Влюбленный Ковальски - Джеймс Роллинс

Джеймс Роллинс

Влюбленный Ковальски

Она не могла на это спокойно смотреть… как он раскачивается туда‑сюда, пойманный в ловушку для диких свиней. Курносый нос, коротко остриженные тусклые волосы — шестифутовый кусок мяса, подвешенный на крюк; обнаженный, если не считать мокрых трусов‑боксеров серого цвета. Грудь вся иссечена старыми шрамами, и на их фоне выделяется свежая рваная рана, протянувшаяся от ключицы до паха. В широко раскрытых глазах застыло дикое выражение.

И тому есть причины.

Две минуты назад доктор Шэй Розауро приземлилась на пляже и едва отцепила парашют, как услышала в джунглях крики и поспешила проверить, что случилось. Передвигалась она незаметно, скрываясь в тени и листве, абсолютно бесшумно и постоянно оглядываясь по сторонам.

— Убирайся, извращенец хренов!

Мужчина беспрерывно исторгал проклятия с выраженным акцентом уроженца Бронкса. Американец. Такой же, как и она.

Доктор Розауро взглянула на часы. Тридцать три минуты девятого утра.

Остров взлетит на воздух через двадцать семь минут.

Мужчина умрет раньше.

Непосредственную угрозу для него представляли двуногие обитатели острова, привлеченные человеческими криками. Взрослая особь мандрила[1] весит в среднем свыше сотни фунтов, большая часть которых приходится на мышцы и зубы. Странно было видеть типичного представителя африканской фауны на лесистом острове у побережья Бразилии. Желтые ошейники с радиомаяком свидетельствовали о том, что прежде обезьяны служили объектами изучения профессора Салазара, который устроил на этом удаленном острове исследовательскую лабораторию. Mandrillus sphinx считаются плодоядными животными, то есть их пищевой рацион состоит из фруктов и орехов.

Но не всегда.

Иногда мандрилы не прочь отведать и мяса.

Из стаи выступил самец с угольно‑черной шерстью; его широкую красную морду окаймляли с обеих сторон костные борозды голубого цвета — окраска вожака стаи. Он медленно обошел вокруг пойманного в ловушку мужчины. Самки и рядовые самцы — все с шерстью коричневого цвета — сидели неподалеку или же висели на ветках ближайших деревьев. Один из мандрилов зевнул, широко раскрыв пасть и обнажив трехдюймовые клыки и набор великолепных резцов.

Самец принюхался к мужчине, и тут же в нескольких сантиметрах от морды любопытного примата просвистел мощный кулак.

Встав на задние конечности, вожак зарычал, в оскаленной пасти сверкнули во всей красе желтые клыки. Ужасающее и впечатляющее зрелище. Остальные обезьяны придвинулись ближе.

Появившись на поляне, Шэй мгновенно оказалась в центре внимания всех присутствующих. Она подняла руку и нажала кнопку на специальном звуковом устройстве, называемом в обиходе «крикуном». Последовавший за этим рев сирены произвел ожидаемый эффект.

Обезьяны стремительно бросились в лес. Мандрил‑вожак подскочил, ухватился за нависшую над землей ветку и, перебирая руками‑ногами, исчез в спасительной темноте джунглей.

Мужчина, по‑прежнему раскачиваясь на веревке, обратился к своей спасительнице:

— Эй! Как насчет…

Но Шэй уже сжимала в руке мачете. Запрыгнув на огромный валун, она одним взмахом остро заточенного ножа перерезала пеньковую веревку.

Бедолага тяжело рухнул на мягкую землю и перекатился на бок. Какое‑то время он сражался с опутавшим лодыжку силком, изрыгая поток ругательств. Наконец ему удалось распутать узлы на веревке.

— Чертовы мартышки!

— Мандрилы, — поправила Шэй.

— Чего?

— Это мандрилы, а не мартышки. У них есть хвосты.

— Да какая разница! Я видел только большие чертовы зубы!

Когда мужчина поднялся, отряхивая колени, Шэй заметила у него на правом предплечье вытатуированный якорь. Бывший военный моряк? Он может быть полезным. Шэй снова посмотрела на часы.

Восемь тридцать пять.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Моя посудина пошла на дно.

Его взгляд скользил по соблазнительным формам Шэй.

Что ж, она привыкла к подобному интересу со стороны представителей мужского пола… даже сейчас, когда была в простом камуфляжном костюме и прочных армейских ботинках. Черные волосы до плеч были аккуратно убраны за уши и покрыты черной банданой. Кожа кофейного цвета сверкала в знойном тропическом воздухе.

Наткнувшись на ответный изучающий взгляд, мужчина кивнул в сторону берега.

— Лодка утонула, и я добрался сюда вплавь.

— Ваша лодка затонула?

— Ну, в общем, она взорвалась.

Шэй смотрела на него, ожидая дальнейших разъяснений.

— Произошла утечка газа. Я бросил сигару…

Взмахом мачете она заставила мужчину умолкнуть на середине фразы. Шэй должны были забрать на северном полуострове менее чем через полчаса. Согласно графику операции, ей необходимо было успеть добраться до места, вскрыть сейф и взять ампулы с противоядием. Заметив тропинку, она без лишних слов двинулась в джунгли. Мужчина потащился следом.

— Эй… куда мы идем?

Шэй вытащила из рюкзака свернутое пончо и протянула ему.

Продевая голову в дырку и стараясь не отстать, он представился:

— Меня зовут Ковальски.

Наконец ему удалось просунуть голову, и теперь он пытался расправить складки пончо на могучем теле.

— У вас есть лодка? Возможность убраться с этого проклятого острова?

В тот момент у нее не было времени что‑то сочинять.

— Через двадцать три минуты бразильские военные забросают этот атолл зажигательными бомбами.

— Что?

Ковальски машинально взглянул на запястье, однако часов там не оказалось.

— Меня должны забрать в восемь пятьдесят пять на северном полуострове, — продолжала Шэй. — Но прежде мне нужно кое‑что здесь найти и унести с собой.

— Погодите. Что вы такое говорите? Кому надо бомбить эту вонючую дыру?

— Бразильским ВМС. Через двадцать три минуты.

— Ну конечно. — Он покачал головой. — Из всех чертовых островов мою задницу занесло именно на тот, который вот‑вот собираются уничтожить.

Эту страстную тираду Шэй проигнорировала. Хорошо хоть новый знакомый не отставал. Надо отдать ему должное. Он либо настолько храбр, либо настолько глуп.

— О, смотрите, манго! — воскликнул Ковальски, протягивая руку к желтому фрукту.

— Не трогайте.

— Но я не ел уже…

— Всю растительность на острове опрыскали с воздуха трансгенным рабдовирусом.[2]

Ковальски отдернул руку.

— При попадании внутрь человека вирус стимулирует сенсорные центры в мозге, усиливая зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.

— И что в этом плохого?

— Одновременно разрушается ретикулярный аппарат коры головного мозга, и в жертве пробуждается необузданная ярость.

Позади этой идущей по джунглям пары эхом прокатился громкий рев. В ответ с другой стороны раздался вой и кашляющие звуки.

— Мартышки…

— Мандрилы. Да, они определенно инфицированы. Объекты экспериментов.

— Великолепно! Остров взбесившихся гамадрилов.

Не обращая внимания на его словоблудие, Шэй протянула руку. Через брешь в густой листве на вершине соседнего холма виднелась побеленная асьенда.[3]

— Нам нужно попасть вот туда.

Крытое терракотовой плиткой строение арендовал профессор Салазар; внутри он проводил свои исследования, финансируемые некой организацией террористического толка. Здесь, на этом изолированном острове, он ставил заключительные эксперименты по совершенствованию своего биологического оружия. Два дня назад члены отряда «Сигма» — секретного подразделения спецназовцев‑ученых, чьей задачей являлось предотвращение глобальных угроз, — захватили Салазара в самом сердце бразильской сельвы. Но перед этим негодяй успел заразить целую индейскую деревню в районе Манауса, в том числе и расположенный поблизости международный детский реабилитационный центр.

Болезнь еще находилась на ранней стадии, но быстро прогрессировала, и бразильские военные немедленно ввели в округе карантинный режим. Исправить ситуацию могло только противоядие, хранившееся в сейфе на асьенде профессора Салазара.

По крайней мере, оно могло там храниться.

Сам профессор заявил, что уничтожил все запасы.

Основываясь на этом утверждении, бразильские власти решили свести риск к минимуму. На рассвете ожидался шторм с ураганным ветром, и власти опасались, что он может подхватить вирус и перенести с острова в прибрежные джунгли. Достаточно было одного листочка, чтобы заразить все тропические леса континента. Тогда и появился план забросать остров зажигательными бомбами и выжечь всю растительность, вплоть до голой скалы. Начало операции назначили на девять утра. Невозможно было убедить правительство рискнуть и отложить операцию — надежда раздобыть противоядие казалась слишком призрачной. Все и вся надлежало стереть с лица земли. В том числе и индейскую деревню. Это были приемлемые жертвы.