Дороги. Часть вторая. - Йэнна Кристиана

Несчастье мое – я строю

Воздушные города

И вечный мой крест надо мною -

Лазоревая звезда.

«Вон она, звезда», – подумал Арнис, вглядываясь в закат. Меж сосновых стволов, над постепенно гаснущим заревом, в темнеющей синеве уже вспыхнула звездочка Люцины, второй планеты Квиридана. Она всегда загорается первой.

– Как хорошо с вами, – тихо сказала Ильгет, – просто не передать, как хорошо.

Мари подсела к ней.

– Как же мы будем без вас? – произнесла она растерянно. И тишина повисла после этих слов, они были сказаны, а думали об этом все и давно. Ильгет улыбнулась неуверенно.

– Мы вернемся, – сказала она.

– Смотри, чтобы обязательно, – громко произнес Ойланг, – ты обещала! Чтобы обязательно вернулись.

– Ага. Я так сагону и скажу, если что, – улыбнулась Ильгет. Потом посмотрела на Мари, – ну что вы, ребята... Это же безопасная акция. Не подпольная, все там нормально будет. Мы ведь даже детей берем.

– Да, а нам-то без вас каково будет, – возразила Иволга, – ну ладно, что же сделаешь... такая жизнь.

– Такая жизнь, – эхом отозвался Ландзо. Арнис спрыгнул с подоконника. Подошел к Ильгет, невежливо оттеснил Вениса, сел рядом. Положил руку на плечо Ильгет, та повернулась немедленно, ответила ласковым взглядом.

– Слушайте, а жрать никто не хочет? – спросил Венис, – я, например, хочу! Да, сиди, Иль, мы сами притащим. Ничего, что я тут у вас распоряжаюсь?

– Да ничего, – улыбнулся Арнис, – запасы вообще подъедать надо.

– Тебя что, Сири кормит плохо? – спросил Ойланг. Венис защелкал возникшим в воздухе цветным пультом управления – домашний циллос не реагировал на его голос.

– Сири уже третьи сутки из больницы не вылазит, – пожаловался он, – там привезли какого-то физика с Изеле, у него позвоночник сломан, и все остальное тоже. И это, она говорит, недели на две точно затянется.

– Ну ничего, зато потом ведь отпуск будет, – успокаивающе заметил Ландзо, – а где... малыш?

Он, как и другие, избегал называть мальчика по имени – это хорошо, что назвали Иостом, но еще как-то слишком больно...

– Ну где... у нас ведь целая декурия бабушек. Все наготове. Сегодня у моей мамы.

Дверь отползла в сторону. На пороге стоял Андорин, в камуфляжном бикре, но однослойном, без брони. Просто военная форма. Мальчик выглядел в ней странно взрослым, несмотря на тощее полудетское лицо и слишком явно блестящие гордостью темные глаза.

– Вылитый Данг, – пробормотала Иволга. И правда, Анри был похож на отца, только очень молоденького. Он окинул взглядом сборище, вскинул руку, приветствуя всех.

– Айре, – произнес он небрежно. Ему нестройно ответили, Иволга помахала рукой.

– Иди сюда, дитя... присаживайся.

Анри вряд ли обиделся на «дитя».

– Ты кушать хочешь? – озабоченно спросила Ильгет, – Венис... дай ему пульт, пусть он себе закажет что-нибудь. Ну как ты сегодня?

– Да нормально, – Анри пожал плечами, – я думаю, до отлета еще сдам класс 4в.

– Вундеркинд, – с восторгом произнес Ойланг.

– Да, в пятнадцать-то лет... Это почти невероятно.

– Убил сегодня мишени?

– Мы сегодня отрабатывали космический пилотаж и проход лабильным каналом, – небрежно ответил Анри. У Ильгет екнуло сердце. Да уж... пожалуй, на Ярне мальчику будет безопаснее.

– Сегодня у Ракушки танцевальное шоу, – сообщил Анри, – там столько народу! Будет до ночи продолжаться...

– Ах да, там же конкурс сегодня, а потом шоу... Эх, а я хотела посмотреть! – воскликнула Айэла.

– И потанцевать, да? – вставил Ойланг, – не скрывай, не скрывай своих истинных намерений.

– А что, если мы все пойдем туда? – предложил вдруг Марцелл. Айэла захлопала в ладоши.

– Ты тоже пойдешь, Анри? – спросила Ильгет. Мальчик кивнул.

– Ну давайте тогда скорее ужинать! – воскликнула Мари, – и потом все вместе пойдем к Ракушке!

Учебный год еще только начался в Лонгине, а уже накапливается усталость. Мадари, руководительница 5го класса и учитель биологии, смотрела в окно. Привычка неистребима еще с собственных школьных лет. Наблюдать, как ветви цАйрепают стекло, как высоко в небе проплывает сверкающая точка, видимо, флаера. Мадари заставила себя смотреть на класс, на склоненные головы учащихся, прилежно строчащих проверочную работу. Ну да... Стан, как обычно, списывает у соседки. Хоть ты что с ним делай... Мадари ощутила позыв остановить безобразие... ну да, и он опять получит два-три балла, и надо вызывать родителей и говорить, что так не пойдет, что Стан опять засядет на второй год... а мама у него нервная. Лучше не связываться. Пока списывает, он все равно хоть что-нибудь запомнит, утешила себя Мадари.

Головы, склоненные над партами. В основном светлые, рыжеватые, пшеничные. Ярко-рыжим пятном – Эника Рандо, классное чучело. Вот ведь странно, и Стан рыжий, но никто и никогда его не обзывал. Авторитет. А Рандо... если честно, то она и у Мадари вызывала раздражение. Бывают такие дети – и жалко их, с одной стороны, а с другой, ну надо же уродиться настолько нескладной, вечно все забывающей, она до сих пор, кажется, шнурки не умеет завязывать. И не то, что дура, нет, свои 6-7 баллов она имеет по всем предметам. Но... вот поговоришь с ней, и ум за разум заходит. Неудивительно, что ее травят в классе. Нехорошо это, конечно, но как с этим бороться? Ведь не уследишь.

А за ней, на четвертой парте... Мадари снова ощутила укол раздражения. Вот ведь как ни крути, как ни старайся, все равно будут любимые ученики, а будут те, кто напрягает. Не учебой, не поведением – просто как люди. Неприятно почему-то. Вообще даже неприятно, что эти девочки сидят в классе. А ведь учатся они не то, что хорошо – блестяще. Может, этим и раздражают? Вот ведь в третьем ряду Элмира, светленькая, красивая девочка, отличница, все знает, что ни спроси, занимается углубленно по всем предметам, и спортсменка... Но она ведь не раздражает! И никого не раздражает, все ее любят. Или Синти Рон, ее подруга Скалли. Хорошие девчонки. Приятно посмотреть даже.

Чем раздражают эти новенькие? Заносчивостью. То есть непонятно, в чем она, собственно, проявляется. Слишком много знают... казалось бы, этому радоваться надо, ведь улучшают показатели класса. Но...

Мадари и сама-то еле разбиралась во всей этой новой биологии. Прошла переобучение несколько лет назад. Теперь все новое... А эти девочки учились сразу в квиринской школе, с тамошними преподавателями, ну и уровень знаний у них, конечно, другой. Мадари снова ощутила приступ раздражения. Вообще вся эта семья... о них много говорили в учительской. Из новых. Тех, что заводят кучу детей и обучают их по суперпередовым методикам... мы так не умеем, мы можем детей только любить. Мадари в глубине души понимала, что несправедлива к семье Лейсов, своих-то детей у них всего трое. Трое сейчас не редкость. А еще двое – вот эта черноголовая девочка и старший брат в 8м классе – племянники, оставшиеся сиротами. Но вот передовых методик – сколько угодно. И спеси, с этим связанной – тоже.

Светловолосая девочка поменьше, она почти на год младше двоюродной сестры, но определили их в один класс, так директриса решила. И надо же, хоть двоюродные сестры, но хоть чем-то они должны быть похожи. А они совершенно разные... Арли Лейс с лисьей мордочкой, волосы светлые и отдают в рыжину, глаза хоть и темные ,но не такие, как у сестры – небольшие, блестящие, хитрые. А Лайна большеглазая, смуглая, темноволосая, мягкие, крупные черты лица. Ну вот, уже закончили, конечно, что им какие-то три вопроса. Сидят, обмениваются улыбочками. Черненькая Лейс что-то пишет, ясно, записочки... Пойти отобрать? Но ведь они явно сделали работу, еще на конфликт опять нарвешься... Мадари хватило прошлого раза, когда она попыталась отобрать вот так же рисунки, нечего на уроках рисовать, а эта, черненькая, Лайна Лейс, вдруг заявила:

– Но ведь мы закончили работу и никому не мешаем.

И уставилась на учительницу большими черными глазами, полными недоумения. Это было слишком дерзко, но ведь и возразить нечего.

– Так с учителем не говорят, – сухо сказала Мадари и отошла. Да... не наше воспитание.

– Те, кто написал, могут сдавать работу, – сказала Мадари. Лайна сгребла свой листок и листок сестры, понесла сдавать. Мадари бегло просмотрела работу. Пишут они вот только медленно. Не привыкли писать-то, в прежней школе, конечно, сплошные циллосы... Это до нас еще цивилизация не дошла, все по старинке. А может, оно и лучше так-то.

Ну конечно. Пишут они медленно, но видимо, уже натренировались. По крайней мере, у обоих было исписано довольно мелко по два листа. Сочинения целые. А вопросы-то элементарные, по прокариотам. Строение клеточной стенки бактерии... батюшки. Да, и про способы транспорта упомянули, и даже уравнение какое-то привели, Мадари сама его не помнит совершенно. И про обмен генетическим материалом... Профессора, с раздражением подумала Мадари. Ей вдруг расхотелось читать эти работы. Она ввела в свой циллос по десятке каждой из девочек. Ясно, что десятка, но просто неприятно почему-то.