Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оруженосцы поволокли наши щиты и доспехи, причём близнецы обсуждали предстоящий ремонт, особенно замену прорубленных графом Неметуйвари пластин. Они теперь, с одной стороны, дворяне, и работать по прежнему кузнечному профилю им вроде бы не комильфо, но с другой стороны, в походе, для себя или своего сюзерена — можно. До кучи и пострадавший в который уже раз щит придётся приводить в порядок. Хорошо ещё, что у меня запасной имеется.
Мы с Роландом тоже отправились с ребятами в таверну, желая немного отдохнуть после поединка. Правда, долго отдыхать нам не пришлось. Вскоре потоком пошли посетители с поздравлениями и выражениями восхищения. Сначала наш граф со свитой, потом маркграф Герман, герцог Бургундский с герцогиней (на этот раз командирша наших шевальерез была в мужской одежде), и ещё куча разных аристократов, многих из которых мы с Роландом вообще не знали. И всех прими подобающим образом, да всех поблагодари за проявленное внимание и добрые чувства, да никого не обхами, не дай святой Януарий… В общем, утомили.
Только к сумеркам этот поток иссяк, позволив мне и моему другу облегчённо вздохнуть. Правда, отдых снова надолго не затянулся, так как в таверне появились Маргит и Эржбет. Для начала девушки осмотрели мою рану. Она, к слову, выглядела неплохо, уже схватившись коркой. Что значит правильно сделанная перевязка! Затем они снова наложили чистую повязку с облепиховым маслом. Женщин благородного происхождения в это время с детства учат уходу за ранеными. До медсестёр будущего они, ясен пень, не дотягивают, но за сандружинниц вполне сойдут. Закончив с перевязкой, занялись лёгким ужином, а после его окончания Эржбет и Роланд остались в таверне, а меня Маргит увела в нашу каюту на «Благословении».
Ну а дальше была обещанная накануне «сказочная ночь». Маргит не преувеличила — она и правда оказалась такой. Мне даже вспомнились Шая из «Игры Престолов» с её «последней ночью на свете». Впрочем, Маргит порядочная женщина, и даже близко не стояла с этой шлюхой, да и я не карлик. Разве что ночь у нас была последняя и мы выложились на сто процентов. Маргит, памятуя о моих ранах, старалась сделать так, чтобы я не сильно напрягался, вернее, чтобы напрягалась преимущественно одна из частей моего тела. Она не отрывалась от меня всю ночь, словно хотела раствориться во мне. Или вобрать меня в себя. Всё же верно говорят, что женщины, как правило, выносливее нас в этих делах. Хотя, и я держался достойно. Может быть, съеденный днём корень женьшеня и выпитая настойка придавали сил, а может быть сказались и пряности, которыми был обильно приправлен ужин. Так или иначе, девушка осталась удовлетворена во всех смыслах. Как, впрочем, и я. Угомонились мы только к рассвету, совершенно обессиленными распластавшись на постели со скомканной простынёй.
— Ночь была сказочная, ты не обманула, — сказал я Маргит, которая, по-хозяйски закинув на меня ногу, задумчиво водила пальчиком по моей пока ещё безволосой груди. — Жаль, что она последняя. И жаль, что мы с Роландом так и не смогли избавить тебя и Эржбет от этих типов — Неметуйвари и Борши.
— Не говори глупости, — с улыбкой отозвалась Маргит. — Всё вы смогли. Мы с Эржбет говорили с королевой. Она спрашивала лекарей, те говорят, что у Золтана Борши раздроблено колено, если он и сохранит ногу, то останется хромым на всю жизнь. Ни на коня самому не сесть, ни пешим драться. А семья у него такая, что им наследник-калека не нужен, тем более что у него пятеро здоровых братьев. Наверняка они захотят устроить Золтану церковную карьеру, денег и связей у них хватит. Заставят постричься в монахи, подарят пару бенефициев[2], потом продвинут в аббаты, а там и до епископа недалеко. Хотя, как он будет уживаться в сутане, с его-то характером — даже и не представляю.
— Ну а его приятель? — поинтересовался я. — У него-то ноги-руки целы. Не думаю, что он уйдёт в монахи.
— У Дьюлы тоже всё не очень хорошо, мягко говоря, — ответила Маргит. — Ты ему выбил половину зубов, разрубил щёки и губы, разрезал язык… По словам лекарей, он так шепелявит, что его очень трудно понять. Наша королева сказала, что не хочет пугать своих придворных дам таким зрелищем, и запретила графу появляться при дворе, а также велела ему забыть и думать о том, чтобы добиваться моей руки, пока он не поправит себе лицо, заявив, что ни одна женщина не должна выходить замуж за монстра. Король её поддержал. Он хоть и не показывает этого, но доволен, что кто-то посбивал спесь с домов Неметуйвари и Борши. Уж больно много они стали себе позволять ещё со времён его отца, короля Белы. В общем, он велел, чтобы Дьюла ехал поправлять внешность, и не показывался перед ним, пока не станет похож на человека.
— А это вообще реально? Ну, поправить внешность?
Я всерьёз заинтересовался, вот уж не думал, что в XII веке существует пластическая хирургия.
— Не знаю, — вздохнула Маргит, — но говорят, у греков, и на Сицилии, а ещё у сарацинов в Иберии и в Египте есть искусные лекари, которые могут убрать подобные уродства, или хотя бы, сделать их не столь заметными. Но это очень дорого, сложно и долго. Так что Дьюла в Венгрии не скоро появится, а когда появится — я уже буду замужем.
— Тебе хочется замуж?
Не скажу, что слова девушки меня удивили, наш роман, увы, подошёл к концу, как бы нам обоим ни хотелось его продолжить, но всё же слышать такое было не очень приятно.
— Шимон, — Маргит произнесла моё имя на мадьярский лад, глядя очень серьёзно. — Я обычная женщина, мне хочется иметь семью, детей. Я очень скучаю по моей дочке. Теперь наконец я смогу привезти её ко двору из замка моих родителей. И мне хотелось бы ещё детей. Много детей. А для этого нужен муж.
Ну, строго говоря, для того, чтобы иметь детей, и даже много, женщине совсем не обязателен муж, судя по воспоминаниям из моего будущего. Хотя и здесь та же матушка графа фон Хельфенштейн могла бы подтвердить это, если бы была жива. Или Адель, не к ночи будь помянута. И думаю, не
