Эффективный Черчилль - Дмитрий Медведев

На тот момент Черчилль возглавлял Министерство торговли. Несмотря на то что его ведомство не имело прямого отношения к военным секретам, он тут же наладил связь с упомянутыми джентльменами.

После перехода Черчилля в Министерство внутренних дел в 1910 году его взаимодействие с разведывательными службами возросло многократно. По указанию политика британские полицейские должны были активно помогать MI 5 в поиске и аресте людей, подозреваемых в шпионаже. Кроме того, Черчилль предоставил спецслужбам значительные полномочия для вскрытия писем. В соответствии с принятым законодательством для вскрытия каждого письма требовалось отдельное распоряжение. Черчилль упростил существующую процедуру. По его мнению, «полиция, сотрудничая с Военным министерством (читай – с MI 5), должна иметь перечень лиц, которые подозреваются в передаче информации иностранным правительствам». После составления таких списков «по особому распоряжению, в случаях необходимости, корреспонденция указанных людей должна быть досмотрена» [738] .

Таким образом, достаточно было всего одного распоряжения, чтобы осуществлять просмотр всей переписки целой группы лиц. Стоит ли удивляться, что, санкционировав подобные нововведения, Черчилль предпринял дополнительные усилия, чтобы сохранить все в тайне. Реформы министра внутренних дел прошли незамеченными не только для общественности, но и для членов парламента.

Черчилль продолжил поддерживать тесные взаимоотношения с разведывательными службами как в годы Первой мировой войны, так и после, когда он возглавлял Министерство военного снабжения, Военное министерство и Министерство военно-воздушных сил.

13 февраля 1921 года Черчилль был назначен на пост министра по делам колоний. За неделю до официального вступления в должность он предпринял активные шаги, чтобы вновь получить доступ к секретным документам. По его мнению, только обладая полной информацией в сфере международных отношений, можно было трезво оценивать ситуацию на подмандатных Великобритании территориях и принимать правильные решения.

Черчилль напишет два письма с просьбой допустить его к чтению секретных документов. В своем первом послании, направленном главе Адмиралтейства Вальтеру Хьюму Лонгу, он попросит разрешить ему знакомиться с перехваченными военно-морскими телеграммами. Черчилль подчеркнул, что считает «подобные телеграммы существенным фактором в принятии решений по международным делам» [739] .

Второе письмо было адресовано министру иностранных дел Джорджу Натаниелю Керзону. Черчилль попросил, чтобы ему, как и раньше, передавали «те же отчеты разведывательной службы, которые я получал, будучи военным министром». В заключение он добавил: «Я в течение многих лет подробно изучал эти документы и считаю их наличие очень важным для формирования правильного взгляда на ситуацию» [740] .

Оба министра – и Лонг, и Керзон – удовлетворили просьбу своего коллеги.

Куда сложнее обстояло дело с получением допуска к разведданным, когда Черчилль вернулся к власти после падения правительства либералов под руководством Дэвида Ллойд Джорджа.

В ноябре 1924 года новый премьер-министр Великобритании консерватор Стэнли Болдуин предложил Черчиллю пост министра финансов. Позже, упоминая о мистере Болдуине, Черчилль назовет его «бизнесменом деревенского вида, который попал в кабинет министров по чистой случайности» [741] . А после окончания Второй мировой войны он процедит следующее: «Я не желаю Стэнли зла, но было бы лучше, чтобы он никогда не появлялся на свет» [742] .

Согласитесь, не самая лестная оценка для человека, который назначил Черчилля на второй по значимости пост в правительстве. На самом деле причиной столь резких ремарок со стороны Черчилля стало его убеждение в том, что именно Стэнли Болдуин, являясь автором политики умиротворения, был одним из виновников усиления Гитлера и вскармливания его амбиций, приведших в итоге к началу мировой войны.

Что же до Министерства финансов, то, по мнению Черчилля, Болдуин сознательно предложил ему именно этот пост. Черчилль считал, что Стэнли видел в нем угрозу [743] и именно поэтому выбрал для него Казначейство. Во-первых, чтобы задобрить, предложив влиятельный пост. Во-вторых, чтобы подвести Уинстона к политической пропасти. Болдуин не мог не знать, что финансы никогда не были сильной стороной нашего героя. Он полагал, что Уинстон разделит судьбу своего отца лорда Рандольфа, занимавшего этот пост меньше пяти месяцев. Добровольная отставка Черчилля-старшего в декабре 1886 года превратилась в начало конца его политической биографии. Однако Уинстон не оправдал ожиданий лидера консерваторов. К зависти многих своих коллег, он смог удержаться на посту министра финансов в течение пяти лет. И даже больше. Болдуина уже не будет в живых, в то время как политический долгожитель Черчилль повторно въедет в 10-й дом на Даунинг-стрит, вновь заняв пост премьер-министра.

Однако вернемся к разведке. Переехав в Казначейство в 1924 году, Черчилль был неприятно удивлен, обнаружив, что с приходом к власти Консервативной партии произошло ужесточение правил распространения секретной информации, и теперь данные спецслужб получали далеко не все члены кабинета министров, а только те, кто входил в специальный список. Как и следовало ожидать, имя Черчилля в списке не значилось, что вызвало у него негодование. «Я изучал эти данные в течение многих лет и гораздо внимательнее, чем любой другой министр», – возмущался он в письме к Стэнли Болдуину. Также он обратил внимание премьера, что «придавал этим телеграммам больше значения в формировании своего мнения, чем любому другому источнику информации» [744] .

Болдуин ответил отказом, сознательно решив не допускать Черчилля к столь уникальному источнику информации, как разведка. Однако это было только начало. Черчилль не случайно требовал допуска к разведданным. Вскоре ему пришлось вступить в неравную схватку с первым морским лордом Адмиралтейства Дэвидом Битти, требовавшим выделения дополнительных средств на запуск новых программ кораблестроения и развитие военно-морских баз в Гонконге и Сингапуре. Сам Черчилль, напротив, выступал за сокращение расходов на армию и флот, считая, что в ближайшие десять лет Великобританию не ждет военный конфликт.

Но Битти придерживался иного мнения. Ссылаясь на перехваченные шифровки, которыми обменивались японское посольство в Лондоне и МИД Японии, он приводил весьма убедительные факты перевооружения японцев, тем самым подтверждая свои предположения о возможном военном столкновении с Токио в ближайшее время. Черчилль был в бешенстве. В письме к Болдуину он сокрушался: «Как я могу разрешать многочисленные противоречия, от которых напрямую зависит управление национальными финансами, если я не располагаю разведданными, к которым имеют свободный доступ сотрудники Адмиралтейства? Мне приходят на ум такие слова, как „чудовищно“, „недопустимо“, однако я предпочту использовать более сдержанный вариант – абсурд!» [745]