Доктрина Русского мира - Коллектив авторов

Дмитрий Муза

Быть миром миров

(Донецк)

Известно, что впервые словосочетание «Русский мир» как элемент государственной политики прозвучало в 2007 году, в Послании Федеральному Собранию Президента В.В. Путина. Затем нужно вспомнить о формировании по инициативе Президента одноименного Фонда и разработке самобытной концепции, связанной с широкой презентаций культурного наследия России во внешнем мире. Однако споры о содержании и смысле понятия «Русский Мир» не только не утихают, но приобретают особую остроту и значимость в контексте последних событий в Донбассе и Сирии. К сожалению, в практику уже вошли искажающие смысловой экстракт этого понятия трактовки типа «культурно-лингвистического макрорегиона» (по типу франкофонных наций, Pax Britanica и т. п.) или проекта «новой русской экспансии» на постсоветском и мировом пространстве (на этот раз, при помощи Softpower). Дабы уйти от этих квази-определений, нужно как минимум вспомнить высказывание Н.А. Нарочницкой: «Русский мир – это не только Россия и русские в мировой истории. Русский мир – это связь во времени и пространстве, в жизни и сознании тех, кто объединены чувством сопричастности всей многовековой истории России с её взлетами и падениями, грехами, заблуждениями и метаниями. Русский мир – это и мы сами в мире, и мир в нашем русском взгляде на него». А как максимум – дать полноценную концептуализацию искомой величины, чем, собственно, сегодня и занят «Изборский клуб».

Поэтому ниже я предложу собственную развертку данного понятия, прибегнув к помощи теории русской цивилизации.

В пределах постсоветского пространства можно наблюдать различные цивилизационные ориентации практически всех новых независимых государств, наследников Российской империи и СССР. В первом случае, это ориентация на США и атлантическую цивилизацию с её геополитикой «морской силы»; во втором – на ЕС как притягательный центр экономической силы и высоких социальных гарантий; в третьем – на полюса исламской мощи – Иран, Саудовскую Аравию, Турцию; реже – на Китай. Вместе с тем, сохраняется определенная тенденция формирования и укрепления сообщества евразийских народов в статусе самобытного цивилизационного образования с Россией как его ядром.

На этом фоне вариант собирания культурно и исторически близких народов в образование под названием «Русский Мир», для продолжения творения истории, для многих носителей обыденного сознания пока не кажется самоочевидным. Тем более, на фоне второй годовщины «революции достоинства», переориентации Украины на евроатлантические и НАТОвские стандарты, как и вполне реально углубляющегося социально-экономического кризиса.

В качестве примера тут напрашивается реализованный несколькими группами российских экспертов, духовными и культурными деятелями мозговые штурмы, которые пока не привели к общему знаменателю. К примеру, «Русский Мир» предлагается осмысливать в:

1) геополитическом ключе (В. Цымбурский, А. Дугин и др.), где предусматривается некоторая изоляция и создание суверенной Евразии;

2) геоэкономическом створе (П. Щедровицкий, А. Неклесса и др.), где угадывается последовательная интеграция русских диаспор с западной цивилизацией, её экономикой и политикой на основе постиндустриального технологического базиса;

3) геокультурной перспективе (С. Градировский, Б. Межуев и др.), в рамках которой Россия обязана выступить в роли ядра некоторого содружества наций, объединяя миграционные потоки и пассионарные массы для последующего исторического рывка;

4) духовно-нравственном, православно-патриотическом ракурсе, который обеспечивает понимание социокультурной общности в свете культивирования высших ценностей (В. Аксючиц, Н. Нарочницкая, А. Недоступ, о. Димитрий Смирнов).

Замечу, что существует и самобытная концепция «Русского Мира», разрабатываемая и популяризируемая несколько лет Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. В ней акцентируется внимание на нескольких важнейших структурных и параметрических моментах. Ядро «Русского мира» составляют Россия, Украина и Беларусь, которые, по словам прп. Лаврентия Черниговского и являются Святой Русью. Иные государственно-территориальные образования, равно как и русские диаспоры по всему миру, включаются в состав «Русского мира» по критерию принятия «русской духовной и культурной традиций».

Речь идет о нескольких основоположных моментах, таких как: православная вера, полученная в общей Киевской купли крещения; универсальная по своему характеру русская культура («имеющая стыковочные узлы для соединения с другими национальными традициями»); русский язык как важнейший коммуникационный элемент внутри–  и вне–  русскомирного пространства; общая историческая память и общие взгляды на общественное развитие (См.: Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Русский мир и наши ценности // Смыслы и ценности Русского мира. Сборник статей и материалов круглых столов, организованных фондом «Русский мир» / Под общ. ред. В.А. Никонова. М.: Фонд «Русский мир», 2010. С. 29–34).

В этих сентенциях, на мой взгляд, наиболее значимым является последний пункт (об общей исторической памяти и общих взглядах на общественное развитие), поскольку ему предшествующие так или иначе вызрели и стали нашим достоянием благодаря историческому творчеству русской цивилизации. Собственно именно он явился сегодня ареной самой острой идеологической борьбы, в том числе, на печально известной Украине… Борьбы за общее русское прошлое, равно как и за русское будущее!

Недаром в нынешней идеосфере рождаются те или иные версии прочтения партитуры русской истории и выдвигаются формулы русскомирности (русской самобытности-универсальности). Согласно же Патриарху Кириллу такой синтетической смысловой формулой, которая просматривается на всех этапах нашей истории и которая как никогда ранее актуализируется сейчас, выступает формула: «вера – справедливость – солидарность – достоинство – державность» (Кирилл, Патриарх Московский и Всея Руси. Семь слов о Русском мире. М.: Всемирный Русский Народный Собор, 2015. С. 69).

Иначе говоря, сегодняшний дискурс о Русском Мире возможен и желателен в виде модели социокультурного развития России как страны-цивилизации, равно как и иных стран и народов, вовлеченных в прокладываемые ею ранее, а также сегодня исторические маршруты. В свою очередь сам цивилизационный процесс важен с точки зрения конституирования ценностей, как и закрепления их в сознании и деятельности больших масс людей, сегодня (на фоне происходящих мировых событий) ассоциирующих себя именно с этой социальной формой.

Между тем, существует точка зрения западного интеллектуала о том, что «для среднего человека пределы его культуры представляют собой если не совсем пределы мира, то, по крайней мере, границы его трудовых возможностей, социальной преемственности, достоинства, эффективного участия и гражданства. Они определяют пределы использования его концептуальной интуиции, доступа к правилам игры и понимания социального мира». И далее: «За этими пределами человек становится неуклюжим, неуместным, объектом усмешек и презрения, наталкивается на препятствия во всех своих начинаниях. Его глубочайшая идентичность определяется отнюдь не его банковским счетом, родством или статусом, а культурой его воспитания…» (Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. М.: Моск. шк. полит. исследований, 2004. С. 107).

В этой связи уместно вспомнить эпоху распада союзного государства, формирования новых идентичностей «независимых» (от общего русского и советского прошлого – настоящего – будущего) государств и их граждан. Причем до поры до времени предоставленных самим себе, ибо государство реализовывало либеральную модель «ночного сторожа». Затем, учесть логику центробежности бывших союзных республик – культивировало национализм, а то и исключительность во взаимоотношениях с западными и восточными «партнерами».

Но важно и другое: не девальвируемая никакими историческими «сбоями» история русской цивилизации дает нам ряд иных перспектив. В том числе, перспективу регенерации Русского Мира.

Сама же русская цивилизация, между тем, может быть определена как макроэтническая и макросоциальная общность, возникшая и развивавшаяся под определяющим воздействием русского этноса и его культуры, при этом будучи нацеленной на выработку и реализацию формулы всечеловеческого идеала! Проще говоря, формулы совместного с другими этносами строительства общего социального бытия, в котором каждый отдельный «голос» и «жест», «воля» и «понятие» сливаются в «симфонию». В конце концов, так образуется «симфоническая личность», в принципе неизвестная Западу и Востоку в их культурном самодавлении.