Тонкие грани. Том 5 (СИ) - Кири Кирико

Глава 187

Жизнь с чистого листа — вот о чём я подумал, когда решил бросить наркотики. Что осталось преодолеть ещё одну преграду, практически последнюю к новой вехе моей жизни. Такой душевный подъём был объясним — проблема, которая терроризировала нас несколько месяцев, наконец решилась, и всё окончательно наладилось. Мне больше не грозило попасть под пулю или ездить, чтоб вправить мозги тем, кто ещё до конца не понял, кто здесь главный и заказывает музыку. И на такой эмоциональной эйфории, на чувстве, будто с души свалился непомерно тяжёлый груз, что на мгновение сравнилось с кайфом от самих наркотиков, я решил завязать.

И буквально этим же днём понял, что весьма поспешно и необдуманно.

Стоило пройти немного времени, вплоть до первых признаков ломки, как стремление стать чистым улетучилось с той же скоростью, с какой и появилось. Когда тебя начинает ломать от наркотиков, все мысли сводятся лишь к тому, как бы достать новую дозу и заглушить боль.

И всё же в первые мгновения я держался. Отступить сейчас было равносильно тому, что я бы сдался без боя и даже банальной попытки. А это для меня было равносильно позору. Ведь сам момент, когда я решил бросить наркотики, происходил при Фее.

***

— Знаешь, а почему бы и нет, — ответил я в тот момент на её предложение начать бросать прямо сейчас, рассматривая себя в зеркало.

Последовала секундная заминка, из-за чего я даже обернулся.

— Вау, — нейтрально произнесла Фея. — А ты быстро согласился.

— А ты ожидала боя не на жизнь, а на смерть?

— Нет, твоего классического «потом», «чуть позже» или «не сейчас». Не сказать, что ты многовариативен, когда речь заходит о завязке. Извини уж, Томас, но в этом вопросе ты ведёшь себя как и любой другой наркоман.

— Как видишь, не как любой другой, раз мне удалось тебя удивить, — слабо улыбнулся я.

— Посмотрим, как долго ты сможешь меня удивлять, — улыбка едва-едва коснулась и её губ. — Я повидала немало наркоманов, которые собирались бросать.

— И как? — полюбопытствовал я. — Удачно?

— До первых приступов ломки.

Да, я мог понять их. Как только начинается ломка, в голове остаётся лишь мысль, где достать следующую дозу. Даже я, вроде как и понимающий это, не мог подобному противиться, поэтому употреблял при первых же признаках, стоило им только появиться, чтоб не отвлекали от работы. Эти мысли практически полностью выдавливали все остальные; ты не мог сконцентрироваться. Ощущение, будто тебя что-то беспокоит, причём с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Как зуд в мозгах. И это только перед самой ломкой. А когда она всё же начинается, все мысли вообще выбивает. Все, кроме одной — как достать дозу. Именно поэтому наркоманы идут на преступления, достать наркотик становится первостепенной задачей, и из-за этого подавляется абсолютно всё остальное — от адекватности до банальной жалости.

Так что если до самой ломки ты мог держаться, то после неё тебя накрывало по полной, и ты уже сам не свой.

— А ты часто имела дело с теми, кто бросал?

— Моя дочь. Она была второй по старшинству. Я даже сама приносила ей дозу, чтоб она чего доброго не вколола себе какой-нибудь дряни с улицы. А потом, где-то через года два, мы с ней начали бросать. Так что да, я насмотрелась на такое, — ни капли эмоций. Сдержанности Феи, как матери, которая потеряла детей, можно было позавидовать. — И не только она. Наркоманов приходится долго уговаривать, пока сами не возьмутся за ум.

— Просто времени не было… — начал было я свою старую шарманку.

— Отговорки, Томас. Ты вновь ищешь причину. Лучше посмотрим, насколько долго тебя хватит, потому что для начала тебе надо побыть чистым часов двенадцать.

— Побыть чистым? А разве…

— Бесполезно давать лекарства, когда внутри гуляет наркотик, — покачала она головой. — Посидишь двенадцать часов, заодно и посмотрим, действительно ты бросить решил или же у тебя эйфория от того, как всё хорошо. Знаешь же…

— Бросить должен захотеть сам наркоман, да-да, Фея, я помню, — вздохнул я. — А других вариантов нет?

Меня одна мысль о ломке пугала, если говорить по правде. В этом я не сильно ушёл от наркоманов, но тот, кто не чувствовал ломку, не сможет понять, насколько этот страх обоснован. Я бы сравнил это с тем, что тебе будут ломать руку молотком — ты знаешь, что выживешь, но всё равно боишься.

— Будь ты в клинике, тебя бы скорее всего промыли, провели дезинтоксикацию и так далее, чтоб не ждать, но у нас такого нет. К тому же, надо знать, в каких дозах, кому, что, когда и как колоть. Грубо говоря, там подбирают лечение под каждого. У нас такого нет, поэтому… — она потрясла коробочкой, — пойдём тем путём, который подходит абсолютно для всех. Часть этой химии можно использовать, лишь когда наркотики уже перестанут действовать. И так как дезинтоксикацию мы провести не можем, будем ждать.

— Это будет весело, — поморщился я, уже предвкушая весь спектр эмоций.

Уже в тот момент я засомневался в правильности собственного сиюминутного решения, стоило лишь представить, что мне предстоит — я сам знал не понаслышке, что такое ломка. Но сдавать назад было стыдно.

— Не беспокойся, я буду рядом в этот момент и прослежу за всем. Проконтролирую, чтоб всё было хорошо. По крайней мере, я не слышала, чтоб от ломки умирали здоровые люди.

— Спасибо, успокоила, — поёжился я, даже сам этого не заметив. Несмотря на то, что я сейчас был под кайфом, одно предвкушение предстоящего заставляло меня вести себя как дворового наркомана, а не наркобарона. — Хотя и пугаешь.

— Чем же?

— Тем, что так хочешь помочь, — ответил я, посмотрев ей в глаза. Даже вопроса задавать не надо было, так как таким людям, как Фея, достаточно и немного взгляда, чтоб всё понять.

— Считай это долгосрочной инвестицией, Томас, — пожала она плечами. — Пока у руля ты, у меня всё будет хорошо. Здесь нет личных чувств, лишь бизнес и выгода — самые крепкие узы.

— А с Джеком тоже бизнес и выгода? — задал я личный вопрос.

— Боюсь, там всё посложнее, — покачала она головой.

Сложнее всё… знаем мы эти «сложнее всё». Люди и в пятьдесят остаются людьми. С другой стороны, иметь рычаг давления на человека в этом деле всегда полезно.

***

В тот момент я ещё не до конца понимал, что же меня ждёт, хотя общее представление всё же было. Я никогда не доходил до состояния полной ломки, когда тебя в прямом смысле слова ломает, и не представлял, что это такое. До её начала, когда тянет мышцы и ломит суставы — да, но не до пика.

Употребил я тогда где-то четыре часа назад, поэтому два последующих представляли из себя вполне обычные приятные часы, когда я был полон уверенности, что смогу спокойно всё перетерпеть. Подумаешь, ломка. Но вот через шесть часов, когда настало затишье — ломать ещё не начало, а эффект эйфории отступил, я начал беспокоиться, как это делают любые нормальные люди перед предстоящей болью, которая обещала быть адской. Осознание предстоящего и страх, что шёл следом, делали меня похожим ещё и на неврастеника.

А потом пошло то, чего я ждал и боялся.

Началось всё вполне безобидно, как и было всегда, словно первый колокольчик, говорящий: друг, тебе пора. Это будто добрый надзиратель, который чем больше ты сопротивляешься, тем страшнее становится. Появились раздражительность и насморк, будто я простудился. Чихал, иногда пробирал озноб или покрывался гусиной кожей. Ничего такого, что не смог бы пережить. Даже усилившееся желание нюхнуть я мог перетерпеть.

Стараясь отделаться от этих мыслей, я начал ходить по комнате, бродить, словно зомби, иногда чихая и постоянно высмаркиваясь. Попытался покушать, но кусок просто не лез в горло, более того, после проглоченной пищи меня едва не вырвало.

Немного подумав, я решил, что лучше сразу избавиться и от наркоты, что была в квартире. Меньше соблазна будет воспользоваться, когда начнёт срывать крышу от ломки.

За моими начинающимися страданиями всё это время наблюдали лишь радостная Эйко, которая своим видом неимоверно раздражала, да кукла. Они следили за мной взглядом, иногда под весёлые угукающие комментарии крохи, которая, видимо, по-своему интерпретировала моё поведение.