в прошлое уже с высоты прожитого, я вижу, что родился я всего лишь через 18 лет после войны, а дед мой, с которым я играл в шахматы, знал своего деда, который родился в 1884 году. Четыре поколения – это сто лет. Сорок поколений – тысяча. Представьте себе – как повезло вашим предкам среди мора, войн, голода не просто выжить, а дать реальный шанс появиться на свет и вам, мой дорогой читатель.

Эти вопросы копились долго. Долгими были и наблюдения. Были стихи, книги. Но только в этой я решительно сделал выводы на поставленные вопросы. И ответы, пришедшие в совокупность, меня ошеломили своей чёткой системностью и преемственностью. Всё выстраивалось в логическую цепь и обладало детерменизмом. Эта книга о русском народе.

Сначала я хотел назвать свой труд «Русская цивилизация». Но натолкнувшись на полное непонимание тех с кем поделился, подумал, что слишком пафосно. Да и обвинён был в шовинизме и отходе от марксизма. Поэтому и пришло более ясное: «Код белых берёз». Пока я писал эту книгу, я сам многое познал, сам многому научился. Я видел эти мысли у многих, их я цитирую в книге, на них я ссылаюсь, но совокупность подобных замыслов принадлежит мне. Оригинальность взгляда на историю. Многие, кто брался и освещал эту тему, видели в основе Русской цивилизации Православие, пришедшее к нам лишь в 988 году и непримиримое к язычеству, бытовавшему у ариев – славян – русов тысячелетия до христианства. Большая часть нашей истории ими несправедливо вычёркивалась*. Самодержавие – тоже противно Русской цивилизации и я это освещаю в книге. Википедия говорит, что ЭТО лишь форма философствования: «понятие, происходящее из истории русской философии, часто употреблявшееся в среде славянофилов». Но это совсем не так. Это философия произошла от Русской цивилизации, а не наоборот. В оценке Русской цивилизации не избежал ошибок и А. Д. Тойнби, приравнивая её к Православно-христианской и в то же время говоря о мимесисе -эстетическом подражании русских князей христианским византийским императорам.

Кто-то видел цивилизацию в пафосе служения Государственности, но государство – лишь временное образование на скелете цивилизации. Можно служить государству, и вредить тем самым Русской цивилизации. В отношении мыслителей мне ближе всего позиция Льва Толстого, она глубже и точнее проникает в душу русского человека: идея наподобие крестьянской общины – коллективной автономной автаркии в сельской местности (не обязательно), опирающейся на русскую традицию. Феодальная зависимость крестьян, по мнению помещика Толстого, разделяемая многими славянофилами, является совершенно чуждым русскому духу явлением.

Тонкую невидимую, но упругую нить цивилизации нащупал французский историк Ф. Бродель: «Цивилизации проходят сквозь политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения… Французская революция не была тотальным крушением в судьбах французской цивилизации, а революция 1917 года не являлась таким крушением в судьбах русской цивилизации» и при всех потрясениях: ««лишь поменяла бы… присущий ей цвет, но сохранила бы почти все особенности по отношению к другим цивилизациям… Это положение настоятельно требует изучения сложившихся типов мышления, устойчивых отношений, привычных норм поведения, устоявшихся вкусов – всего того, что дает нам замедленный, мало осознаваемый ход