Гладиатор по крови - Саймон Скэрроу

Катон чуть улыбнулся:

— Ты прав, но выбор принадлежит мне. Однако считаться, на мой взгляд, следует и с кое-чем другим. С тем, что если мы примем условия Аякса, а он, тем не менее, уничтожит корабли хлебного флота…

— Такое возможно? — спросил Фульвий. — Зачем ему это?

— Все очень просто, — ответил Катон. — Он ненавидит Рим всеми фибрами своего существа. И меня ненавидит едва ли меньше.

— Тебя? Почему, господин?

— Это длинная повесть, но главное в том, что Аякс считает меня и префекта Макрона ответственными за распятие отца и свое обращение в рабство. Он думает сразу о мести и об обретении свободы.

— Прости меня, господин, но ты уверен в этом? — продолжил Фульвий озабоченным голосом. — Не может ли случиться так, что ты преувеличиваешь собственное влияние на поступки этого человека?

— Я уже тщательно все продумал… до малейших подробностей припомнил жесты и слова, сказанные им во время нашего утреннего разговора. И не сомневаюсь в том, что он намеревается причинить Риму и мне как можно больше ущерба. Аякс живет местью. Когда он разговаривал со мной, каждое слово его было рассчитано на то, чтобы увеличить мой страх за друзей. Он хочет как можно дольше помучить меня, прежде чем нанести свой последний сокрушительный удар. Это было видно по его глазам. — Катон поежился, вспоминая безумную ненависть, сверкавшую во взгляде гладиатора. — Я в этом не сомневаюсь. Он сожжет корабли в тот самый момент, когда ощутит, что вместе со своими сторонниками очутился в недосягаемости. Если я прав, то мы ничем не рискуем, решаясь на нападение. Эти корабли в любом случае обречены. И потому мы обязаны предпринять попытку их немедленного спасения. Я надеюсь на то, что, предприняв ночную атаку, мы сумеем застать врага врасплох.

Катон сделал паузу, предоставляя возможность собравшимся оценить его слова.

Бальб по-прежнему не испытывал уверенности.

— Если наше нападение не окажется внезапным и они подожгут корабли, тогда императора невозможно будет убедить в том, что мятежники все равно хотели это сделать. Клавдий потребует головы ответственных за гибель хлебного флота, господин.

Наварху возразил Фульвий:

— Вот поэтому-то нам и надлежит добиться успеха, так ведь? Ты со своим флотом сделаешь свое дело, а мы свое.

Ощутив невольную симпатию к подчиненному, Катон ответил:

— Бальб, если это нужно для твоего душевного спокойствия, я приму на себя полную ответственность за приказ. Готов дать такую гарантию любому офицеру, которому она нужна.

Наварх кивнул и проговорил:

— Благодарю тебя за это, господин. Я охотно приму такую гарантию — на тот случай, если наша атака потерпит неудачу и корабли сгорят.

Катон устало вздохнул:

— Что ж, нет никакой нужды в том, чтобы за неудачу расплачивалось больше народу, чем это необходимо, так?

— И в самом деле, господин, — непринужденно согласился Бальб, после чего склонил голову набок с вопросительным выражением на лице. — Остался последний вопрос.

— Ну?

— Зачем атаковать именно сегодня ночью? Мне кажется, что это несколько поспешно.

Катон замер и посмотрел на наварха. Именно этого момента в обсуждении он опасался. Вопрос был вполне справедливым, и хотя подготовленный им ответ был хорошо обоснован с тактической точки зрения, он прекрасно понимал, что на принятие этого решения первейшее влияние оказали его собственные чувства. Раз этим людям предстояло рисковать своими жизнями, справедливость требовала, чтобы Катон доверился им и рассказал полную правду. Прочистив горло, он обратился к собравшимся голосом, в котором не звучало и тени эмоций:

— Почти все вы знаете, что некоторое время назад мятежники захватили в плен префекта Макрона и дочь правителя. Аякс дал мне понять, что они еще живы и находятся в его лагере.

— Тогда тем больше у нас причин не спешить с атакой, их непременно убьют в самый первый момент, — возразил Бальб. — В таком случае лучше не спешить с действиями. Хотя бы до тех пор, пока ты не попытаешься выторговать их освобождение.

Катон покачал головой:

— Ждать мы не можем. Аякс обещал мне завтра на заре казнить одного из них. Он сказал, что именно я должен выбрать, кого именно. Если я откажусь сделать выбор, смерть ждет их обоих. Вот почему атаковать приходится сегодня ночью.

— Вот дерьмо, — пробормотал Фульвий, с ужасом посмотревший на Катона, осознавая все последствия. — Сочувствую тебе, господин.

Катон потер челюсть.

— Аякс играет с нами. Все части его плана рассчитаны на то, чтобы по возможности долго мучить меня. Но на самом деле для нас здесь открывается возможность. Если Аякс считает, что я парализован тревогой за друзей и неуверенностью, то он и не станет ожидать от меня стремительных действий. Он решит, что я не стану рисковать, чтобы не подвергнуть их жизни опасности. Поэтому-то мы и должны сделать попытку сегодня, пока можно рассчитывать на неожиданность.

— Но что, если все это задумано, чтобы спровоцировать тебя на атаку? — спросил Бальб. — Именно сегодня ночью?

— Зачем ему это? Если мы нападем и он сожжет корабли, тогда мятежникам нечего будет предложить Риму… Сделка сорвется.

— А если он уже отдал приказ поджечь корабли?

— Но зачем ему отдавать такой приказ, если он хочет спровоцировать меня на атаку? — устало вздохнул Катон. — Вот что, Бальб, и так, и этак сразу не бывает.

Дискуссия утомила Катона. Он понимал, что без некоторых возражений его приказы восприниматься не будут. Бальб очевидным образом относился к тем офицерам, которые возводили осторожность в религию, а нерешительность оправдывали желанием учесть все возможные варианты, не предпринимая никаких действий. Классический случай извинения собственного бездействия. Он уже мог понять, почему Макрон так ярился в подобных оказиях и предпочитал самое прямое решение проблемы. «Я принял решение», — сказал себе Катон, оглядев офицеров.

— Итак, выступаем сегодня ночью, господа. А теперь прошу обратить свое внимание к плану.

Достав свиток пергамента, на котором заранее набросал план залива, Катон разложил карту на столе и пригласил офицеров к трем его сторонам, после чего приступил к рассказу.

— Лагерь мятежников расположен в самом конце залива и на берегу упирается в частокол, в конце которого устроено небольшое укрепление, охраняющее наиболее уязвимый фланг. На другой стороне, на этом полуострове, располагается ставка Аякса. Думаю, именно там он и содержит заложников. От нападения со стороны суши бунтовщик защищен собственной армией, а со стороны моря его берегут утесы и обрывы противоположного берега. У оконечности полуострова находится небольшая бухточка с песчаным пляжем, однако она слишком мала и хорошо охраняема, чтобы там можно было высадиться в полной мере. — Катон помедлил, давая время офицерам изучить карту. — Наша цель проста: мы должны не позволить рабам поджечь корабли до того, как мы захватим их.