Прекрасное далеко - Либба Брэй

— Стой! Я не хочу ничего больше слышать, — говорю я.

Я очень устала. «Как я устала от теней», — думаю я, вспоминая стихотворение, которое мисс Мур читала нам так много месяцев назад, «Леди Шелот».

— И ты тоже там, — чуть слышно добавляет Картик.

— Я?

Он кивает.

— Ты стоишь рядом со мной. Мы сражаемся вместе.

— Я рядом с тобой? — повторяю я.

— Да, — кивает Картик.

На его лицо падает солнечный луч, и я вижу крошечные золотистые пятнышки в его глазах. Он смотрит на меня так серьезно, что на мгновение мне хочется обнять его и поцеловать.

— Тогда тебе не о чем тревожиться, — говорю я, отворачиваясь. — Потому что это уж точно был всего лишь сон.

Сказать, что миссис Найтуинг недовольна мной — то же самое, что сказать, будто Мария-Антуанетта получила всего лишь легкую царапину на шее. Директриса выставляет мне тридцать минусов за поведение, и в наказание я должна неделю выполнять все ее приказы. Она начинает с того, что велит навести порядок в библиотеке, вот только это совсем не такая пытка, как она себе воображает, потому что время, проведенное в обществе книг, взбадривает мою душу. Если, конечно, моя душа может быть взбодрена.

Мисс Мак-Клити без стука входит в мою комнату и садится на единственный стул.

— Вы не явились на ужин, — говорит она.

— Я плохо себя чувствую.

Я натягиваю одеяло до подбородка, как будто могу таким образом защититься от ее любопытства.

— С кем вы говорили там, в бальном зале?

— Ни с кем, — отвечаю я, не глядя ей в глаза. — Я просто повторяла стихотворение.

— Вы сказали, что не хотели, чтобы она падала.

Она ждет от меня ответа. Я переворачиваюсь на спину и смотрю на потолок, в точку, где облупилась краска.

— Мисс Темпл повредила лодыжку. Она не сможет выступить на балу. И очень жаль. Она так хорошо танцевала. Мисс Дойл, вам следовало бы оказать мне любезность и смотреть на меня, когда я к вам обращаюсь.

Я ложусь на бок и смотрю сквозь нее, будто она сделана из стекла.

— Вы могли бы и перестать притворяться, Джемма. Я знаю, что вы по-прежнему владеете магией. Вы заставили ее упасть? Я пришла не для того, чтобы вас наказывать. Но я должна знать правду.

И снова мне мучительно хочется рассказать ей обо всем. Это могло бы стать для меня немалым облегчением. Но я знаю мисс Мак-Клити. Она — соблазн, приманка. Она пытается меня прельстить. Она говорит, что хочет знать правду, хотя на самом деле желает доказать, что была права, а я ошибалась. И я не могу ей доверять. Я никому не могу доверять. Я не предам Евгению.

Я снова переношу внимание на трещину на потолке. Мне хочется заклеить эту ранку пластырем. Содрать краску с досок и покрасить все заново. Перекрасить в другой цвет. Вообще заменить весь потолок.

— Она просто упала, — говорю я глухим голосом.

Темные глаза мисс Мак-Клити всматриваются в меня, взвешивая, оценивая.

— Значит, это просто несчастный случай?

Я тяжело сглатываю.

— Просто несчастный случай.

Я закрываю глаза и делаю вид, что засыпаю. Проходит, как мне кажется, невероятно много времени, но наконец я слышу, как шуршат по полу ножки стула, сообщая об отбытии мисс Мак-Клити. Ее шаги тяжелы от разочарования.

Я действительно сплю. Мой сон беспокоен, я бегу то по черному песку, то по свежей траве. Но что бы ни было под ногами, я бегу только потому, что хочу оказаться как можно дальше. Я просыпаюсь — и вижу лица Фелисити и Энн в нескольких дюймах от своего. Это приводит меня в чувство.

— Пора отправляться в сферы, — говорит Фелисити.

В ее глазах горит предвкушение.

— Мы уже целую вечность там не были, правда, Энн?

— Да, я именно так себя чувствую, — соглашается Энн.

— Отлично. Дайте мне минутку.

— Что тебе снилось? — спрашивает Энн.

— Не помню. А что?

— Ты плакала.

Я трогаю свои влажные щеки.

Фелисити бросает мне плащ.

— Если мы не отправимся прямо сейчас, я сойду с ума!

Я надеваю плащ, прячу руки и слезы в карманы, так глубоко, будто их вовсе не существовало.

Глава 46

В тот момент, когда мы ступаем на Пограничные земли, мне вдруг все кажется совсем другим. Как будто везде воцарился беспорядок. Лианы разрослись, ноги тонут в них по лодыжки. На самых верхушках елей сидят вороны, как черные кляксы. Пока мы идем к замку, вороны следуют за нами, перескакивая с ветки на ветку.

— Они как будто следят за нами, — шепчет Энн.

Фабричные девушки не приветствуют нас радостными криками, как обычно.

— Где они все? Где Пиппа? — спрашивает Фелисити, прибавляя шагу.

Замок пуст. И, как окружающая его земля, весь зарос сорняками, неухожен. Цветы засохли, по их пурпурным стеблям ползают черви. Я наступаю на пятно какой-то трухи и с отвращением топаю ногой, чтобы стряхнуть с ботинка мучнистую пыль.

Мы бродим по заросшим лианами комнатам, зовем девушек по именам, но никто не откликается. Я слышу тихий шорох за гобеленом. Я отодвигаю его в сторону — и вижу Вэнди; лицо у нее грязное, залитое слезами. А пальцы посинели.

— Вэнди! Что случилось? Почему ты прячешься?

— Это все крики, мисс, — шмыгает она носом. — Раньше они тихими были. А в последние дни я их постоянно слышу.

Фелисити заглядывает за другие гобелены в надежде, что девушки просто затеяли игру в прятки.

— Эй-эй! Пиппа! Пиппа Кросс!

Надув губы, она падает на трон.

— Да где они все?

— Как будто просто растаяли.

Энн открывает дверь в другую комнату — но там нет ничего, кроме лиан.

Вэнди вздрагивает.

— Я иногда просыпаюсь и так себя чувствую, словно я здесь — единственная душа.

Она робко протягивает покрытые синими пятнами пальцы к корзине с ягодами, собранными Пиппой, теми самыми ягодами, которые обрекли нашу подругу на пребывание в этом мире. Я замечаю голубоватые пятна и на губах Вэнди.

— Вэнди, ты ела эти ягоды? — спрашиваю я.

Лицо девушки искажается страхом.

— Но ничего больше не было, мисс, а я так проголодалась!

— Я поднимусь на башню, осмотрю окрестности, — говорит Фелисити, и тут же ее шаги звучат на осыпающейся лестнице.

— Мне страшно, мисс, — говорит Вэнди, и из ее глаз льются слезы.

— Ну, ну… — Я поглаживаю ее по плечу. — Мы ведь здесь. Все будет хорошо. А как поживает мистер Дарси? Где твой беспокойный дружок?

Губы Вэнди дрожат.

— Бесси сказала, он прогрыз клетку и сбежал. Я его звала, звала, но он так и не вернулся.

— Не плачь, не плачь. Давай лучше попробуем его найти. Мистер Дарси! — зову я. — Ты очень плохо себя ведешь, крольчонок!

Я ищу везде, где только мог бы спрятаться глупый кролик — в корзинах с ягодами, под полусгнившими коврами, за дверями. Потом я замечаю клетку, стоящую на алтаре в церкви. Ветки, из которых она сплетена, выглядят целехонькими, никто не прогрызал их, зато дверца открыта.

— Ищешь своих подружек? — В темном углу вспыхивает ярким светом фея. — Возможно, они вернулись в Зимние земли?

В комнату врывается Фелисити.

— Пиппа ни за что не ушла бы без меня!

— Ты в этом уверена? — интересуется крылатое существо.

— Да, уверена, — отвечает Фелисити, но ее лицо мрачнеет.

— Кто-то идет, — говорит фея.

Она молнией вылетает из замка. Фелисити, Энн и я спешим за ней к лесу. По другую сторону ежевичной стены к нам движется облако пыли. Это кентавры, они мчатся во весь опор. У стены они резко останавливаются, не решаясь перейти на Пограничные земли.

Кентавр кричит сквозь колючки, обращаясь ко мне:

— Тебя зовет Филон, жрица!

— Зачем? Что случилось?

— Креостус убит!

В гроте под оливковыми деревьями, где раньше стояли руны Ордена, распростерлось на земле тело Креостуса. Руки вытянуты вдоль тела. Глаза открыты, но ничего не видят. В одной руке Креостус сжимает цветок мака. Цветок словно отражает кровавую рану на груди кентавра. Мы с Креостусом не дружили, уж очень у него был тяжелый характер, но он был таким энергичным… Тяжело видеть его умершим.

— Что тебе об этом известно, жрица? — спрашивает Филон.

Я с трудом отвожу взгляд от пустых глаз Креостуса.

— Я об этом узнала всего несколько минут назад.

— Лгунья! — Из-за камня выскакивает Неела. — Ты знаешь, кто в этом виноват.

Она превращается в Ашу — оранжевое сари, покрытые волдырями ноги, темные глаза…

— Ты думаешь, что это сделали хаджины, — говорю я.

— Ты знаешь это! Креостус отправился разбираться насчет мака. Это вонючее племя обмануло его на целый бушель! А теперь мы находим его здесь, с маковым цветком в руке! Кто еще мог это сделать? Грязные хаджины, с помощью Ордена!

Голос Неелы прерывается от избытка чувств. Она нежно гладит Креостуса по лицу. Потом со слезами прижимается к его груди, ложится поперек недвижимого тела.