Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

— А, черт… — он порылся в карманах, нашел ключ и снял с арестанта коротко звякнувшие браслеты.

— Спасибо, — поблагодарил Каттнер, растирая покрасневшее запястье. — Надо признать, весьма неудобно… Да и ни к чему все это, тут даже сбежать некуда.

Алекс не ответил, внимательно разглядывая панель с мельтешащими разноцветными огоньками. Каттнер, заметив его интерес, тут же сменил тему:

— Так называемый резервный пульт управления. Функционально ограничен, но основные операции осуществлять позволяет. Двигатели, связь… Впрочем, ничего не работает, хотя все под напряжением. Видимо, проблемы следует искать за пределами этой камеры.

— Ты что… пробовал?! — вскинулся Алекс.

— Пробовал, — кивнул Каттнер. — Скучно же. Хотелось выяснить, что вообще происходит на «Фениксе», оценить ситуацию, так сказать…

— Ну и как — выяснил?

— Говорю же — безрезультатно.

— Жаль, сержант не пристегнул тебе и вторую руку.

Каттнер молча пожал плечами, а потом вдруг резко повернулся и спросил:

— А ты не боишься, что я сейчас возьму и шарахну тебя чем-нибудь по голове? А потом спокойно отдамся в руки своих спасителей?

Алекс взглянул на него с откровенной усмешкой.

— Нет, не боюсь, — сказал он. — Если бы хотел, то наверняка не стал бы вот так откровенно сообщать мне о своих намерениях. Просто взял бы, и ударил. А потом… Ты же сам далеко не уверен в том, что кто-то рвется тебя спасать. Что скажешь, я прав или нет?.. Молчишь… Ну что ж, молчи. Я и так вижу, что прав.

Каттнер угрюмо смотрел прямо перед собой. Алекс откинулся на спинку кресла и тихо добавил:

— Мне известно, что ты прекрасный аналитик… когда-то командовал отрядом десантников… и в недалеком прошлом даже «Иридой». Так скажи сам, кто находится на этих кораблях — твои спасители или твои палачи?

Ответить Каттнер не успел, да Алекс, собственно, и не ждал никакого ответа. Вопрос был риторический.

Внезапный удар сотряс «Феникс» до основания.

Проломили обшивку, подумал Алекс. Сейчас попытаются высадить штурмовой отряд, и тут вся надежда на сержанта с его ребятами. Сейчас, сейчас… Интересно, выстрелы мы здесь услышим или все-таки нет?

Алекс замер в кресле, чутко вслушиваясь в звенящую тишину.

Ничего… даже странно. Ни выстрелов, ни звуков боя… и экран как назло не работает…

Корабль снова несколько раз тряхнуло, и неожиданно Алекс ощутил на своих плечах перегрузку, усиливающуюся с каждым мгновением. Тишина наполнилась далеким приглушенным ревом. Все тело пронзила нарастающая вибрация.

Двигатели, подумал он. Неужели Диму все-таки удалось? Невероятно…

— Здесь что-то не так, — внезапно произнес Каттнер, неподвижным взглядом уставившись на мигающий бессмысленными огоньками пульт прямо перед собой. — Не понимаю…

— Здесь все не так, — ответил Алекс, с трудом поворачивая голову в сторону соседнего кресла. — Просто Дим, наконец-то, запустил двигатели «Феникса». К сожалению, поздно и полностью бесполезно. Твои дружки с присущей им хваткой уже успели сесть нам на шею и теперь старательно и деловито пытаются ее свернуть.

— Не-ет, тут другое… — Каттнер совершенно проигнорировал замечание насчет «дружков». — Чувствуешь?.. «Феникс» тормозится, а не ускоряется.

— Какого… — Алекс, наконец, осознал, что Каттнер, оказывается, абсолютно прав. — Дьявол! Что происходит?

Далекий рев работающих двигателей неожиданно смолк, и наступила тишина, показавшаяся оглушительной. Однако, перегрузка по какой-то неведомой причине никуда не исчезла, да и вибрация по-прежнему продолжала сотрясать несчастный корабль.

Алекс чутко прислушивался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки с другой стороны запертого люка.

Тщетно. Полная и абсолютная тишина, черт бы ее побрал. Совершенно невозможно понять, что же там, в конце концов, происходит.

Внезапно Каттнер захохотал. Он смеялся долго и мучительно, и громкие ахающие и охающие звуки звучали дико и жутко в абсолютном безмолвии полностью изолированного помещения. Алексу даже пришла в голову совершенно невозможная мысль о том, уж не повредился ли его спутник умом, не выдержав полного неизвестности напряженного ожидания. Правда, почти сразу же до него дошло, что сошедший с ума десантник, пусть даже бывший, — это явный нонсенс. Такого в природе не бывает. Тогда откуда, спрашивается, столь буйное веселье?

— В чем дело? — осведомился Алекс, когда Каттнер, наконец-то, с протяжным стоном умолк. Ворочать языком стало совсем непросто, сказывалась ставшая далеко нешуточной перегрузка. — Я что-то пропустил?

— А ты еще не понял? — отозвался Каттнер.

— Что, по-твоему, я должен понять?

— Не будет никакого штурма. Он, вероятно, вообще не был запланирован.

— А что же будет? — растерянно спросил Алекс, ощущая, как где-то глубоко внутри вдруг зародилась и мгновенно набрала силу совершенно безумная догадка.

Ближайшее будущее внезапно предстало во всей своей неприглядной очевидности. И было оно настолько страшным, что разум категорически отвергал подобный вариант развития событий. Хотя логика и здравый смысл утверждали совершенно определенно: избежать предначертанного чьей-то безжалостной рукой пути не удастся ни при каких обстоятельствах. Судьба Каттнера, десантников во главе с сержантом и команды «Феникса» — все это теперь не имело ровно никакого значения. Их всех, включая самого Алекса, уже смело можно было вычеркивать из списка живых. Страх близкой смерти целиком овладел разумом, цепкими ледяными когтями сжал сердце и холодной, мертвящей волной прокатился от макушки до самых пяток.

Словно с другой планеты до Алекса донесся до странности спокойный голос Каттнера:

— Ничего. Больше не будет абсолютно ничего. Нас только что сбросили на Венеру.

Глава 2

Николай Соловьев, заместитель командира атмосферной станции «Афродита-2», а по совместительству разработчик и главный исполнитель программы дистанционных исследований на поверхности Венеры, угрюмо взирал на клубящиеся за большим панорамным окном грязно-оранжевые облака и тихо страдал. Тщательно выверенная и с невероятным трудом утвержденная у самого высокого начальства программа геологических изысканий в восточной части плато Афродиты вот-вот готова была пойти прахом. Или, говоря по-русски, накрыться медным тазом, что на практике означает ровно то же самое. Можете выбирать сами, кому как больше нравится.

При этом вовсе не исключено, что за компанию с погубленной программой прекратит существование и сама станция. В самом деле, зачем, спрашивается, тратить немалые средства на поддержание работоспособности весьма сомнительного объекта, который, к тому же, давно перестал выдавать хотя бы мало-мальски значимый научный результат. И хотя сам Николай с подобным утверждением был категорически не согласен, но для функционеров из Управления планетарных исследований все представлялось предельно очевидным. Тем более что зуб на сектор Венеры они точат далеко не первый год.

А причина стремительно надвигающейся катастрофы вот она — спокойно восседает себе в операторском кресле и даже в ус не дует. Вернее, целых две причины. И название им — стажеры…

А как хорошо все начиналось!

Когда красотка Мариночка с «Венеры-Орбитальной», задорно постреливая на экипаж «Афродиты» великолепными карими глазками, вдруг объявила о неожиданном, вне всякого графика, прибытии транспорта с Земли с грузом продовольствия, никто не смог скрыть буйной радости. Даже командир заулыбался и сделал объявление насчет праздничного ужина, а третий член нашего маленького экипажа — инженер по системам жизнеобеспечения и холодильным установкам Марк Аверин, всеми без исключения называемый исключительно Аврелием, и вовсе не удержался и сплясал по этому поводу зажигательную джигу. Конечно, так, как он ее понимает.

Ну еще бы! Я бы и сам сплясал, да только в тот самый момент оказался всецело поглощен невероятно сложной и совсем нетривиальной задачей удержания станции на заданном курсе. Отвлекись я хотя бы на мгновение, и очередная порция проб с поверхности плато Афродиты бесследно затерялась бы в плотных рыжих облаках, а допустить подобное безобразие я не мог себе позволить. Хотя в душе и ликовал вместе со всеми.