Дикарь (СИ) - Жигалов Александр

— Мама!

— Дорогой, жизнь весьма сложна. И мне тоже неприятны подобные мысли, — баронесса переступила через порог. — Думаю, стоит продолжить беседу в месте более для того пригодном.

В покоях баронессы пахло розами, и запах был густым, тяжелым. Сами покои не отличались особой роскошью, разве что гобелены бросались в глаза. И камин, в котором горело пламя.

— Я мерзну. Магичка говорит, что это из-за той дряни, которой меня травили, — баронесса опустилась на низкий стул. — Присаживайтесь, будьте добры.

Миха осторожно опустился на самый край стула.

— Мой брат желает помочь мне с воспитанием детей.

— И этого воспитания они не переживут?

— Вероятно. Дети часто болеют. И умирают, — баронесса поежилась. — И в ином случае я не стала бы… вмешиваться.

— Мама? — а вот теперь барон явно удивился. И неприятно.

— Если бы была уверена, что он остановится на них. У моего брата есть дочери. Старшей восемнадцать. И он намекнул, что стоит упрочить связи.

— Близкое родство, — заметил Миха. Так, на всякий случай.

— Когда и кого это останавливало. Жрецы дозволят, если заплатить.

Надо же, ничего нового.

Дозволят.

И свадьбу сыграют. А там девица забеременеет, разродится и, глядишь, в самом бароне нужда отпадет. Кажется, баронесса не испытывала иллюзий в отношении своих родственников.

— А венец? — Миха постучал по голове. — Он как?

— Он признал бы дитя.

— Какое дитя?!

— То, в котором будет кровь де Варренов. Но теперь… — эта улыбка донельзя походила на оскал. — Теперь он избрал себе иного наследника.

Взгляды остановились на Михе. А он что? Он не вызывался и вообще. У него другие жизненные планы.

— Брату это не понравится.

Михе бы тоже не понравилось. Где-то он даже понимал человека. Строишь тут интригу, из шкуры вон лезешь, плетешь заговоры, планы планируешь, а тут на тебе, какие-то неучтенные претенденты.

— Ваш брат, — он уставился на баронессу. Мысли в голове появлялись не самые хорошие. — Мог нанять кого-то?

— Чтобы убить моего сына? Несомненно. Но не сейчас. Сейчас ему это не выгодно. Если бы Джеррайя погиб, венец признал бы наследником других сыновей моего мужа.

— А если бы погибли и они?

Баронесса ненадолго задумалась и произнесла с некоторым сомнением.

— Меня?

— А если бы погибли и вы?

— Нет, это как-то все же несколько… чересчур, но да, теоретически мой брат и мой отец могли бы претендовать на имущество моего мужа. Но не только они. Баронство большое. Богатое.

И желающих на эти богатства хватит.

Особенно, если загодя о разделе договориться. А то браки, наследники — это еще когда случится. Тут же вон, убрал всех лишних и претендуй при должной поддержке. Возможно?

Вполне.

— Те люди, — Джеррайя тоже сел. — Думаешь, их послала не она? Не жена моего отца? Почему?

И баронесса склонила голову, показывая, что ей тоже было бы интересно услышать. А что говорить? Миха и сам не знал, откуда появилось это вот ощущение, что все далеко не так просто, как представлялось.

— Слишком… хорошие, — выдавил он. — И готовились. Убрали мага. Мага убрать непросто.

Правда, маг был уверен в собственном превосходстве, что чревато. Но и Ульграх что-то там про особо ценный артефакт говорил.

А особой ценные артефакты — штука дорогая.

Спрашивается, откуда у покойницы деньги? И дело даже не в деньгах. Дело в том, что все это можно было провернуть куда проще.

Травили баронессу?

Почему бы не травить и мальчишку. Сперва понемногу, а там, как сляжет он от тяжелой болезни, глядишь, и порядок получения наследства пересмотрели бы. В связи с обстоятельствами. И нет нужды связываться с наемниками.

Вырезать кучу народа.

Магию использовать.

Миха попытался изложить все, проклиная себя за косноязычие. Но баронесса поняла. Задумалась.

— Пожалуй, вынуждена согласиться. Не то, что бы у нее не было возможностей. Возможности как раз были. Она много времени провела с моим супругом в его скитаниях.

И сохранила полезные знакомства.

Точно.

— Однако это было давно. И… и действительно, зачем это все? Отравление. Меня ей травить позволяли. Маг был предан ей и молчал. А раз молчал про меня, смолчал бы и про него. И без мага… кто-то же убрал свидетелей, — баронесса нахмурилась еще больше. — Благодарю вас. Мне нужно подумать.

Миха поднялся.

Наверное, стоило бы сказать что-нибудь такое, превежливое, но он понятия не имел, что говорят в подобных случаях.

— Мой брат прибудет через десять дней. С дочерью и свитой, — баронесса тоже встала. — У него очень… сложный характер.

— Учту.

— И не доверяйте магам.

Миха все-таки поклонился. Получилось хреновато.

— Сын мой, — мягкий голос баронессы заставил поежится. — Не соблаговолите ли задержаться ненадолго?

А вас, Штирлиц, я попрошу остаться… знать бы еще, кто это. И откуда.

Джеррайя вздохнул, но вслух произнес:

— Буду несказанно счастлив, матушка.

А Миху ждали.

В темном коридоре. И тень, качнувшись навстречу, заставила отступить.

— Брат был прав, — тень обратилась в Миару. — Ты совершенно дикий. Боишься меня?

— Разумно опасаюсь, — проворчал Миха, оглядываясь.

Коридор был пуст.

Нет, оно понятно, что половина женская, но все одно, куда стража смотрит? Или думают, что потенциальные убийцы усовестятся и на женскую половину не пойдут? Ввиду врожденно высокой морали?

Миха нахмурился.

— Хорошо сказано, — Миара не делала попыток приблизится. И хорошо. Что-то было в ней донельзя раздражающее. Заставляющее волосы на затылке дыбом вставать. И губа сама собой задралась, а из глотки вырвалось рычание.

Но она не испугалась.

— Дикий, — её голос стал мягким.

Ласковым.

Успокаивающим.

— Не хочешь посмотреть, как я живу?

— Нет, — Миха оглянулся на дверь в покои баронессы, раздумывая, не будет ли это выглядеть смешным. Сбегать от хрупкой девицы, которая ничего-то плохого не делает.

Стоит вот.

Улыбается. А что у него от этой улыбки холодеет спина, так это ж его проблемы.

— И все же… мне так одиноко… и Винченцо куда-то подевался. Я его искала, искала, — теперь голос дрогнул. Нельзя верить.

Ни голосу.

Ни ей вот.

Ни серебряной слезе, что дрожит на ресницах. Ни ресницам этим, вот.

— Я постоянно думаю, что больше не нужна. И даже опасна. Я помогла баронессе, но, думаешь, стоит рассчитывать на благодарность?

Она все-таки коснулась руки.

Тонкие пальцы. Хрупкие такие. Миха легко может сломать их. Или вот эту белоснежную шею, которую обвивает нитка с алыми бусинами. И вправду, чего он боится?

— Теперь она думает, что я больше не нужна. И даже опасна. А значит, от меня следует избавиться, — пальцы на руке Михи дрожали.

И появилось желание успокоить.

Их.

Он осторожно накрыл руку магички. Теплые. И слышно, как бьется её сердце. Быстро-быстро. Сердце не обманешь. Она действительно боится.

— Винченцо сильный, но очень доверчивый. Он думает, что здесь мы найдем дом, что они не справятся без нас.

— Справятся?

— Не сразу, но… да. В целом, — Миара взяла его под руку. — Я ведь не прошу о многом. Просто посиди со мной. Ладно? Это ведь не сложно?

Нет.

Наверное.

Миха оглянулся на спасительную дверь, но тряхнул головой. В самом-то деле. Мертвяка восставшего не испугался, а перед девицей какой-то трясется.

— Пока Вин не появится. Если появится.

— Думаешь…

— Нет, он жив, — Миара вытащила толстый шнурок, на котором болталась стеклянная капля. — Видишь? Кровь его ясная, стало быть жив.

— Интересная штука.

— Детская забава. Да и работает на небольших расстояниях. Но он жив. Наверное, сбежал подумать. От меня почему-то все сбегают.

— Я останусь.

— Спасибо, — это прозвучало вполне искренно. И она убрала шнурок. — Ты интересный. Я не видела таких.