Лучший из лучших - Смит Уилбур

– Нет у меня таких денег, – повторил Зуга, пытаясь шуткой рассеять нараставшее напряжение.

– У тебя нет соверена? – Ральф расхохотался, откинув назад голову и сверкнув зелеными глазами. – Папа, ты только что продал гигантский алмаз за тридцать тысяч фунтов!

– Ральф, давай не будем перенапрягаться. Подстрелим одного жирафа или буйвола, больше нам и не надо.

– Папа, ты стареешь! Всего один соверен! А если ты не можешь расплатиться прямо сейчас, то я всегда готов поверить тебе на слово.

Часам к десяти утра они наткнулись на следы стада жирафов, которые неторопливо шли на восток вдоль берега реки.

– Думаю, штук шестнадцать, – сказал Ральф, свесившись из седла, чтобы изучить двойную цепочку огромных следов на песке. – До них меньше часа езды.

Он ударил пятками в бока старого Тома.

Лес перемежался открытыми полянками, по которым извивались ручейки, стекая с крутого склона плоскогорья к реке Шаши. В это время года они пересыхали, но отсутствие дичи объяснялось вовсе не сухим сезоном.

Когда Зуга впервые прошел по дороге на юг от крааля Мзиликази, несметные стада покрывали все открытые места. За один день он насчитал сотню чудовищных серых носорогов, а количество толстых зебр и антилоп-канна счету не поддавалось. В те времена убегающие стада, испуганные выстрелом из ружья, поднимали такую пыль, что она казалась дымом степного пожара, а сегодня, выехав на рассвете, они до сих пор не увидели ни единого зверя.

Зуга ехал стремя в стремя с Ральфом, хмуро размышляя об этом. Конечно, здесь проходила кратчайшая дорога в крааль Лобенгулы, по которой проезжало все больше фургонов и путешественников. За пределами этих мест все еще паслись стада дичи, неисчислимые, как трава. Однако если построить дорогу в Машоналенд, а затем и железнодорожную ветку, то что от них останется? Может быть, его внукам придется жить на земле, где каждый уголок будет таким же безжизненным, как эти места. Незавидная участь!

Наметанный глаз охотника уловил крохотное пятнышко далеко впереди, над верхушками деревьев: любопытный жираф поднял голову, объедая мимозу. Зуга медлил в нерешительности – ему не хотелось, чтобы Ральф заметил жирафа. Впервые с тех пор, как он начал охотиться в вельде, Зугу затошнило при мысли об убийстве, которое за этим последует. Надо бы отвлечь внимание сына от стада пятнистых животных, пасущихся в леске…

– Вот они где! – торжествующе закричал Ральф. – Черт побери, да они застенчивы, точно девственницы, уже наутек пустились!

Когда-то Зуга мог подобраться к стаду на двести ярдов, прежде чем животные начинали волноваться. Эти жирафы паслись на расстоянии мили и, едва заметив двух всадников, бросились прочь!

– Быстрее, папа! Мы догоним их, когда они будут переходить через реку!

Всадники ворвались в рощу цветущей мимозы.

– Ату их! – завопил Ральф. Шляпа слетела, повиснув на ремешке, и била его по спине. Длинные кудри разметались от ветра. – Ей-богу, папа, тебе придется попотеть, чтобы заработать свой соверен! – со смехом предупредил Ральф.

Они галопом выскочили из рощи на открытое ровное место. Стадо беззащитных животных – самцы, самки и детеныши – было перед ними как на ладони, но внимание Зуги привлекло нечто другое.

Он натянул поводья, заставив лошадь перейти на шаг, и повернулся к западу.

– Ральф! Забудь про жирафов!

Ральф оглянулся сквозь облако пыли – его лицо горело азартом охотника.

– Воины! – закричал Зуга. – Боевой отряд! Ральф, держись рядом со мной!

Ральф помешкал, но здравый смысл взял верх: было бы безумием разделиться, когда рядом неизвестные воины. Он вернулся к Зуге, позволив испуганным жирафам удирать к реке.

Ральф натянул поводья, останавливая Тома.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил он, прикрывая глаза и вглядываясь через знойное марево в извилистую темную линию на горизонте, похожую на стайку головастиков в пруду. – Люди Камы? Бандиты из племени бамангвато? До границы всего несколько миль.

– Не будем рисковать, пока не узнаем наверняка, кто они, – мрачно ответил Зуга. – Дадим лошадям отдохнуть: может быть, придется уносить ноги…

– Длинные щиты! – оборвал его Ральф. – Красного цвета! Это же «кроты», отряд Базо!

Ральф всадил пятки в бока Тома, направив его в сторону приближающегося отряда.

– И провалиться мне на этом месте, если ведет их не Базо собственной персоной!

Когда Зуга догнал его, Ральф уже спешился и со всех ног несся навстречу старому другу.

– Глядите-ка – «кроты, роющие под горой»! Возвращаются из похода без женщин и скота, – язвительно поддразнил Ральф. – Никак у Камы вас встретили копьями?

От такой колкости счастливая улыбка Базо мгновенно испарилась, он сурово покачал головой.

– Никогда не болтай, точно хихикающая девчонка у колодца, Хеншо, даже в шутку. Если бы король послал нас к Каме, – он проткнул воздух ассегаем, – мы бы устроили славную бойню! – Базо осекся, заметив Зугу. – Бакела! Я вижу тебя, Бакела! Мои глаза посветлели от счастья видеть тебя!

– Базо! Сколько лет прошло! Теперь ты носишь обруч индуны и ведешь отряд воинов – надо подстрелить хорошую дичь и как следует отпраздновать!

– Бакела, мне очень жаль, но король послал меня с поручением. Я тороплюсь вернуться в Булавайо, чтобы сообщить королю о смерти женщины.

– Какой женщины? – без всякого интереса спросил Зуга.

– Белой женщины. Она убежала из Булавайо без разрешения короля, и он послал меня за ней вдогонку… – Базо осекся. – Бакела, да ты ее знаешь!

– Надеюсь, это не моя сестра Номуса? – встревожился Зуга. – И не одна из ее дочерей?

– Нет, не они.

– Но в Матабелеленде нет других белых женщин.

– Это женщина Сияющего Глаза. Та самая, которая победила тебя на скачках в Кимберли. Она умерла.

– Умерла? – Кровь отхлынула от лица Зуги, загорелая кожа посерела. – Умерла? – прошептал он и, покачнувшись в седле, упал бы, если б не схватился за луку. – Луиза умерла…

Сикомор, про который рассказал Базо, Зуга нашел, вернувшись по следам отряда матабеле. Воины оставили широкий заметный след, и часам к двум пополудни Зуга добрался до места.

Он и сам не знал, зачем так себя мучает. Не оставалось никаких сомнений в смерти Луизы. Базо захватил с собой жалкие остатки, найденные под деревом: ружье с заклиненным затвором, патронташ, пустую бутыль для воды, обрывки одежды и упряжи, изорванные и изжеванные челюстями гиен.

Почва под сикомором была твердая: все следы Луизы затоптали шакалы и гиены, а также сотни драчливых стервятников, которые оставили повсюду вонючие кучки помета. Легкий сухой ветерок бесцельно кружил в воздухе перья.

Не считая нескольких кусочков костей и клочьев шерсти, от туш животных и тела человека ничего не осталось: все сожрали. Гиенам ничего не стоило проглотить даже кожаные ботинки и ремень Луизы. Уцелели только запятнанные кровью лоскуты одеяла и обрывки ткани.

Нетрудно представить себе, что здесь произошло: на Луизу напали львы. Она успела выстрелить – в поврежденном ружье осталась одна гильза – и убила одного льва, прежде чем остальные стащили ее с мула.

Зуга мысленно видел каждую секунду агонии Луизы, почти слышал ее крики, когда громадные челюсти перекусывали кости, а желтые когти терзали плоть. От жутких видений его затошнило. Он хотел было помолиться на месте, где она умерла, но сил не оставалось – жизнь словно покинула его. Только сейчас Зуга понял, как много для него значила Луиза: уверенность, что они будут вместе, поддерживала его во время разлуки; вера в то, что в конце концов они встретятся, придавала жизни смысл. Луиза была частью мечты – а теперь, на этом диком, покрытом кровью клочке земли, его мечта разбита.

Дважды он подходил к лошади, собираясь сесть в седло и уехать, но каждый раз нерешительно возвращался, просеивая между пальцами вонючую пыль в надежде найти хоть что-то оставшееся от Луизы.

Наконец Зуга посмотрел на солнце: вернуться в лагерь до наступления темноты уже не успеть. Он велел Ральфу оставить Яна Черута и запасных лошадей у брода через Шаши, а самому двигаться с фургонами дальше, так что можно не спешить. Торопиться некуда: жизнь без Луизы утратила смысл, все стало безразлично. Он вскочил в седло, бросил последний долгий взгляд на вытоптанную землю и повернул коня к реке Шаши, где ждали фургоны.