Психология взрослости - Евгений Ильин

В 1960 г. в нью-йоркскую клинику был доставлен (для изучения, поскольку это был редкий случай долгожительства) очень старый человек из горной деревушки в Колумбии. Ему явно было больше 100 лет, а судя по косвенным доказательствам, даже около 150. Всю жизнь он провел в горах, вдали от цивилизации. Он был невысокого роста, очень подвижный, разговорчивый (говорил он по-испански).

Н. Казинс,

1996.

Для людей, входящих в первую группу, характерно сохранение достаточно высокого уровня активности, а наиболее значимыми проблемами для них являются нарушение социально-психологической адаптации и вызываемый этим психологический дискомфорт.

Для тех, кто относится ко второй группе, на первый план выходят медицинские проблемы, связанные с ухудшением здоровья, слабостью и часто необходимостью постоянного ухода.

Как отмечает О. В. Краснова (2005), в последние 10–20 лет в зарубежной геронтологической литературе постепенно отказываются от терминов «старые» и «старики», все чаще речь там идет о пожилых и очень пожилых людях. [41] Что касается слова «престарелые», то оно вышло из употребления, стало анахронизмом. Это объясняется не только резким повышением продолжительности жизни в развитых странах, но и изменением общественного мнения, которое все чаще склонно видеть в позднем возрасте потенциал развития.

В литературе встречаются понятия «первой старости» и «второй старости», характеризующие пожилых людей, входящих в эти группы.

Г. Гримм (1967) выделял возраст пожилых людей (61–75 лет – для мужчин и 55–75 лет – для женщин), старческий возраст (76–90 лет для обоих полов) и долгожителей (свыше 90 лет); другие исследователи выделяют молодых пожилых (60–75 лет) и старых пожилых (76 и больше лет), а третьи дают более дробное деление: пожилой (60–69 лет), престарелый (70–79 лет), старый (80–89 лет) и дряхлый (90 и более лет) (Burnside et al., 1979).

Для мужчин с переходом в поздновозрастную группу характерно пассивное отношение к жизни, отчуждение от окружающих, сужение круга интересов, часто чувство неуважения к себе, ненужности. У мужчин сильнее выражаются деструктивные последствия личности: алкоголизм, потеря интереса к жизни, ранняя смертность, более сильное влияние стереотипа «старости», гендерных стереотипов о маскулинности-фемининности и традиционных мужских и женских ролях. Приверженность стереотипным моделям поведения не способствует выработке у них новых поведенческих тактик в повседневной жизни.

Женщины легче, чем мужчины, адаптируются к переходу в поздновозрастную группу, что определяется также существованием гендерных, половых стереотипов в обществе. Женщины более активно, чем раньше, начинают исполнять роль домашней хозяйки, не испытывая при этом дискомфорта. Эта тенденция характерна для женщин разных стран. У женщин пожилого возраста можно отметить более оптимистичный настрой в отношении будущего.

Т. П. Денисова,

2006.

Период после выхода на пенсию – длительный, он составляет в среднем около 16 лет у мужчин и 24 года у женщин. Наиболее важными задачами в этом периоде становятся:

• сохранение согласованности с собственной идентичностью, которая теперь в основном опирается на прошлое;

• нахождение смысла жизни;

• оценка прошлого;

• перестройка Я-концепции и стиля поведения в соответствии с изменившимися условиями жизни.

10.2. Отношение людей к старению и старикам, или Проблема отцов и детей

В наше время отношение молодых к пожилым большей частью негативное, хотя одна из заповедей Моисея, повторенная через полторы тысячи лет Иисусом Христом, гласит: «Чти отца своего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли». Пожилые считаются скучными, чересчур разговорчивыми, ворчливыми, морализаторами, эгоистами, озабоченными только собой.

Во многих аграрных обществах [в давние времена. – Е. И. ] сложились традиции искусственного прекращения жизни стариков. Не надо думать, что это делалось лишь под влиянием рационального расчета, чтобы избавиться от «лишних ртов». Работал гораздо более сложный механизм, целью которого было поддержание баланса жизни и смерти, отношений этого и того мира. Умерщвление не имело ничего общего с преступлением из корыстных побуждений или убийством врага. Надежно защищенное ритуалом и его мифологическими интерпретациями, переселение стариков в страну предков у славян, например, помещалось в контекст праздника весеннего обновления природы и пр. Не скорбь, а веселие, разгул сопровождали катания, завершавшиеся спуском стариков «на саночках» или «на рогожке» вниз, в овраг.

Мы не знаем, как относились сами старики к своей участи. Ритуал был зафиксирован уже тогда, когда умерщвление заместилось театрализованным действием, смысл которого был неясен самим участникам. По сохранившимся элементам обряда можно судить, что «старик» или «дед», посланец в страну предков, во время совершения ритуала наделялся особыми правами, которые в обыденной жизни не полагались ни ему, ни кому-либо иному. Такое отношение к ушедшим сохранил современный обычай похорон: покойному принято оказывать особые знаки уважения, даже если при жизни его не слишком ценили. Реконструируемый обряд, в отличие от похорон, начинался прежде смерти при активном участии «старика», который лишь в ходе ритуала лишался жизни.

Противоречила ли эта практика чувству любви, привязанности к уходящим? Вообще, как утверждают антропологи, обычай, диктуя всеобщие и обязательные правила поведения, действует повелительно и безусловно. Поэтому можно предположить, что и при совершении ритуального умерщвления обычай был способен блокировать, отключать индивидуальные чувства, аффективные связи, а значит, избавлять людей от чувства горя, вины и утраты.

От тех архаических времен в нашем сознании остались представления, что жизнь должна быть завершена в свой час, когда живущий обязан уйти. И даже более того: что у старого человека, вырастившего внуков, нет иных общественных обязанностей, как только освободить мир от своего присутствия. Следы этих воззрений легко обнаружить в реакциях людей при известии о чьей-либо смерти. Смерть в молодом возрасте воспринимается как противоестественное, смерть старого человека – как естественное событие. За словом «естественное» стоит признание некоего должного порядка вещей. С ним соглашаются и сами старики, говоря о себе: «Зажилась», «Пора мне» и т. п., даже если при этом они надеются, что окружающие станут им возражать.

А. Левинсон

, 2005.

С момента своего появления государство стремится поддержать нетрудоспособных членов общества прямыми или косвенными методами. Для государств со значительной ролью бюрократического аппарата характерно наличие в их социальной политике геронтологических компонентов в виде льгот для пожилых либо освобождения их от налогов (Winter, 1933) и/или прочих повинностей. Например, в инкской империи люди, достигшие 50-летнего возраста, работали значительно меньше других, а по достижении 60 лет освобождались от всякой трудовой повинности <…> Ранг китайского чиновника не понижался даже после оставления службы по старости. В трудах по социальной геронтологии уже давно нашел отражение тот факт, что специальные дома для престарелых были впервые организованы на Древнем Востоке (М. Д. Грмек, 1964).

При этом характерно стремление государства поддерживать функционирование традиционных моделей поддержки нетрудоспособных – законодательно закреплялась обязанность детей или усыновленных заботиться о состарившихся родителях, пресекалось неуважение к пожилым людям.

Объектом особого внимания древних государств были состарившиеся солдаты. В Древнем Египте и Римской империи ветераны обеспечивались государством земельными наделами, нередко значительными, им выдавались единовременное или регулярное денежное пособие, им даровалось право беспошлинной торговли, прочие льготы и привилегии, размер которых зависел от звания перед выходом в отставку и срока службы. Ветераны и их потомки могли рассчитывать на получение римского гражданства (Winter, 1933). Наделение ветеранов землей в колониях для создания надежной основы римского господства на местах – один из центральных элементов римской колонизации. Следует отметить высокий авторитет и состоятельность ветеранов. Впрочем, практически везде общественные нормы предписывали относиться к пожилым людям с уважением независимо от их социального статуса.

Непочтительное отношение к родителям во многих культурах считалось преступлением и наказывалось по закону. В Вавилонии содержание матери порой выдавалось мукой, а не зерном – показательный момент, так как растирание зерна на зернотерке требовало приложения значительных усилий (И. М. Дьяков, 1990). В Древнем Китае убийство матери понималось как преступление, «оскорбляющее великие основы государства» (Бань Гу, 1980).