Повелительница снов - Ирина Дедюхова

Варьке надо было кормить семью хотя бы не балыком, а чем по проще. Хорошо, что с поднятого ею огорода они имели картошку, овощи, другие консервированные припасы, хранившиеся в яме в гараже Галины Петровны.

Помня о своем печальном опыте собеседований в крупных фирмах, банках, фондовых биржах, она даже не пыталась устроиться туда. Ей нужна была небольшая крепкая шарашка. Только там она могла бы спокойно работать, только там, где каждый отвечал за свой участок работы, ее могли бы оценить по достоинству. Она опять стала искать среди знакомых, бывших однокашников подходящих себе соратников, пыталась восстановить связи, значительно поредевшие за шесть лет ее аспирантуры. С огорчением она должна была констатировать, что работать с ней не хочет практически никто. А многие даже были рады ее просительному тону, ее затруднительному положению.

Действительно, что она о себе думала, что понимала? А вот они по аспирантурам не ездили, шибко грамотных из себя не изображали, а теперь у них итальянский офис и «Вольво» во дворе, а она в дешевеньком, самошитом костюмчике на готовое напрашивается! С плохо скрытым злорадством ее расспрашивали о работе с прежними партнерами. Никто не понимал ее чистоплюйства по отношению к ним. Как можно было добровольно оставить свой законный кусок? А раз ты не от мира сего, значит, что-то не то у тебя с головой. Кто же возьмет на работу полоумного бухгалтера?

Варькины нервы стали потихоньку сдавать. Лариса, учившаяся с ней когда-то в классе и работавшая теперь на блатной должности в аптекоуправлении, устроила ее в центр психологической разгрузки в группу женщин, самостоятельно занимавшихся бизнесом у них в городе. На этих занятиях Варя, утопая в мягком кресле, и, оглядывая нервных, холеных дам, пыталась с закрытыми глазами, по требованию женщины-психотерапевта, представить абсолютно ровную снежную равнину. Но вместо этого она все время видела только расхлябанную степь, изрытую оврагами и балками, и баб, тащивших мешки с житом на плечах.

О ТОМ, КУДА МОЖНО ПОПАСТЬ ПО ПЬЯНИ

Как-то она шла по улице, погруженная в невеселые размышления, и вдруг рядом с ней притормозил новенький темно-синий "Рено".

— Варвара! Своих не замечаешь! — заорал ей из чужой заграничной машины Сашка Касихин. Остановившись, она с удивлением смотрела на почти незнакомого мужика, с улыбкой распахнувшего ей дверцу машины. Он был из давнего прошлого, о котором она старалась не вспоминать. Когда-то они учились на одном потоке. Звезд он с неба не хватал, но с деревенским трудолюбием отпахивал все занятия. Был душой общежитской компании, в которую Варя, конечно, как городская, была не вхожа. Его взяли в армию после завала сессии на третьем курсе.

— Ты чего такая смурная? Красивая баба идет по улице, так все отпадать должны, а не шарахаться от ее озлобленной рожи! Садись в машину, я подвезу.

Она уже несколько раз сталкивалась с панибратством тех ребят с их потока, которые в годы учебы даже не смели на нее взглянуть. Теперь, обзаведясь семьями, постарев, заматерев, они держались с ней раскованно, сразу принимали тон закадычных друзей, которым есть что вспомнить. Так сказать, тон дружбы с подтекстом. Ее похлопывали по спине, прижимались к ней всем телом на правах однокашников, смачно целовали в губы при встрече. Очевидно, молодость уходит вместе с комплексами. Они перли на нее теперь, как танки, четко придерживаясь, однако, очерчиваемых ею границ дозволенного. Варька опасалась этих встреч, не зная, что же ждать от них в будущем, поскольку считала, что у них не было прошлого.

— Я, Саш, иду, сама не зная куда. Думаю вот, чем буду кормить семью, когда деньги кончатся.

— Так ты ведь, по слухам, таким оборотистым дельцом стала! Где только я о тебе не слышал! Ты же, по моим подсчетам, вся раскрученная и навороченная!

— Я не у дел, Саша. А, кроме того, я устала тянуть все сама. На работу меня никто не берет, все боятся.

— Да, такой как ты испугаешься. А дети у тебя есть?

— Девочка, шесть лет.

— А моему — одиннадцать будет! Давай, поженим?

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть? Они сами ведь потом могут и передумать!

— Сашка! Ты такой же болтун!

— Ну, повеселела, наконец-то! Поехали-ка ко мне, там и поговорим, заодно с Веркой повидаешься. Варь, ты стала такой бабой, такой…

— Какой я стала бабой? Комплимент сказать решил, что ли?

— Могу же я сказать что-то, пока жены рядом нет. Варя, от тебя мертвый поднимется!

— Спасибо на добром слове, Александр!

Сашка тогда не сдал сессию потому, что влюбился в второкурсницу Веру из их общежития. Признаться и по-человечески поухаживать за симпатичной глазастой девчушкой Сашке мешал какой-то дурацкий молодеческий гонор. Он задирал Веру, доводил ее глупыми шутками и толчками до слез. Это такая колхозная манера у него была ухаживать. Но каждый парный танец на вечерах в общежитии он сычом смотрел — стоит Вера у стенки, или не стоит. Если она, набравшись храбрости, шла с кем-нибудь танцевать, драка на танцах была обеспечена. Сашка тут же выводил соперника на разговор. И еще он все время приходил к ней пьяным. Смотрел мутными глазами, молча уходил. Над Верой уже стали смеяться в общаге. Никто к ней не подходил, все знали, что она — Сашкина.

Самое дурацкое в этой истории было то, что Вера полюбила Сашку с первого взгляда. Поэтому под Новый год, когда он вдруг подошел к ней, так и стоявшей одиноко у стенки, на танцах и сказал: "Пойдем!", она пошла. Они «жили», когда соседи уходили в кино, уезжали домой. Репутация Веры таяла на глазах, Сашка ей ничего не предлагал, но она ждала его каждый вечер. Когда Сашку весной забрали в армию, Вера была беременна. Ему даже тогда не пришло в голову с ней расписаться. Она скрывала свой живот, как могла. Сколько девиц устроило у них животом вперед свое семейное счастье на факультете, пожаловавшись в деканат! Но, во-первых, Вера не была таковой, во-вторых, Сашка был уже отчислен из института, так что взятки были с него гладки.

За аморальное поведение ей не дали общежития. Домой она теперь совсем не ездила, мать ей сказала без мужа не приезжать. Подружки пускали ее жить, заведя раскладушку, но надо было как-то проходить перед вахтой. По вечерам дежурили студенты, которые пропускали Веру, но до вечера после занятий надо было еще дожить, и Вера сидела до вечера у городских подружек или просто гуляла среди деревянных частных домиков, что окружали институт, утопая в зарослях черемухи.

Она любила часами стоять здесь у водопроводной колонки, и это было единственное место в городе, которое напоминало ей деревню. Здесь же она познакомилась с одинокой старушкой, по привычке здороваясь со всеми, кто приходил за водой. Старушка пустила ее жить в свой дом. Это была вросшая в землю, покосившаяся хибара с маленькой горницей и совсем крошечной спаленкой, но старуха дала Вере кое-какое бельишко на обзаведение, и две женщины хлопотливо стали ждать нового человека.