Правдивая история завоевания Новой Испании - Берналь Кастильо

Святой Папа решил: не только изъять из ведения Фонсеки решение спора между Веласкесом и Кортесом, но и самого Фонсеку освободить от должности в Королевском Совете по делам Индий, Кортеса же назначить губернатором Новой Испании с условием, что он возместит Диего Веласкесу все его расходы по снаряжению экспедиции Кортеса; Его Святейшество еще отправил в Новую Испанию буллы2 со множеством индульгенций для госпиталей и христианских храмов и написал похвальное письмо Кортесу и всем нам — конкистадорам, его товарищам. Такая милостивая резолюция была утверждена императором, когда он вернулся в Испанию из Фландрии; даже более, — Диего Веласкес был отставлен от должности губернатора острова Кубы, так как он без разрешения Его Величества и против воли Королевской Аудьенсии — монахов иеронимитов, которая была на острове Санто Доминго, снарядил войско Панфило де Нарваэса против испанской же армии, а также за то, что был захвачен и содержался в тюрьме аудитор этой Королевской Аудьенсии — Лукас Васкес де Айльон, который отправился с этим войском.

Епископ Бургоса Фонсека сильно огорчился таким оборотом дел, ушел в частную жизнь, даже захворал. Но тут в Испанию прибыли Панфило де Нарваэс, Кристобаль де Тапия, пилот Карденас, которого я раньше упоминал в главе, где говорилось о первом дележе золота и как он был обижен3, а также пилот Гонсало де Умбрия, которому по приказу Кортеса отрубили ногу, поскольку он пытался увести корабль вместе с Хуаном Серменьо и Педро де Эскудеро, которых по приказу Кортеса повесили; прибывшие выдвинули тяжкие обвинения против Кортеса. Разумеется, Фонсека был вне себя от радости и так ловко подстроил дело, что императору прожужжали все уши старыми и новыми кляузами; Его Величество разгневался и передал все на рассмотрение новой полномочной Комиссии.

Пять дней длились прения сторон. Наши поверенные так умело защищали Кортеса, что совершенно посрамили обвинителей, и Комиссия пришла к следующему решению. Все обстоятельства дела явно указывают, что Кортес и мы, люди первого призыва, являемся единственными истинными конкистадорами Новой Испании и добрыми слугами государя. Достойно удивления наше счастье, достойна всяческой похвалы наша храбрость, Диего Веласкесу в его домоганиях — отказать, а денежные претензии рассмотреть в обычном судебном порядке. Кортеса же утвердить губернатором Новой Испании, дав ему полномочия распределять поместья по справедливости. Насчет обвинения Кортеса в смерти Гарая и непризнания патента Кристобаля де Тапии — произвести доследование на месте; двух пилотов — Умбрию и Карденаса, вознаградить. Всех истинных конкистадоров наделить, по их же собственному выбору, энкомьендами с индейцами и всегда давать служебное преимущество. Это решение было одобрено и подписано императором в Вальядолиде 16 мая4 1523 года и скреплено подписью секретаря Его Величества — дона Франсиско де лос Кобоса, который позднее стал старшим командором Ордена де Леона; также Его Величество написал Кортесу и всем нам, его соратникам, благодаря за многие добрые и значительные труды, совершенные нами, и в это же время брат Его Величества король Венгрии дон Фернандо5, со своей стороны, также написал Кортесу письмо в ответ на его послание с приложением из многих золотых ювелирных украшений, в котором благодарил Кортеса за великое служение прежде всего Богу и нашему общему сеньору императору.

Наши поверенные немедленно отправили сей документ с решением, а также письма Кортесу и нам, со всем остальным важным материалом в Мешико, причем отрядили для этого Родриго де Паса, двоюродного брата Кортеса — лиценциата Франсиско Нуньеса, и с ними идальго из Эстремадуры, также родственника Кортеса, Франсиско де Лас Касаса. Путь свой они свершили благополучно и прибыли на остров Куба. В Сантьяго де Куба, где находился губернатор Диего Веласкес, они остановились, и решение императора было обнародовано с большой помпой, при звуке труб. Одновременно Родриго де Пас потребовал от Веласкеса точного подсчета его издержек. Такого исхода Веласкес не ждал, он очень огорчился, заболел, а вскоре и умер, в бедности и раздражении. Не менее тяжко пришлось и епископу Фонсеке: высокомилостивое отношение короля к Кортесу убедило его, что Комиссия проведала про все его проделки — и про сговор с Веласкесом, и про утайку королевских ценностей, и про извращение всех наших поступков и дел. Угнетенное его состояние перешло в настоящую длительную хворость.

Когда Франсиско де Лас Касас и Родриго де Пас прибыли в Мешико, радости не было конца; банкеты и увеселения сменяли друг друга, и особые посланцы разосланы были с радостной вестью по всем поселениям, где жили испанцы. На всех, кто так или иначе связаны были с удачной миссией, посыпались подарки и почести. Диего де Ордас и Франсиско де Монтехо, удачные наши поверенные, не забыли в Испании и своих интересов: Его Величество назначил Монтехо губернатором и аделантадо6 Юкатана и Косумеля, дав ему также прибавку «дон» к имени и сеньорию; Диего де Ордас утвержден был во всех своих владениях в Новой Испании с присовокуплением огромной новой энкомьенды, а кроме того, в герб его включен был7 тот вулкан около Уэшоцинко. Франсиско де Лас Касас назначен был капитаном, и ему дано было изрядное поселение Агуитлан, а Родриго де Пасу отвели несколько очень хороших поселений, и, кроме того, он стал личным секретарем Кортеса и его старшим майордомом; да и другим также дал земли и индейцев Кортес, как в своих владениях у Медельина, так и в других местах. Не забыт был даже маэстро корабля, принесшего столь великую весть: он вернулся в Испанию богатым человеком.

Одновременно почти, но на другом корабле, из Испании прибыли чиновники Асьенды Его Величества: казначей Алонсо де Эстрада, фактор8 Гонсало де Саласар, контадор Родриго де Альборнос, веедор Педро Альминдес Чиринос и многие другие персоны.

Мы, конкистадоры первого призыва, разделявшие с Кортесом все радости и невзгоды с самого его отправления с Кубы, полагали, что теперь настало наше время: могучий Кортес, не имея теперь противников во всей Новой Испании, наградит нас в полной мере, тем более, что таково было и повеление короля. Но не тут-то было: как раз мы получили наименее доходные энкомьенды! Конечно, теперь, после стольких лет, не стоит вспоминать об этой обиде, но замечу, что сам Кортес потом не раз сознавался, что поступил неправильно. Ведь он роздал лучшие куски либо новоприбывшим чиновникам, либо родственникам своим и жены, либо иным своим присным и приятелям9…

Ко времени своего утверждения Кортес собрал для короля приблизительно 80 000 золотых песо; приготовлен был и подарок императору — нашему королю — чудесная пушка-кулеврина, сделанная из низкопробного золота и серебра, прозванная «Феникс». На ней стояла следующая надпись: «Никто подобной птицы не узрел; никто еще слугой Кортеса не имел; никто, подобно Вам, и миром не владел». Все это Кортес послал в Испанию Его Величеству с идальго Диего де Сото, уроженцем Торо, притом, нужно сказать, вовремя. Именно Хуан де Рибера, прежний его секретарь, натворил много бед в Испании. Человек он был дрянной, падкий до наживы — он, например, утаил часть денег, посланных Кортесом отцу, — а кроме того, завистливый, легко забывающий оказанное добро. Он самым низким образом оклеветал Кортеса, и так как он был ловкий говорун и все видели в нем лицо доверенное, его наветам стали верить, тем более, что Нарваэс и Кристобаль де Тапия тоже возобновили свои жалобы Его Величеству на Кортеса. Дело чуть было не приняло опасный поворот, и Кортес мог лишиться всех милостей, но за него вступился герцог де Бехар, очень расположенный к Кортесу, метивший выдать за него свою племянницу донью Хуану де Суньигу. Первый натиск, таким образом, был отражен, а тут подоспели 80 000 золотых песо, подарки и благодарственные письма Кортеса, и делу не было дано хода.