На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Вслед за первой группой гитлеровцев на дороге появились еще три грузовые и легковая машины, впереди них летел мотоцикл. Немцы на ходу поливали шквалом свинца болото, в котором залегли бойцы Усольцева. Несмотря на огонь, наши пулеметчики выдвинулись к самой дороге и не пропустили машины. Один из грузовиков загорелся, а легковая свалилась в кювет. Убегающих карателей расстреливали почти в упор. Последние две машины также были подбиты. Уцелевшие солдаты лесом пробирались на кладбище, к своим.

Не менее половины эсэсовской роты полегло на большаке. Но оставшаяся половина, сосредоточившись за могильными плитами, постепенно пришла в себя, разглядела наконец, что перед ними лишь горсточка храбрецов, и с этой минуты роли переменились. Каратели начали наступать, а группа Усольцева стала обороняться. На беду неведомо куда запропастился отряд Деруги, а также приданные группе минометчики. Наши бойцы, засевшие в редколесье на болоте, оказались у врага, как на ладони. Вскоре они были окружены и взяты в огненное кольцо. Упали мертвыми оба разведчика Деруги, разрывной пулей тяжело ранило пулеметчика Костю Сухова.

В этом почти безнадежном положении Усольцев и его друзья не пали духом. Экономя боеприпасы, они вели расчетливый огонь по неприятелю и не подпускали его близко. Связному Усольцева чудом удалось пробраться в наш лагерь. Он вскочил в поле на неоседланную крестьянскую лошадь и прискакал. К тому времени с задания вернулся взвод автоматчиков. Я взял его и поспешил на выручку к лейтенанту. На место схватки мы прибыли, когда начало темнеть. Увидев наше подкрепление, эсэсовцы разомкнули кольцо и отошли на кладбище. В наступивших сумерках они делали все, чтобы спасти своих раненых: освещали поле боя ракетами, не допускали к раненым советских бойцов.

Продолжать бой ночью не имело смысла. Группа Усольцева ушла в лагерь с небольшими потерями и большой победой. В операции особенно отличились пулеметчики Константин Сухов, Константин Тихонов, Ефим Демидов, стрелки Михаил Сацук, Павел Афиногентов и Федор Дмитриев.

Главным же героем схватки был, конечно, Константин Усольцев, который провел весь бой с величайшим мужеством и подлинным командирским мастерством.

А ту позорную неудачу с вылазкой эсэсовцев оккупанты не могли простить нам, и в канун всенародного праздника, 5 ноября 1942 года, немецкое командование послало в нашу партизанскую зону крупные воинские силы. В карательной экспедиции участвовали авиация, танки, артиллерия и 15 тысяч солдат. За одну ночь фашисты заняли почти все населенные пункты Смолевичского, Червенского, Борисовского и Березинского районов. На мирное население обрушились жесточайшие репрессии. Расстреливались и заживо сжигались ни в чем не повинные люди, стирались с лица земли целые деревни.

Партизанские районы к востоку от Минска впервые были блокированы столь мощно и беспощадно. Партизаны не могли противостоять многочисленным полевым войскам и уходили из-под ударов, сберегая личный состав. Наш отряд тоже снялся с места и двинулся глухими лесами и болотами к югу, в Гресские леса.

Прощание с осенью

Оборонительный маневр.-В лесу звучит "Интернационал".-Партийное собрание.Все думы о тебе, Родина! - Лагерь близ Княжьего ключа

В пути нас застал первый снег. Он падал с низкого мутного неба, заносил следы отряда.

К вечеру мы подошли к реке Березине и остановились в зарослях близ деревни Жуковки. С севера доносилась артиллерийская канонада: это каратели засыпали снарядами партизанские леса. Над рекой стоял туман, было холодно и неуютно.

Всю ночь я не мог уснуть от стужи, тревожных мыслей и голода. Лесная жизнь постоянно связана с лишениями, но хуже нет таких вот внезапных бросков из вражеского кольца. Весь день на ногах, и костров не разведешь, и не поешь как надо. Деревни обходили, потому что в них эсэсовцы, с продуктами туго, поскольку аварийного запаса не создали. О таких случаях метко говорят в народе: не до жиру, быть бы живу.

Только-только посветлело небо, я был на ногах и обходил стоянку. Бойцы и командиры спали на еловых ветвях, укрывшись полушубками, шинелями, тесно прижавшись друг к другу. Над спящими клубилось морозное Дыхание, многие ребята были бледны от усталости и недоедания.

Начальник разведки Дмитрий Меньшиков от холода запрятал руки под мышки, а ноги у него дрожали. Какие мучения принимают люди, подумал я с горечью. Пройдет много лет, ими будут гордиться, воспевать их подвиги. Все правильно. Но как передать, какими средствами воспроизвести неисчислимые испытания, выпавшие на их долю, и ни с чем не сравнимую меру их стойкости, предельной самоотверженности? Действительно, порой может показаться, будто сделаны они из особого материала, не предусмотренного природой.

Когда Меньшиков проснулся, я велел ему послать разведку в северном направлении с заданием определить, намного ли мы оторвались от карателей. Утро 6 ноября было тихим, орудийные раскаты смолкли. Кто знает, быть может, удастся спокойно встретить праздник?

Дмитрий Александрович тотчас распорядился, и на разведку отправились сибиряки Анатолий Чернов и Иван Леоненко, а также Костя Тихонов и Валя Сермяжко. Постепенно проснулся весь лагерь. Несмотря на морозное утро и всяческое неустройство, атмосфера была предпраздничная. Бойцы брились у костров, умывались. Некоторые, спортсмены, раздевшись по пояс, натирались молодым снежком, весело гогоча и поглядывая на наших девушек. Их было в отряде несколько: Нина Маслова, Валя Васильева, Мария Сенько и другие комсомолки, боевые девчата.

Был у нас и подросток Долик Сорин, очень любивший лошадей и потому приставленный к ним в качестве начальника конного парка.

Пока длился утренний туалет, я дал Меньшикову пачку немецких марок и послал в свободную от оккупантов деревушку Жеремцы за продуктами. Дмитрий Александрович мужик был не промах и вернулся на двух санях, уставленных горшками, чугунками и котлами. От них завораживающе пахло свежими щами и свиным гуляшом.

- Ну Димка! - сказал я восхищенно.

- Рад стараться, Станислав Алексеевич,- бойко заговорил Меньшиков.- С праздничком вас!

- Молодец!

- Скажите спасибо нашим добрым советским домохозяйкам. Решили порадовать лесных жителей по случаю наступающего праздника.

Подошли комиссар Морозкин, лейтенант Кусков и вместе со мной порадовались расторопности начальника разведки.

- Слушай, старший лейтенант,- сказал Морозкин,- а не возглавишь ли ты по совместительству и хозяйственную часть?

- Никак нет, товарищ комиссар, боюсь.

- Такой орел и боится,- подзадорил его Тимофей Кусков.

- Прогорю, товарищи командиры,- ответил Меньшиков.- Жулики меня облапошат.