Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Победы над итальянцами утвердили Черчилля во мнении, что, сражаясь с двумя противниками, имеет смысл «подумать, не удастся ли уничтожить своего самого сильного противника посредством уничтожения его самого слабого союзника, и благодаря этому может появиться масса политических, экономических и географических преимуществ и сыграть свою роль». Во время Первой мировой войны он применил свою стратегию к слабейшему союзнику Германии, Турции; его целью был пролив между азиатской частью Турции и Европой – Дарданеллы. Сэр Генри Вильсон, бывший начальник имперского Генерального штаба, сформулировал свою философию вторичных театров: «Чтобы закончить войну, надо бить немцев, а не турок… Вся история учит нас, что операции на второстепенных и маловажных театрах войны не оказывают влияния на главном фронте, лишь ослабляя занятые на нем силы». Принцип Вильсона нельзя рассматривать в отрыве от времени и места. В 1915 году он был не прав, поскольку убийство немцев превратилось в войну траншей, кровавую мясорубку на истощение. План Черчилля по захвату пролива Дарданеллы предлагал стратегическую альтернативу бойне во Фландрии. План был хороший, но выполнение оказалось не на высоте, что привело к провалу Галлипольской операции[724].

Теперь Черчилль опять наносил удары более слабому противнику, но, убивая итальянцев в Африке, не причинял никакой боли гитлеровскому рейху. Убийство итальянцев в пустыне не было стратегической альтернативой; это был бой второстепенного значения, который истощал силы Черчилля, которые ему могли понадобиться, когда, возможно, придется сражаться не только с немцами, а вести войну на два фронта. Стратегия нанесения удара по более слабому из двух противников имеет по крайней мере один недостаток: более сильный может нанести ответный удар. Черчилль ожидал, что Германия поступит так в Греции или в Северной Африке.

Но 10 января был нанесен удар по Средиземноморью. В этот день, в разгар ошеломляющего наступления О’Коннора в Ливии, с авианосца Illustrious, сопровождавшего конвой из Александрии на Мальту и находившегося примерно в 100 милях к востоку от острова, поднялись истребители «Фулмар» (Fairey Fulmar) и ринулись в погоню за двумя итальянскими торпедоносцами. Но это были ложные цели. Почти три дюжины немецких «Юнкерсов» «Ju 88» и пикирующих бомбардировщиков «Штука», которые базировались на Сицилии, атаковали Illustrious, сбросив шесть бомб на полетную палубу. Охваченный огнем Illustrious с трудом дотащился до Мальты, где еще раз подвергся бомбовой атаке. Жизненно важный авианосец выбыл из строя почти на год. Во время атаки серьезные повреждения получил крейсер Southampton, который на следующий день был затоплен. Менее чем за десять минут горстка немецких летчиков отобрала контроль над Центральным Средиземноморьем у Великобритании. Уэйвелл в Каире, вместе со своими кораблями, самолетами, танками и солдатами в течение нескольких минут был отрезан от Лондона. Подкреплению предстояло опять проделать 14 000-мильный путь. Черчилль получил сообщение, когда находился с Гарри Гопкинсом в Дитчли и произносил речь о войне[725].

В Ливийской пустыне британцы не сталкивались с подобными бедствиями. Уэйвелл, несмотря на противостоящие ему четырнадцать итальянских дивизий и Черчилля с его балканскими планами, приказал О’Коннору продолжать наступление. Тобрук, в 60 милях от Бардии, пал 21 января; австралийцы, снова возглавлявшие атаку, на этот раз были в противогазах, поскольку им пришлось пробиваться сквозь песчаную бурю, что отняло у них больше сил, чем взятие Тобрука. Итальянцы оказали столь незначительное сопротивление, что служивший в Палестине австралиец сказал: «Полиция в Тель-Авиве оказывала более серьезное сопротивление, чем итальянцы». Большие группы итальянцев пытались сдаться любому человеку в форме, в том числе репортеру агентства Associated Press. Один австралийский командующий сказал толпе будущих пленных, что сейчас он занят и не могли бы они прийти завтра. Австралийцы спустили итальянский флаг и подняли вместо него широкополую шляпу (часть обмундирования австралийской армии), и заменили название виа Муссолини на виа Нед Келли[726].

Большее унижение трудно представить[727].

Несмотря на новые балканские приоритеты Черчилля, О’Коннор был полон решимости преследовать итальянцев. 29 января Дерна, в 100 милях к западу от Тобрука, сдалась без боя. Итальянский гарнизон сбежал вместе с итальянскими фермерами, поселившимися в этой зеленой, плодородной части побережья. Среди австралийцев ходила шутка: итальянцы сбежали из Киренаики в надежде добраться до Рима под защиту гвардии Ватикана. Черчилль не мог удержаться от колкого замечания в адрес дуче. Это история, задумчиво произнес он, «упадка и разрушения Итальянской империи… но будущему Гиббону не придется так долго писать ее, как писалась первая история»[728].

О’Коннор продолжал наступать в западном направлении, все больше углубляясь внутрь страны. Его 7-я бронетанковая дивизия захватила форт в Мечили, но итальянцы, бросив танки в Триполи, ушли по дороге, идущей вдоль побережья, которая вела на юг между Дерной и Бенгази. О’Коннор надеялся обойти и заблокировать итальянцев у Беда-Фомма, южнее Бенгази. Он хотел окружить и взять в плен маршала Грациани, генерала Бергонцоли и всех остальных. Британцам потребовалось тридцать часов, чтобы преодолеть 150 миль по пересеченной пустынной местности. Они пришли в Беда-Фомм 5 февраля, всего за полчаса до появления в поле зрения первых итальянских колонн. И хотя далеко не все танки О’Коннора добрались до Беда-Фомма, итальянцы оказались в очень затруднительном положении. Итальянская танковая тактика (как и французская) позволяла, чтобы только один из тридцати итальянских танков был оснащен радиостанцией. Вступив в сражение, итальянские танкисты не могли быстро реагировать на стремительно меняющуюся картину боя[729].

Завязалась ожесточенная перестрелка, продолжавшаяся более суток, и итальянцы потерпели жестокое поражение. Сцена приобрела причудливый вид, когда торговцы-арабы начали бродить по полю боя и продавать свежие яйца обеим сторонам. Итальянские командующие бросали в бой экипаж за экипажем и только наблюдали, как они горят в своих танках. Те, кто выжили, были взяты в плен, а те немногие, которым удалось сбежать, затерялись в пустыне. За недолгую историю танковой войны ни одному танковому подразделению не удавалось покрыть такое расстояние в условиях бездорожья и резко пересеченной местности за столь короткое время, как это сделала армия победителя О’Коннора. Черчилль считал, что наступление О’Коннора займет большую часть февраля, но 7 февраля все закончилось. Итальянская армия в составе десяти дивизий потерпела поражение в Восточной Ливии; британцы уничтожили 400 итальянских танков и взяли в плен 130 тысяч человек. Британские войска одержали полную победу в Киренаике[730].

О’Коннор, чтобы еще больше унизить Муссолини, радировал Уэйвеллу о капитуляции Бергонцоли открытым текстом: «Лиса убита у всех на виду». Грациани бежал на запад с остатками своей ливийской армии, уменьшенной вдвое, до 125 тысяч солдат, чтобы вскоре оказаться запертым в Триполитании, не представляя ни для кого угрозы, никем не уважаемый, даже бедуинами, которые безнаказанно отобрали обугленные корпуса танков, в которых остались обгоревшие трупы молодых итальянских танкистов. После победы в Ливии Иден, перефразируя знаменитое высказывание Черчилля, заявил: «Никогда так много не было отдано столь немногим». Муссолини – Черчилль назвал его «коварным, жестоким, злобным итальянцем» – пристально смотрел из Рима на руины своих североафриканских амбиций[731]. Путь к Триполи и центру Итальянской Северной Африки был открыт. Первый из стратегических приоритетов Черчилля – очистить Африку от итальянцев – был почти выполнен. О’Коннор, стремясь продолжить наступление, отправил в Каир помощника, чтобы убедить Уэйвелла в необходимости преследовать итальянцев. Но Уэйвелл, которому было известно о балканских планах Черчилля, приступил к планированию новой весенней кампании. На стенах его штаба уже висели карты Греции, а не Ливии. Почти 60 тысяч лучших солдат под командованием Джамбо Вильсона упаковали свое снаряжение и приготовились к морскому путешествию. Когда в конце января скоропостижно скончался греческий премьер-министр Метаксас, его преемник, Александрос Коризис, принял предложение Черчилля о помощи. Вскоре Филипп Ним заменил О’Коннора и принял командование Нильской армией. Когда осенью прошлого года Уэйвелл представил свои африканские планы, Черчилль «мурлыкал от удовольствия, как шесть котов». «Он был в восторге», – написал в своих воспоминаниях Исмей. «Войны выигрывают превосходящей силой воли, – заявил Черчилль, – и теперь мы вырвем инициативу у соперника и навяжем ему нашу волю». Черчилль, написал Исмей, всегда был склонен «считать цыплят до того, как они вылупились из яйца». Но результаты Уэйвелла и О’Коннора превзошли даже самые смелые предположения Черчилля[732].