Война Хонор - Дэвид Вебер

– БИЦ только что завершил анализ параметров их ракет, мэм, – сказал Харрис. – Они ускорялись на девяносто одной тысяче g и сдетонировали в пятидесяти тысячах километров от цели.

Глаза капитана удивленно расширились, и лейтенант-коммандер кивнул.

– Это еще не все, мэм. По оценке БИЦ эффективность залпа составила минимум восемьдесят пять процентов.

Ферреро сразу поняла, почему БИЦ немедленно передал эти данные Харрису… и почему Шон, в свою очередь, сразу поставил в известность её. Достигнутое андерманскими противокорабельными ракетами ускорение на семь процентов превышало максимальную величину, сообщенную РУФ, а пятьдесят тысяч километров означали, что дальность действия лазерных боеголовок анди на целых шестьдесят процентов превосходит всё, что раньше можно было у них наблюдать.

Не говоря уж о том, что восемьдесят пять процентов попаданий на таком расстоянии представляли собой чертовски впечатляющий результат для лазерной боеголовки.

Оставался главный вопрос: с чего это Гортцу пришло в голову демонстрировать «Джессике Эппс» возросшие технические возможности Императорского Флота. А в том, что это являлось намеренной демонстрацией, сомневаться не приходилось. Анди незачем было запускать свои противокорабельные ракеты с максимальным ускорением – если, конечно, оно вообще было максимальным и они не оставили кое-что про запас, – так же, как не было необходимости похваляться дальнобойностью и точностью лазерных боеголовок. Не исключено, решила Ферреро, что продемонстрированные возможности были отнюдь не предельными. Даже если Гортцу хотелось похвастаться и устроить шоу, было бы разумно попридержать кое-что на случай, если потребуется преподнести еще один сюрприз. Однако, даже если виденное представляло собой максимум возможностей сегодняшнего поколения ракет анди, это в корне переворачивало существующие представления о качестве вооружения Императорского Флота.

В связи с чем напрашивалась мысль, что данный эпизод является прямым следствием и отражением нового, более агрессивного и опасного курса во внешней политике Империи.

– Запись для передачи, Мечья, – распорядилась секундой спустя Ферреро.

– Записываю, мэм, – ответила лейтенант МакКи.

– Капитан Гортц, – произнесла Эрика Ферреро ледяным тоном, – говорит капитан Ферреро. Ваше несанкционированное вмешательство в преследование мною подозреваемого в пиратстве представляет собой нарушение действующих соглашений, заключенных между Андерманской Империей и Звездным Королевством Мантикоры. Уничтожение вами корабля с экипажем, виновность которого не была доказана, без приказа остановиться и предупредительного выстрела не только является грубым нарушением флотских обычаев и межзвездного права, но и может быть расценено как хладнокровное убийство. Выражая решительный протест против ваших действий, я довожу до вашего сведения, что полный отчет об имевшем место инциденте будет передан мною в распоряжение моего командования и министерства иностранных дел Звездного Королевства. Я буду ходатайствовать о том, чтобы, согласно нормам межзвездного права, в отношении вас и команды вашего мостика было произведено расследование, я же намерена с нетерпением дожидаться того часа, когда вы, представ перед военным судом, попытаетесь объяснить и оправдать свои сегодняшние действия. Ферреро, конец связи.

– Записано, мэм, – еле слышно подтвердила МакКи.

Ферреро невесело улыбнулась расстройству в голосе офицера связи. Однако капитан считала себя обязанной отреагировать на действия Гортц жестко и бескомпромиссно, в особенности если эти действия на самом деле демонстрируют изменение политики АИФ по отношению к Королевскому Флоту. Командование всегда могло отступить от выбранной ею твердой позиции, но, пока её рапорт дойдёт до этого самого командования, она должна была предпринять все возможное, чтобы заставить андерманцев дважды подумать, прежде чем продолжать конфронтацию.

– Передавайте, – сказала она МакКи и повернулась к лейтенанту МакКлелланду, астрогатору.

– Разворачивайтесь, Джеймс. Уходим за гиперграницу. И рассчитайте кратчайший по времени курс к системе Марш.

– Есть, мэм!

Приземистый кареглазый офицер с каштановыми волосами – один из немногих служивших на борту «Джессики» сайдморцев – вчитался в показания дисплея и скомандовал рулевому:

– Идем обратным курсом на ускорении пять-ноль-пять g.

– Есть, сэр. Идем обратным курсом на ускорении пять-ноль-пять g, – подтвердил рулевой, и «Джессика Эппс» начала тормозить, прежде чем устремиться к гипергранице.

– Капитан, – произнесла МакКи официальным тоном. – Вас вызывает «Хеллбарде». Они достаточно… настойчивы.

– Игнорируйте, – сказала Ферреро тоном, холодным, как жидкий гелий.

– Есть, мэм! – ответила МакКи, и Эрика полностью сосредоточилась на своём мониторе.

Глава 18

Когда шаттл опустился на затянутую грейсонским туманом посадочную площадку, под кристаллопластовым навесом Хонор дожидалась темноволосая, темноглазая женщина. С прошлой встречи седины в её волосах заметно прибавилось, но мудрое спокойное лицо осталось прежним.

В отличие от мундира. Мерседес Брайэм имела в Грейсонском космофлоте чин контр-адмирала, но принадлежала к числу «позаимствованных» Грейсонским флотом мантикорских офицеров и потому сейчас надела коммодорский мундир КФМ. Хонор, приглашая её к себе начальником штаба, несколько волновалась, захочет ли она принять назначение, связанное с понижением в звании. Она знала Мерседес достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что она с искренне обрадуется предложению. Но то же самое знание внушало опасение, что долг и дружеские чувства могут заставить её принять это предложение, нравится оно ей или нет.

Впрочем, радостная улыбка коммодора Брайэм и волна сопутствующих улыбке эмоций показали, что все тревоги были напрасны.

– Мерседес! – воскликнула Хонор, шагнув с трапа.

Свежий, живой запах весеннего дождя окутал её, и она почувствовала знакомый металлический привкус. После недели, проведенной в искусственной атмосфере корабля, этот запах казался дыханием живой планеты, но при этом воздух Грейсона, если долго дышать им, был смертелен для любого, особенно для человека из другого мира как она сама. Она прекрасно знала это, но знания – одно, а ощущения – совсем другое, и она набрала полную грудь этой свежести, невзирая на протесты разума.

– Рада вас видеть, – продолжила она, пожимая протянутую Брайэм руку – крепко, но осторожно, памятуя о своей силе человека, родившегося в мире с высокой гравитацией.