На лезвии ножа - Klea
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фестралы расправили свои огромные крылья и мягко оторвались от земли. Полет был стремителен. Шелковая грива хлестала лицо, резкие порывы ветра безуспешно пытались сбить всадника. Если бы Гарри дал волю памяти, то решил бы, что это путешествие совсем не похоже на прошлое. Не было ни напряжения, ни страха, не было того мальчика, который волновался за крестного. На их месте была взращена уверенность нового Темного Лорда в своих силах и решимость заплатить по счетам.
Путь занял немного времени: полет фестрала стремителен. Вскоре они очутились на крохотном скалистом острове, единственной достопримечательностью которого была крепость, сложенная из больших гранитных камней. От всей этой картины веяло холодом. Или ребята так промерзли в дороге, или же не все дементоры покинули Азкабан. Хотя, судя по дрожащему Драко, оба варианта могли быть правдой.
- Драко, тебе нужно замаскироваться, - спокойно сказал Гарри и запахнулся в мантию-невидимку.
- У меня готово оборотное зелье, - произнес слизеринец, не прекращая стучать зубами.
- Нет, мы не будем никого подставлять, - решил Гарри и с силой стукнув Драко волшебной палочкой по макушке произнес дезиллюминационное заклинание. Малфой словно растворился в воздухе. Правда, дрожать от этого он не перестал, судя по его голосу.
- Что дальше, мой Лорд?
- Это ты мне скажи. Ты знаешь, где искать твоего отца или мы будем обходить все камеры?
- Конечно, я знаю. Он содержится в камерах строгого режима, там до сих пор еще остались дементоры. Остальное пространство охраняют ауроры, из тех, кто может вынести присутствие этих тварей.
- Хорошо, - кивнул головой Гарри, не рассчитывая, что его увидят. Раз там находятся стражи Азкабана, то он их точно почувствует.
Они двинулись вперед мимо тюремного кладбища, где покоился Барти Крауч, точнее его любящая мать, совершившая самопожертвование во имя любви к сыну. Дверь перед ними легко распахнулась от простого заклинания, и ребята вступили на внутренний двор.
Несмотря на темное время суток и уже декабрьский холод по булыжной площади бродили двое стражников-людей. Гарри стоило только взглянуть на них, чтобы увидеть, что они немногим отличаются от живых мертвецов. Никаких положительных эмоций, никаких воспоминаний, только голая ненависть к находящимся за толстыми стенами тюрьмы. Если можно было бы покопаться в их памяти, но наверняка можно было бы обнаружить боль от потери родных, смерть и убийства, пытки и страдания. Их души были похожи на выжженные пустыни, в которых не выживает ничего. Сколько еще таких неприкаянных обходило дозором темные коридоры Азкабана…
На счастье спасателей, снега не было, а посему их передвижение осталось незамеченным для людей. Но дементоры хоть и слепы, но чувствуют куда лучше даже самых опытных магов, а ребята направлялись именно к ним. Гарри словно магнитом тянуло в самые мрачные подземелья, где, словно туман, витало ощущение страданий. Жуткий холод сковывал все его нутро, но никакой мысли, даже самой печальной, не было места в его голове. И он испытывал раздражение от всхлипывающего рядом Драко. Гарри мог бы оставить его здесь, но желание, чтобы тот видел, какую цену приходится платить его Лорду, было куда сильнее. Когда-то слизеринцы издевались над неспособностью Гарри находиться рядом с дементорами, теперь у одного из них была возможность на собственной шкуре испытать это.
Последняя дверь, отделявшая камеры строго содержания от остального помещения, со скрипом открылась, и из каземата пахнуло запахом тлена и разложения. Всем своим существом некромаг почувствовал, что здесь кто-то умер. Но ему некогда было разглядывать камеры, так как к нему приближалось с полдюжины высоких фигур в плащах до пят с надвинутыми на лица капюшонами. Только для Гарри это одеяние ничего не скрывало, он словно смотрел сквозь темную ткань - на эту серую, покрытую язвами и струпьями кожу, на эти полусгнившие руки, лицо, лишенное глаз, зато с воронкой вместо рта. Страшная картина, которую не стоит видеть никому. Ведь часто это последнее, что видит человек, перед тем как умереть. Стук сзади возвестил о том, что Драко упал без сознания. Дементоры оживились и скользнули еще ближе.
Гарри забыл о палочке, забыл обо все, чему учился, он просто вытянул вперед руку и тихим голосом произнес заклинание Патронуса. Неожиданно перстень на его руке засиял и вперед вырвался единорог. Он горделиво выступил навстречу приближающимся созданиям. Дементоры в панике и с диким визгом, бьющим по ушам, отступили.
Они замерли друг напротив друга - тьма сияющая и тьма поглощающая. Юноша двинулся вслед за своим патронусом. Остановившись рядом с ним, он положил руку на спину призрачному животному и ощутил ее как нечто материальное. Гарри вглядывался в замерших перед ним существ и понимал, что они тоже его, часть его силы, то чем Темный Лорд может повелевать. Если он сейчас прикажет, они уйдут за ним, если велит остаться, они останутся. И это не делает его злым или добрым, это лишь часть его самого - зло и добро, свет и тьма, любовь и ненависть, жизнь и смерть. Это все он, некогда мальчик Гарри, ныне тот, кто станет Темным Лордом, способным удержать свою душу в равновесии и тем самым поддержать равновесие мира, пусть ненадолго, но этого должно хватить детям Гермионы и Рона, а так же многим и многим другим. И тогда юноша понял, что его привело сюда. Не обязательство перед Малфоями, не долг перед миром, а судьба. Чтобы решиться на последний шаг, нужно было взглянуть в глаза своему страху и принять его.
Гарри протянул руку одному из дементоров, и тот схватился за нее своими длинными обезображенными пальцами.
- Я принимаю вас, как своих детей, принимаю, как часть своей души, вы - мой страх и мое освобождение. Вы - мои.
Дементоры склонили головы в знак подчинения. Вот уже несколько сотен лет они жили сами по себе. Они научились выживать в этом мире магов и магглов, но они были одиноки, покинуты. Теперь к ним вернулся их Пастырь, он вернет им некогда потерянные души. Ради этого они готовы на все.
Гарри не трудно было понять их надежды. Более того, как только они появились, напряжение спало: «самые отвратительные существа на свете», как их назвал профессор Люпин, стали менее опасны. В этом была какая-то правильность. Дементоры не могли изменить свою природу: они питались самыми светлыми чувствами, потому как не могли испытывать их сами, но, подарив им толику надежды, Гарри лишил их части силы. Юноша облегченно вздохнул и приказал:
- Отведите меня к камере Люциуса Малфоя, и не трогайте моего спутника, он не для вас.
Тот, безымянный дементор, который держался за руку Гарри, скользнул вперед, и юноша последовал за ним. Теперь у него было время оглядеться. Место было пренеприятнейшее. Здесь не было сыро, только по той причине, что было адски холодно, но заключенные казалось не замечали этого, они не замечали ничего, кроме своих страданий. В паре камер находились те, кто уже отмучился. Некромаг чувствовал, что даже их души уже пересекли сумеречную черту, отделяющую мир живых от мира мертвых. Рядом с такой из камер находилась нужная им дверь, которая, распахнувшись, представила взору юноши небольшое помещение в дальнем углу которого, сжавшись в комок, чтобы согреться, сидел Люциус Малфой.