Правдивая история завоевания Новой Испании - Берналь Кастильо

Итак, дела Гарая как будто поправились. Но судьба решила иначе. На Рождество 1523 года он сильно простудился, слег и уж более не вставал. Через четверо суток он умер. Его похоронили с почестями, и сам Кортес и многие из нас надели по нем траур, ибо горько умереть на чужбине, вдали от семьи. В Пануко, между тем, дела совсем расстроились: дисциплина ослабела до того, что никто не знал, кто же в данный момент командует; отряды разбились на маленькие банды с самозванными предводителями и жили разбоем и грабежом.

Индейцы рассвирепели, организовались и в течение нескольких дней перебили и принесли в жертву около 500 мародеров. Близость города Сантэстебан дель Пуэрто нисколько не помогла, ибо индейцы не боялись и города, а вскоре, отбив неудачную вылазку, осадили его со всех сторон. Не будь нескольких подлинных конкистадоров, которые вместе с капитаном Вальехо сумели отразить все приступы, погиб бы и город. Но помощи он оказать не мог, а свирепость индейцев все усиливалась, да и удача была на их стороне: вскоре капитан Вальехо и многие другие пали, а небольшой отряд Гарая из 40 человек и 15 лошадей живьем был сожжен в одном поселке! Сам Кортес уже готовился пойти и восстановить порядок, но сломал себе руку и должен был остаться. Вместо него направлен был Гонсало де Сандоваль со 100 солдатами, 50 всадниками, 2 пушками, 15 аркебузниками и арбалетчиками, 8000 тлашкальцев и мешиков и с грозными инструкциями. Сандоваль, как всегда, осторожный и решительный, двинулся быстро, но задержка произошла уже при самом вступлении на вражескую территорию: оба горных перевала были так хорошо укреплены и защищались так успешно, что он не мог прорваться. Только когда он повернул назад, а защитники, предполагая бегство, хлынули за ним, он на их плечах мог пройти через горы, да и то в трехдневной битве. Впрочем, люди Сандоваля не все были на должной высоте; у всадников, например, индейцы неоднократно вырывали копья, и сам Сандоваль часто говаривал: «Не нужно мне много людей, а нужны опытные».

Тем не менее, хотя бы и медленно, Сандоваль продвинулся к Сантэстебану дель Пуэрто. Радость была велика, ибо все защитники страдали от ран и болезней, а припасы были совсем на исходе. Подлинных конкистадоров, столь удачно и отважно защищавших город, Сандоваль горячо благодарил; все это были его старые товарищи, имена и привычки которых он доподлинно знал. Им то он и передал распоряжение дальнейшими действиями, ибо сам был ранен довольно серьезно и должен был отдохнуть, по крайней мере, дня три. Впрочем, капитаны из войска Гарая сочли себя обиженными, и как Сандоваль ни разъяснял им правильность и целесообразность своих назначений, они так и остались недовольными и, говорят, даже помышляли об измене.

Между тем, наши отряды действовали успешно. Множество касиков было взято в плен, и одно племя за другим подчинялось и просило прощения. По приказу Кортеса устроен был особый суд, который немедленно и рассмотрел все дела: ряд касиков, наиболее виновных, были осуждены, и их заместили более верными и преданными, очень часто их сыновьями и братьями. Рассмотрены были также и действия солдат Гарая, тиранивших местное население: зачинщиков посадили на корабль и отправили на Кубу. Сам Сандоваль вернулся в Мешико, и въезд его был похож на триумф, ибо еще ни разу не было столь сильного восстания. Сам Кортес лобызал его неоднократно, открыто и честно восхваляя его заслуги. А в провинции Пануко с тех пор все было тихо и мирно…

Теперь остается сообщить еще об одном лице, связанном с экспедицией Гарая. Лиценциат Алонсо де Суасо согласился, как помним, нагнать войско Гарая, дабы быть посредником между ним и Кортесом. Действительно, он испросил разрешение Королевской Аудьенсии в Санто Доминго и вскоре сел на не-большой бриг, чтобы переехать в Новую Испанию. Неудачи начались с самой Кубы, с мыса Санто Антон: потерян был правильный курс, бриг подхватило сильным течением и понесло на рифы «Скорпионы». Только малые размеры судна спасли его от неминуемой гибели, но все же значительную часть груза пришлось выбросить за борт, между прочим, весь запас копченого мяса, и собралась такая уйма акул, что они схватили даже матроса, неосторожно спустившегося с судна. Наконец, бриг наскочил на берег (маленький остров, как выяснилось впоследствии), получив такие повреждения, что о дальнейшем плавании нельзя было и думать. Стали выгружать что поценнее, и тут убедились, что бочки с водой тоже были брошены за борт, и что нет ни питья, ни еды. К счастью, удалось найти небольшой ключ пресной воды, а затем, путем трения двух кусков дерева, добыть и огонь. Еда тоже появилась, ибо отмели острова кишели черепахами, за ними стали охотиться, перевертывая их на спину; затем набрали яиц черепах, очень вкусных и питательных, а там удалось побить несколько тюленей. Так и питались эти 13 спасшихся, среди которых было и несколько индейцев с Кубы, ловких и выносливых.

К счастью, спасены были плотничьи инструменты, и двое матросов, бывших раньше плотниками, принялись за постройку лодки из остатков брига. Работа шла медленно, но все же удалась; на лодку нагрузили копченину из тюленей и черепах, снабдили ее водой, картой и компасом, единственным, который сохранился, и четверо матросов попытались на ней добраться до Новой Испании, чтоб оттуда прислать на помощь потерпевшим.

Действительно, лодка добралась до реки Флажков, и матросы отправились в Медельин, где и сообщили коменданту об участи своих товарищей. Комендант сейчас же отрядил небольшое судно и в письме к лиценциату Алонсо де Суасо выразил удовольствие Кортеса видеть у себя столь почтенное лицо. Кортес, узнав об этом, остался доволен распорядительностью коменданта и, со своей стороны, велел их радушно встретить, всячески угощать и с возможными удобствами доставить в Мешико.

Так и случилось. Посланное судно быстро отыскало невольных островитян, из которых двое, между прочим, уже умерло от лишений, и благополучно привезло их в Медельин, откуда они немедленно двинулись в Мешико. Кортес приветствовал Суасо, поселил его у себя во дворце и вскоре сделал его главным судьей. Так кончились их злоключения.

Охота за золотом

Дух Кортеса всегда был направлен на высокое: с Александром Македонским хотел он сравняться; тем более, что располагал отличными капитанами и превосходными солдатами. Восстановив опять великий город Мешико, умиротворив провинции — Оахака, Сакатула, Колима, Вера Крус, Пануко, Коацакоалькос и построив много новых городов, он стал помышлять о Гватемале1. Велик был этот край, густо населен храбрым народом, много золота лежало в его недрах, и ни разу туземцы не обращались к Кортесу с предложением подчиниться. Посему Кортес отрядил туда Педро де Альварадо с более чем 300 солдат, а среди них 120 аркебузников и арбалетчиков, более 135 конными, 4 пушками, множеством пороха, артиллеристом Усагре2, и более 200 тлашкальцев и чолульцев, 100 мешиков — самых отборных. Падре Ольмедо, давнишний друг Альварадо, тоже вызвался идти, и как его ни отговаривал Кортес, который привык обращаться к нему за советом во всех трудных случаях, Ольмедо не изменил своего решения; он надеялся, что его присутствие значительно смягчит участь индейцев, да и уговоры его не пропадут напрасно, и умычка людей и человеческие жертвоприношения скорее исчезнут.