Сестра Рока - Алексеева Яна

Ничего.

Только тишина, разбиваемая шепотом в сознании.

Танец… шаг за шагом, все ближе.

Забыть. Забыть о том, какова цена проигрыша. Это - игра.

Это - тропа, узкая кромка бытия. Граница…

Между жизнью и смертью.

Но ведь на границе порой случается невозможное…

Мужчина с ожесточенным, суровым лицом стремительно скользит в окружении странных тварей, похожих на змей. Его клинок порхает, одно за другим поражая длинные, маслянисто-черные тела. Но их много. Слишком много. Вот уже кровь из разорванного зубами-иглами плеча капает на разодранную дернину.

С губ мужчины срываются слова:

- Дочь моя…

Отец?

Реальность вращается, сознание сливается, многоголосье масок сливается в крик.

Хищные движения, круговерть атаки, росчерки защиты…

Я - Охотница.

Танец, звон колоколов, пение клинка. Короткий, резкий рывок, выводящий на дистанцию удара. И древнее лезвие, напоенное кровью и смертью с легкостью входит центр сосредоточия коронованной твари.

Неслышимый, но ощущаемый всем телом визг бросает меня на колени. Судорожное дрожание Изнанки порождает ответные судороги, хлесткие движения развеиваемых щупалец перемалывают в пыль камни, сталь и дерево.

Не людей…

Отрешенное вдохновение уходит, как всегда оставляя после себя пустоту и тоскливую обреченность. Медленно, очень медленно… непозволительно медленно возвращаются звуки, запахи, ощущения. Боль в руке, слабость, мелкая гранитная крошка под коленями, судорожно стиснутые на кожаной рукояти пальцы. Я слаба, как котенок, тело наполняет тошнотворное ощущение полного бессилия. Горечь полыни во рту и кровь, теплая, такая… бодрящая. Легкий солоноватый привкус на губах, ясный и понятный.

И четкое осознание, сохранившееся после видений, прикрывавших сознание от Зова твари во время движения.

Отец.

Ненавижу!

Мой отец… аватар*. Да. Мой отец - почти бог, существо, о котором никогда не говорят вслух… Ненавижу…

Шепот в глубине сознания, путь, которым он меня вел, помощь и пренебрежение, указания, те, о которых догадалась и те, о которых понятия не имела. Все понятно, ясно и четко. Я дочь Судьбы и Степи, но как же ненавижу теперь тех, кто вел меня раньше.

Моя воля, моя судьба, оказывается, совсем не принадлежали мне.

А кому? Богам, только богам.

Гром и молния! Тихо застонала сквозь стиснутые зубы. Как же ненавижу-у…

Кто я теперь?

И почему раньше не задумывалась о том, что тропа судьбы есть ни что иное, как мерзкое принуждение?

Серая пелена укутала меня, отгораживая от застывших, изломанных тел в другом конце помещения. Горло саднило, дышать было невозможно, да и смотреть тоже, по лицу, смывая пыль, бежали слезы. Зажмурившись и пережидая резь под веками, с силой провела рукой по лицу.

Пепел медленно оседал и взгляд, следуя за тускло сияющими в замершем времени волнами, зацепился за скрюченную черную головешку. Обугленные сучья пальцев, белые, покрытые ало-серыми разводами кости, вывернутые из груди, будто лепестки мрачного экзотического цветка, алчный оскал черепа…

Корона.

Корона…

Ключ крови.

Сколько прошло времени, пока я предавалась мрачным раздумьям и самобичеванию?

Есть еще долг.

И претенденты на власть.

Взметнувшись с колен, с силой опустила все такой же послушный воле клинок, перерубая хрупкие даже на вид позвонки на высохшей шее трупа. Откатила череп и продавила его каблуком, размазывая содержимое черепной коробки. Поморщилась, расслышав мерзкое чавканье.

На миг поддавшись не перестающему звучать Зову, попыталась ухватить золотой, кажущийся таким безобидным обруч. Вспышка боли в рассеченной ладони спасла меня от бесславной кончины, омывая сознание тусклой, но освежающей волной.

Зло зашипев, осторожно подцепила корону кончиком лезвия. Вытянула руку. С тихим шелестом та соскользнула к гарде и застыла, еле заметно покачиваясь.

Мгновения тянулись в бесконечность, но внезапно оборвались, будто занавес раздернули, и я вернулась в мир. Еще не слыша, но уже полностью понимая, что происходит за пыльной молочной завесой.

Разочарованный шелест, хруст, тягучие завораживающие слова.

Реальность покачнулась, поддавшись ударам магии.

И Охотница, соскользнув незримым осколком в глубину души, уступила место Кровнице.

Виски огладило холодом. Пропуская через себя потоки сил, сдержала готовые сорваться с искривленных в усмешке губ слова древнего призыва.

Что тут у нас?

Изломанное тело регента в двух шагах, узнать его возможно только по посоху, который он так и не выпустил из переломанных рук. Пара совершенно неузнаваемых, облепленных паутиной тел чуть дальше. Алые разводы приятно разнообразят тошнотворную серость, а запах успешно заглушает вонь горелой плоти. Впрочем, дышать все еще больно.

Все происходящее воспринималось как странная ретроспектива. Могу видеть, но вмешаться… нет. Не получится. Да пока и не надо.

На месте двери - куча камней, и принц Леран, наплевав на хрупкое равновесие между Изнанкой и реальностью, пытается выбраться из-под завала, терзая Вуаль магией. Обломки медленно сдвигались, высвобождая его ноги. Спустя миг, такой долгий, но уместившийся между двумя ударами сердца, он деловито воздел вверх руки, маня Принуждением оставшихся в живых стражников.

Заметила, как начали шевелиться наваленные в коридоре тела, и в мечущихся в коридоре алых отблесках воздвиглась перекошенная фигура в рваном сером камзоле.

Дернулась вперед, свалилась с тихим всхлипом.

Герцог, припорошенный пылью и золотистой едкой пудрой, отчего лицо его походило на театральную маску, выскользнул из угла, перекидывая из руки в руку темный крис. По дуге обошел рывком поднимающегося на ноги некроманта, мимолетным движением руки отправляя в его сторону какие-то чары. Тот тяжело рухнул на камни.

Лорд Варис хищно оскалился, зацепившись взглядом за обмякшую черную фигуру, странной изломанной марионеткой застывшую у чудом уцелевшего стеллажа. Жив или нет?

Ни звука. Как будто все события, стремительно проносящиеся мимо - лишь цветные картинки. Я не слышу скрипа пыли под подошвами, отдаленных криков, тяжелого сиплого дыхания. Только раскручивающийся все сильнее Зов Короны.

Сосредоточившись на трепетании Вуали, застыла, не желая вслушиваться в песню, соблазняющую властью.

И смертью.

А ведь сейчас мне придется сделать выбор. Такое странное чувство, будто я замерла на грани, на тонкой стеклянной поверхности, по которой расползаются трещины.

Повторила про себя.

Выбор.