Хроника либеральной революции - Олег Мороз

У нас уже не будет права ссылаться на то, что вот, мол, при той первой нашей погибели — в октябре 1917-го — народ никто ни о чем не спрашивал, захватили власть силой и стали править от имени народа. Сегодня нас спрашивают, и если мы сделаем неправильный выбор, мы, только мы будем виноваты. Нам не на кого будет кивать и пенять.

В поэме «Двенадцать» Блок писал, как какой-то «гнилой интеллигент» аттестует большевиков и их «Великий Октябрь»:

«Предатели!

Погибла Россия!».

Должно быть, писатель.

Вития.

Да, погибла. Прав оказался именно этот безымянный «вития», над которым Блок насмешничал, а не сам знаменитый поэт.

Что касается хасбулатовых и бабуриных, нетрудно вспомнить: они ведь сами утвердили курс на экономическую реформу, а теперь вопят, что не имеют к этому никакого отношения. Они рассчитывали, что как только реформа начнется, как только поднимется неизбежный гул недовольства, они быстренько соскочат с подножки, а Ельцин и Гайдар свернут себе шею. Соскакивать они стали МЕНЬШЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ после начала реформы (Руцкой — еще раньше, еще до ее начала). Уже 13 января 1992-го Хасбулатов во всеуслышание заявил: правительство, мол, полностью доказало свою некомпетентность, и президенту надо подумать о другом правительстве. Этим был подан сигнал к тотальному саботажу начавшихся преобразований со стороны советской и хозяйственной номенклатуры. И все эти минувшие с той поры месяцы реформаторам пришлось продвигаться вперед, преодолевая ее бешеное сопротивление. Как только экономическая ситуация начинает немного выравниваться, они удесятеряют свои усилия во имя достижения цели реставрации и реванша.

Теперь, перед референдумом, главный вопрос стоит так: придут или не придут голосовать люди? В какой-то момент возникло чувство: референдум скорее всего не состоится. Ловкие политиканы снова обвели нас вокруг пальца. Ссылаясь на нас самих, они лишают нас права высказать свое мнение по ключевым вопросам нашего бытия.

Без конца трубя, что народ, мол, не придет на референдум, они назойливо подсказывают людям, как им надо действовать, если голосование все же будет организовано.

Что в действительности стоит за тезисом «народ не придет»? Как он может не прийти? Разве у него нет чувства вины за всю нашу недавнюю историю? За то, что он допустил приход к власти политических авантюристов в 1917 году и молчаливо терпел их правление семьдесят долгих лет? Далее, разве у народа нет чувства вины, что он уже теперь, не в 1917-м, а в 1990-м, избрал бездарных депутатов, хладнокровно и цинично толкающих его к погибели?

В конце концов, мы все сами повинны в том, что сидим по уши в дерьме. В основе всего — наша политическая инертность, апатия, безразличие, недальновидность, неумение и нежелание разобраться в сложившейся ситуации.

Перед всеми нами — перед народом — открывается еще одна возможность искупить свою историческую вину перед самими собой. Мы должны прийти к урнам и ответить на один-единственный вопрос (все остальные придуманы лишь для того, чтобы сбить нас с толку): вперед или назад? Ельцин или Хасбулатов?

Ежели не придем, если предпочтем по-прежнему красоваться перед зеркалом в наплевательской позе: «А шли бы вы все на…!» — что ж, значит, так тому и быть. Издревле существует мудрое правило, что всякий народ имеет таких правителей, каких он заслуживает. А стало быть, имеет ту жизнь, на какую вправе претендовать. Вот мы и будем обладать тем, чего достойны…

Нынешняя предреферендумная кампания являет российской общественности сравнительно новый для нас феномен — феномен безудержного вранья. Противники президента, прекрасно понимая, что на их стороне — абсолютное меньшинство народонаселения, и стремясь добавить к этому меньшинству хотя бы 1–2 процента голосов, пустились во все тяжкие — врут, врут, врут… Врут, что с церкви взимают налог, который употребляют на подкуп избирателей и членов избирательных комиссий, врут, что реформаторы умышленно подстегивают рост преступности в стране…

В общем-то, такое откровенное вранье для противной стороны оказалось неожиданным. Ну действительно, сами подумайте, что делать, если человек, глядя тебе в глаза, без тени смущения, без намека на краску стыда лжет и лжет? Дуэли вроде отменены. Пощечину не влепишь — вокруг высокопоставленных лжецов толпа охранников, они тебе так влепят… В суд не подашь — лжецы пользуются депутатским и номенклатурным иммунитетом. Оболганным членам правительства, сотрудникам президентского аппарата остается одно — публично отвечать на явное вранье. Это само по себе унизительно, а кроме того, отмазавшись от одной клеветы, они тут же получают порцию следующей…

Между тем вранье — в некотором смысле обычное оружие предвыборной кампании. Да, на умных, честных, порядочных людей оно действует отталкивающе, но не все же избиратели, скажем так, умные. Обратите внимание на социологические опросы. Там всегда фигурируют 15–25 процентов респондентов, которые не знают, как отвечать. Они просто ничего не понимают в происходящем. Многих из них нетрудно привлечь на свою сторону, крикнув, например, во всю глотку, что в правительстве все воры или что в случае победы президента россияне опять будут слышать по ночам топот кованых сапог. А дальше идет простая арифметика: в одной группе избирателей после этой лжи ты кое-что потеряешь, зато в другой — приобретешь. Каков будет общий баланс, в проигрыше или в выигрыше ты окажешься, — это уже вопрос твоего чутья, шахматного умения просчитывать варианты.

Только не пытайтесь воздействовать на политиков-лжецов нравственными аргументами: они твердо убеждены, что понятие «нравственность» здесь совершенно излишне, главное — добиться для себя политических выгод, добиться любым путем.

В чем может заключаться общественный иммунитет к предвыборному вранью? Ну, во-первых, в адекватном осознании природы этого феномена. Во-вторых, в умении адекватным образом реагировать на это вранье. Без паники, без смешного морализаторства (морализаторством, повторяю, лжецов не проймешь). Тут нужно что-то другое. Например, президент и правительство могли бы загодя припасти какие-то заготовки на случай обвинения в тотальной коррупции, с которыми выступил Руцкой, — эти обвинения как последний отчаянный шаг вице-президента в борьбе за президентский пост нетрудно было предвидеть. Вместо этого люди, на которых генерал навесил обвинения, вынуждены были заниматься поспешными импровизациями перед телекамерой. И в-третьих, надо, конечно, всеми силами стараться «просветить» слой населения, который на все социологические вопросы отвечает «не знаю», «затрудняюсь ответить», «еще не решил». К этому слою, повторяю, прежде всего апеллируют лжецы.

Уже первые итоги голосования показали, что президент одержал на референдуме убедительную победу. 27 апреля председатель Центральной комиссии по референдуму Василий Казаков огласил его предварительные итоги, полученные на основе подсчета по 88 избирательным округам из 89. Всего в голосовании приняли участие 64,58 процента россиян, имеющих право голоса. По первому вопросу «за» проголосовало 58,05 процента от пришедших на участки, по второму — 52,88. По третьему вопросу положительный ответ дали 32,64 от списочного состава избирателей, по четвертому — 41,4, также от списочного состава.

Казаков напомнил, что два года назад на президентских выборах за Ельцина проголосовали 57,3 процента от пришедших на избирательные участки, то есть почти на процент меньше, чем сейчас.

Однако более всего впечатляло, что большинство, пришедших к урнам, положительно ответили на второй вопрос — одобрили социально-экономическую политику. Это казалось парадоксальным: жизнь становится все тяжелей, а люди голосуют «за». Особенно поражены были противники Ельцина, непоколебимо верившие, что проводимые в стране реформы будут осуждены. Так, известный оппозиционер Владимир Исаков назвал «необъяснимым» то обстоятельство, что более половины россиян, принявших участие в референдуме, одобрили экономическую политику президента и правительства.

— Приходится сделать вывод, — сказал Исаков, — что, вопреки прогнозам и предсказаниям, вопреки суровым реальностям экономической жизни и логике здравого смысла, россияне большинством голосов от участвовавших в голосовании выразили доверие президенту Борису Ельцину и его экономическому курсу.

Насчет «логики здравого смысла» оппозиционер, конечно, несколько «загнул». У коммунистов и «патриотов» своя логика…

То, что последовало дальше, можно назвать одним словом — эйфория. Упоение победой, причем достаточно неожиданной, испытывали не только российские демократы, но, без преувеличения, весь демократический мир. Достаточно посмотреть оценки западной прессы.