Меч, палач и Дракон - Александр Рау

— Попробуй договориться. Лучше с принцессой, — быстро уточнил Агриппа, мысль о торге с Гийомом — вероятным убийце принца и Феррейры, была для него не переносима, — Пойди на любые уступки, но примирись.

— Я уже принял такое решение. Рамон в эту минуту трясется по дороге на Кардес. У него огромные полномочия. Основная цель его миссии — склонить к нам Ангелу. Другая, не менее важная — убить Гийома. По исполнении второй и первая не так важна. Я буду молиться о счастливом исходе, — Гальба достал из-под рубашки нательный знак песочных часов, — «Да будет все смерено и взвешенно по делам нашим и мыслям. Да не минет никто Судьи Небесного. Да сгинет зло!», — закончил он фразой из молитвы.

— Да сгинет, — негромко повторил маршал, — Я выезжаю на границу — проверить крепости и провести смотры наемников и рыцарских ополчений. Близится осень — хлеб созреет — лучшее время для набега. Лазутчики Архенасолы пишут, что султан Хамди не знает на какую страну указать ятаганом. На нас или на Тронто. В свете последних новостей… Я забираю набранных тобой наемников: лагрцев и имперцев из Хальцеда.

— Нет. Усиль границу тысячью гвардии, наемников не трогай. Рамон может провалиться.

«А бунты надежнее подавлять чужаками», — продолжил про себя его мысль Агриппа, отчетливо почуяв в воздухе запахи свежей крови и дыма от горящих деревень. Впрочем, Ангела с Гийомом так же опираются на скайские пики.

— Хорошо.

Прощаться не стали. Подходя к двери, маршал обернулся.

— Скажи, Антонио, ты ни как не причастен к убийству принца? Пусть даже случайно.

— НЕТ! — прокричал-прорычал регент. Он сильно постарел за последние месяцы, волосы поседели, морщины изрезали лицо, только взгляд остался прежним — холодным, жестким буравящим насквозь.

— А твои тайные помощники и союзники?

— Нет, — Гальба успокоился, — я клялся Хорхе защищать его сына. Принц был мне близок. Когда Педро пропал в море, я привык считать его и своим наследником тоже. Зря я разрешил дурочке Ангеле увести его из дворца, — на миг Агриппе показалось, что перед ним чужой старик — оправдывать и сожалеть было не обычае герцога.

— Я верю, что ты невиновен. Но чем больше думаешь, тем больше кажется, что Гийом этого не делал. Не в его обычае воевать с детьми. Зачем он возвращается? Ангела весьма умна — раскусила бы его обман.

Агриппа знал, что герцог не говорит всей правды. Кто-то подделал его подпись и выпустил государственных преступников из Седого Замка, чьи тела нашли рядом с Феррейра.

— Ха! Знаменитый колдун! Вот мы видеться опять! — медвежья лапа сдавила ладонь чародея.

Гийом даже и не думал сопротивляться — можно было руку сломать.

— Как видишь, я самый. А ты все так же шляешься по свету?

— Прошлый зима уйти от Хорхе. Он мало платить и не воевать. Ты платить и воевать — я с тобой! — громовой бас скайца разносился по всей резиденции графов Кардес.

— Для этого я и попросил графиню организовать нашу встречу. Мне нужны солдаты.

— Солдаты? Ха! Мы есть лучшие солдаты. Пикейщик. Арбалетчик. Купи нас за золото, и мы твой! — грубое лицо скайца, украшенное шрамом от сабли, тряслось от смеха. Война для Ханрика Оланса была наивеселейшим занятием. Роскошная черная борода, давно не знавшая расческу, довершала разбойничий облик.

— Условия оплаты просты: три золотых в месяц пикейщику и шесть арбалетчику. На найме выдача аванса за два месяца, — чародей предложил справедливую цену.

Меняя остиякские и далцийские веселя на золото, Гийом выгреб казну Патриции, купцы Осбена так же приняли активное участие в этой операции. На срочном обмене маг потерял тридцать процентов, но все же собрал огромную сумму — почти двести тысяч золотых. Заплатив наемникам сполна, маг становился нищим.

— Нет, — скаец решил поторговаться, — Пять пикейщику и девять арбалетчику.

— За кого ты меня принимаешь, Оланс? — возмутился Гийом.

— Ты думаешь большое дело, да колдун? — скаец улыбнулся радостно и свирепо, — Будет много кровь. Ты нуждать верный солдат. Мы есть самый верный. Я хорошо служить Рикхардо. Ты знать. Мы — лутший солдат.

— Хорошо. Сколько ты можешь набрать воинов? — сдался маг.

Выбора у него не было. Скайцы были единственными доступными наемниками. Община Оланса, чьи земли граничили с Кардесом, пользовалась особым уважением даже среди скайцев.

— Пика — до шести тысяч зольдат. Арбалет — полторы. Тебе везти. Контрактов мало — солдат дома. Мы быть здесь через две недели.

— По рукам, — согласился маг.

— Я хочу вернуть себе корону отца, — объявила Ангела Патриции и ее маршалу Франческо.

— Разреши использовать Кардес, как базу для сбора войск, — попросил следом Гийом.

Патриция вздохнула и ответила спокойно:

— Я была готова услышать эти слова, Ангела. Ты не из тех, кто легко сдается и уступает врагам, прощая обиды. Гийом, ты настоящий рыцарь, как бы на тебя не клеветали.

Ее речь перебила скомканная ввиду женщин ругань Франческо. Но даже в этом виде тирад заслуживала восхищения.

«Графиня, зачем нам рисковать головой — вмешиваясь в эту грызню за корону?», — таков был ее общий смысл.

— Вы забыли один важный момент, Франческо, — возразил ему чародей, — Наш враг «по грызне за корону» герцог Антонио Гальба — истовый ратофолк. Подумайте, как скоро он навестит вас, если укрепиться на троне. Совет епископов в Мендоре давно жаждет или пересвятить маракойцев, наложив тяжелую пятину; или же истребить вовсе.

Старый рыцарь побагровел.

— Пусть только попробуют! Мы уже били их вместе с Риккардо, видать забыли урок!

— Против всего Камоэнса вам не устоять. Да и мало найдется желающих в одиночку воевать со всем королевством, — Гийом был не умолим, — Помочь Ангеле сейчас — ваш единственный шанс.

— Я клянусь, что, взойдя на трон, уровняю в правах всех жителей Камоэнса, не взирая на различия в верованиях! — торжественно заявила Ангела.

Слова ее пришлись весьма кстати.

— Это смелый шаг, девочка, — голос Патриции де Вега резко изменился, стал очень серьезным. Она была всего лишь на четыре года старше Ангелы, но слова ее не казались нелепым, — Если ты официально объявишь об этом, как законная королева — вся Маракойя будет на твоей стороне.

— Клянусь. Так и будет, — повторила принцесса.

Франческо встал и неуклюже поклонился, тряся большим животом, — вставать на колени здесь не привыкли.

— Простите меня за грубость, моя королева.

Первый шаг был сделан.

Этим же вечером Патриция собрала в резиденции дворян, богатых и влиятельных горожан, священников трех городских храмов, двух сельских старост, оказавшихся в Осбене, офицеров милиции Кардеса, и нескольких паасинов.