Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

М.П. Погодин. Цит. соч„ с. 126.

Там же, с. 171.

Н.Я. Данилевский. Россия и Европа, изд. 6, Спб., 1995, с. 27.

М.П. Погодин. Цит. соч., с. 126.

Там же, с. 127.

Там же, с. 130.

выносимо, Погодин попытался заранее утихомирить их тем, что са­ма по себе Польша все равно нежизнеспособна. Не сможет она «су­ществовать особо», ибо «страна она дополнительная, пограничная и отнюдь не самобытная».58 И потому никуда Польша от нас не денет­ся, ибо только «при основании Славянского союза и при покрови­тельстве России... Польша может существовать особо. Это есть един­ственная сколько-нибудь возможная форма её будущего бытия».59

Но маневр не удался. Оказалось, что преемников на мякине не проведешь. Не называя Погодина, Н.Я.Данилевский отвергнет его план на корню. Отвергнет потому, что польская культура, по его мнению, изначально искалечена, искажена. «Искажение это заклю­чается в так называемой польской интеллигенции и именно в трех сторонах её: католически-ксендзовской, аристократически-шляхет­ской и демократически-революционной. Подводя общий итог этим трем сторонам польской интеллигенции, мы увидим, что он заклю­чается в коренном извращении, обезображении польско-славян­ской натуры чуждыми ей европейскими влияниями — подражатель­ным европейничаньем».60Этот, если угодно, первородный грех тяготеет над Польшей и, по­куда не избавим мы её от «так называемой интеллигенции», неизбеж­но станет она мутить воду на наших границах. И если даже мы «допус­тим... что мечты поляков сбудутся, что им удастся образовать, в тех или других размерах, независимое государство», оно все равно «сде­лается несомненно центром революционных интриг... преимущест­венно направленных на западные губернии России. Очевидно, что России нельзя будет этого терпеть, что при первой возможности она должна будет стараться уничтожить вредное для неё гнездо».61

И потому только «очищенной положительным русским влияни­ем от приставших к ней зловредных, искажающих её примесей» окажется Польша «дружественным товарищем и пособником рус­скому народу в великом общеславянском деле».62 Иначе говоря,

Там же, с. 127. *

Там же, с. 131.

Н.Я.Данилевский. Цит. соч., с. 333"334>

Там же, с. 331.

прежде, чем даже подумать о том, чтобы отпустить Польшу на волю, на России лежит обязанность «очистить» её от традиционной культу­ры и веры. Или, как без обиняков скажет И.С. Аксаков, поляки должны перестать быть «верными прихвостнями Западной Европы и латинства».63

Чтобы понять связь между «латинством» и революцией, вспом- ' ним утверждение Тютчева в письме к Г уставу Колбу, что революция, собственно, из католицизма и происходит. Другое дело, верно ли это. Но, так или иначе, православные фундаменталисты всегда 6ы- " ли в этом убеждены. И поскольку предварительным условием осво­бождения Польши ставили преемники Погодина её «очищение» от тысячелетней культуры и веры, то понятно, что преследовали они опять-таки химеру — еще в большей степени, чем сам родоначаль­ник будущей Национальной идеи.

Глава седьмая

Национальная идея

о Данилевском Я понимаю, что чита­

тель теперь снова вправе спросить меня, как мог-

ло это собрание химер, основанное на недоразумениях, на сверх­державных амбициях и, повторим Милюкова, на «темном нацио­нализме», стать Национальной идеей постниколаевской России. Если спросит, я снова отвечу: не стало бы, когда бы не работала

*

над этим целая когорта серьезных, рафинированных и талантли­вых преемников Погодина, не посчитавшихся даже с его соб­ственным замечанием (в позднейшем приложении к Записке о Польше: «мысль о Славянском союзе отнеслась [ныне] в об­ласть мифологии»).6*

Нет, преемники не сочли его Славянскую идею мифологией, ибо увидели в ней единственное средство вернуть России утрачен­ный сверхдержавный статус. И устами самого выдающегося из них · Н.Я. Данилевского провозгласили, что «Россия не иначе может за­нять достойное себя и славянства место в истории, как став главою

63 И.С. Аксаков. Собр. соч., М., 1886-87, т. 1, с. 109. 6Д М.П. Погодин. Цит. соч., с. 131.

особой, самостоятельной системы государств и служа противове­сом Европе во всей её общности и целостности».65

Я подробно говорил об этом в панорамном обзоре эволюции русского национализма постниколаевской эпохи в заключительной книге трилогии. Читатель найдет там даже очерки идей и прогнозов таких прославленных его представителей, как Федор Достоевский и Константин Леонтьев.

Но поскольку здесь задача перед нами иная — проследить роковую для постниколаевской России метаморфозу Славянской идеи Погоди­на в её «исторический завет», — то на первый план, естественно, вы­двигается фигура главного её архитектора. Не то чтобы я совсем оста­вил Данилевского без внимания в заключительной книге трилогии. Мы довольно подробно обсудили там его «геополитическое счетоводство», перечисление «квадратных миль пространства» и миллионов населе­ния стран, предназначенных им для славянского «дополнения» России. Напомню лишь одну из его рекомендаций: включить «Королевство Ма­дьярское, т.е. Венгрию и Трансильванию, за отделением тех частей их, которые должны перейти к России, Чехии, Сербии и Румынии, прибли­зительно с 7000 ооо жителей и около з ооо кв. миль пространства».66

Короче, о «геополитическом счетоводстве» Данилевского, впол­не, как видим, бесцеремонно перекраивавшего славянскую — и не­славянскую — Европу, мы говорили подробно, но о его теории «куль- турно-исторических типов», на которой это счетоводство основано, нет. Еще более важно, что за пределами нашего внимания остался спор о вкладе Данилевского в мифологию русского национализма (спор, не утихающий, как мы сейчас увидим, и по сей день). Между тем имеет он для нашей темы значение первостепенное. Хотя бы потому, что можно с уверенностью утверждать: без «России и Европы» Дани­левского, которая стала во времена националистической контрре­формы Александра III официальной философией русской истории (и соответственно была рекомендована преподавателям гимназий в качестве настольного пособия), у метаморфозы погодинской «мифо­логии» в Национальную идею, наверное, и шансов не было. Присмот­римся же к спору о Данилевском повнимательнее, он того стоит.

Н.Я. Данилевский. Цит. соч., с. 341.

Глава седьмая Национальная идея «Славянский 433

Нострадамус»

Гпава седьмая

Национальная идея «СЛЭВЯНСКИЙ

Нострадамус» Скажем прежде все­го, что еще со времен Александра III Данилев­ский всегда был культовой фигурой для академического крыла рус­ского национализма. Культовой фигурой остается он и в наши дни. В 1993 году некий Михеев назвал свою книгу о Данилевском «Сла­вянский Нострадамус».67 В 1995-м мнение Михеева, по сути, под­твердил заведующий кафедрой русской истории в Петербургском университете проф. А.А. Галактионов. Он тоже считает «удивитель­ной особенностью книги Данилевского то обстоятельство, что... она актуальна даже сейчас в ходе очередного витка социального и наци­онального переустройства Европы и России».68 Впрочем, предшест­венник Галактионова на этом ключевом научном посту 120 лет назад проф. К.Н. Бестужев-Рюмин пошел дальше Михеева, «приравнявте­орию Данилевского к открытию Коперника».69

Куда, спрашивается, дальше? Тем не менее уже в 2001 году еще один д-р исторических наук Д.П. Балуев попытался превзойти пред­шественников, утверждая без тени юмора, что книга Данилевского была «взглядом, брошенным на историю не с „кочки зрения" евро­пейской цивилизации, а с высоты космоса и одновременно с высо­ты Божественного устроения всего сущего на всё в человеческом мире и вокруг него».70 И даже Г.А. Зюганов не удержался от соблаз­на сказать своЈ веское слово в этом споре, объяснив читателям, что Россия сможет восстановить свое лидерство в мире лишь в качестве знаменосца открытого Данилевским «славянского культурно-исто­рического типа».71

На фоне всех этих восторгов совершенным диссонансом звучит приговор американского историка Роберта МакМастера, посвятив-

M.B. Михеев. Славянский Нострадамус, Брест, 1993.

Н.Я.Данилевский. Цит соч., с. V. (Предисловие А.А. Галактионова).

См. Б.П. Балуев. Споры о русской истории / Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Ев­ропа», Тверь, 2001, с. 116.

там же, с. 190.

«Современная русская идея и государство» под ред. Г.А. Зюганова, М., 1995, с. 25.