Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

В литературе утверждается, что большую ценность представляли сообщения из Берлина источников "Старшина" и "Корсиканец", передавших советской разведке обширную и достоверную информацию о военных приготовлениях Германии1032 . Действительно, в опубликованных донесениях содержится немало любопытных и важных сведений, но эти люди не имели доступа к секретным документам и поэтому их сведения о наиболее важном вопросе - сроке нападения на СССР - были противоречивыми, что значительно снижало ценность и прочей информации. Особенно нагляден в этом отношении "Календарь сообщений "Корсиканца" и "Старшины" о подготовке Германии к войне с СССР за период с 6 сентября 1940 г. по 16 июня 1941 г."1033

Сообщая 20 марта 1941 г. о подготовке к войне с СССР, "Старшина" отметил, что "имеется лишь 50% шансов, за то, что это выступление произойдет, все это вообще может оказаться блефом". 14 апреля 1941 г., по их данным, перед началом войны, которая может начаться после поражения Югославии и Греции, следует ожидать германского ультиматума. 24 апреля они сообщили, что акция против СССР уступила место удару на Ближнем Востоке, а 30 апреля, что окончательно решено начать войну с СССР. 1 мая поступила информация о готовящемся германском ультиматуме с целью прояснить отношения с СССР до решительных операций на Ближнем Востоке, а 14 мая последовало сообщение, что нападение на СССР отложено. 11 мая они передали, что предъявлению ультиматума будет предшествовать "война нервов" для деморализации СССР. 9 июня источники вновь сообщили об ожидаемом германском ультиматуме и о том, что решение о нападении на СССР отложено до середины июня, 11 июня поступило сообщение, что решение принято, а 16 июня - что все готово к нападению. Последовательность донесений позволяет понять раздражение Сталина, отразившееся в его очень грубой резолюции на имя наркома госбезопасности на последнем из них: "Т-щу Меркулову. Можете послать ваш "источник" из штаба герм. авиации к еб-ной матери. Это не "источник", а дезинформатор"1034 . Конечно, теперь-то мы знаем, что их сообщения от 11 и 16 июня содержали наиболее важную информацию о нападении на СССР, но это противоречило их же недавним донесениям, что, естественно, затрудняло оценку ситуации в июне 1941 г.

Вплоть до германского нападения в сводках разведки НКГБ не было сделано вывода о непосредственной угрозе войны. Так, в сводке № 1510 от 20 июня 1941 г. отмечалось, что "продолжаются переброски войск из Франции и Греции в направлении на Люблин, Брест и Восточную Пруссию. Отмечены санитарные и бензозаправочные автоколонны", а в приграничной полосе было "официально объявлено о том, что на днях будут проводиться большие маневры германской армии, в связи с чем население призывается к соблюдению спокойствия"1035 . Так же как и военная разведка, разведка НКГБ верно установила факт сосредоточения германских войск, но не смогла определить его цели.

Как справедливо отмечает ряд авторов, это было результатом стремления германского командования скрыть свои военные приготовления на Востоке1036 . Для этого велась систематическая и целенаправленная дезинформации по всем возможным каналам. Так, в Указаниях ОКВ от 6 сентября 1940 г. по контрразведке и разведке указывалось, что "Россия должна понять, что в генерал-губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате находятся сильные и боеспособные немецкие войска". Следовало "1. Маскировать общую численность немецких войск на Востоке, по возможности, распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. [...] 2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на Севере сравнительно невелика. 3. Преувеличивать состояние и уровень соединений, особенно танковых дивизий"1037 .

В директиве ОКВ от 15 февраля 1941 г. приказывалось примерно до апреля "поддерживать в общественном мнении неопределенность относительно наших намерений". В качестве средства дезинформации предлагались "акцентирование предстоящего вторжения в Англию; широкая информация о новых средствах нападения на транспорты; преувеличение значения вспомогательных операций "Марита", "Зонненблюме", действий 10-го авиационного корпуса и количества сил, предназначенных для проведения этих операций". Развертывание сил для операции "Барбаросса" следовало "проводить под видом обмена сил между Западом, Германией и Востоком, подтягивания тыловых эшелонов для операции "Марита" или, в конце концов, под видом обеспечения тылового прикрытия со стороны России на случай перехода к обороне". На следующем этапе "стратегическое развертывание сил на Востоке должно быть представлено в свете величайшего в истории войн дезинформационного маневра с целью отвлечения внимания от последних приготовлений к вторжению в Англию"1038 .

12 мая 1941 г. штаб ОКВ распорядился начать вторую фазу дезинформации одновременно с введением 22 мая максимально уплотненного графика движения эшелонов. Основная идея маскировки осталась прежней - это маневр для прикрытия удара по Англии. Особо подчеркивалось недопущение распространения сведений о действительных намерениях в войсках. Следовало отдать войскам, развернутым на Востоке, приказы о переброске на Запад, чтобы породить волну соответствующих слухов1039 . Как отмечает В.А. Анфилов, "оккупация немцами Балкан, захват Крита, наступление корпуса Роммеля в Ливии, усиление действий германских агентов в Ираке, Сирии и Иране - все это давало серьезные основания сделать вывод, что следующим объектом агрессивных устремлений Германии становится Ближний Восток. На Западе это мнение было господствующим. У англичан на этот счет не было никаких сомнений. Они лишь гадали, как скоро и откуда на их войска, находившиеся в этом районе, обрушится удар: то ли с севера через Турцию и Сирию, то ли с запада через Египет", "руководители западных держав также полагали, что германская армия летом 1941 года не нападет на Советский Союз".

Развернувшаяся после оккупации Балкан кампания в западной прессе о подготовке наступления Германии на Ближнем Востоке позволяла Берлину представить сосредоточение войск на Востоке одним из ее этапов1040 . По свидетельству Г.К. Жукова, 11 июня 1941 г. в ответ на просьбу военных разрешить привести войска западных приграничных округов в полную боевую готовность Сталин заявил, что "для ведения большой войны с нами немцам, во-первых, нужна нефть и они должны сначала завоевать ее, а во-вторых, им необходимо ликвидировать Западный фронт, высадиться в Англии или заключить с ней мир". Для большей убедительности Сталин подошел к карте и, показав на Ближний Восток, заявил: "Вот куда они (немцы) пойдут"1041 . Одновременно появились слухи об ответном характере германского сосредоточения в условиях аналогичных действий Красной Армии и неясных перспектив советской политики. 15 июня по дипломатическим каналам была распространена версия, что к началу июля Германия внесет ясность в отношения с СССР, предъявив определенные требования.

В дезинформационной кампании принял участие даже германский министр пропаганды Й. Геббельс, который с согласия Гитлера в полной тайне от всех с использованием материалов ОКВ подготовил статью "Крит как пример", содержавшую намек на то, что воздушно-десантная операция на Крите была своеобразной репетицией вторжения на Британские острова. Статья получила одобрение Гитлера и была помещена в газете НСДАП "Фёлькишер беобахтер" от 13 июня 1941 г. Однако рано утром большая часть тиража была изъята из продажи, но иностранные посольства в Берлине успели получить её. "Внутри страны и за границей одновременно поднимается шумиха, - записал в своем дневнике Геббельс 14 июня. - Все удается безупречно... Огромная сенсация налицо. Английские радиостанции уже заявляют, что сосредоточение наших войск против России - блеф, которым мы прикрываем свои приготовления к высадке в Англии. Такова и была задумка!" Одновременно в Берлине распространялись слухи о стычке, якобы произошедшей между Гитлером и Геббельсом, который впал в немилость, и о подготовке визита Сталина в Германию, для чего-де изготавливаются красные знамена1042 . В результате "к огромному сожалению, политическое руководство нашей страны вплоть до самого начала войны находилось в плену дезинформационной деятельности немецкой разведки"1043 .

Кроме того, Германия всеми способами распространяла версию, что война с СССР является для нее крайним средством по сравнению с переговорами, в ходе которых возможно выдвижение ультимативных требований. Не случайно с апреля 1941 г. сведения о возможном германском ультиматуме становятся непременным содержанием развединформации, поступавшей из разных источников и стран, что как бы повышало ее достоверность1044 . Английский посол в Москве Криппс так же был уверен в том, что Германия предъявит СССР ультиматум, о чем и сообщил в Лондон в конце апреля 1941 г. Сведения об ультиматуме поступали и от "Лицеиста". Под этим псевдонимом действовал О. Берлинкс, работавший и на германские спецслужбы. В своих воспоминаниях П.А. Судоплатов пишет, что в Москве знали, что это двойной агент. По материалам В. Пещерского, оценка этого агента была довольно осторожной: с одной стороны, от него поступала ценная информация, но с другой - в ней содержалось много слухов и домыслов, почерпнутых из журналистских и дипломатических кругов. Любопытно отметить, что резидент НКГБ в Берлине А. Кобулов, на связи у которого находился "Лицеист", вел с ним беседы, содержание которых докладывалось Гитлеру. В июне 1941 г. Кобулов уверял "Лицеиста", что Москва хочет мира с Германией. Доложенная Гитлеру, эта информация вызвала его негативную реакцию. Скорее всего, "Лицеиста" обе стороны использовали для дезинформации друг друга1045 .