Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Разная литература » Прочее » Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Читать онлайн Россия и Европа- т.2 - Александр Янов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 114
Перейти на страницу:

Его сверхосторожность, казавшаяся современникам нелепой, его опасения любого решительного шага, влево ли, вправо, ох как могли бы пригодиться в ту страшную минуту! Победоносцев отно­сился к самодержавной России, как к капризному ребенку, заиг­равшемуся на краю пропасти. Удержать её от падения было его жиз­ненной задачей. Нельзя ему в этом отказать, прочитав, к примеру, его письмо Александру III от 4 марта 1882 года, похоронившее сла­вянофильскую мечту о Земском соборе: «Нам предлагается из со­временной России скликать пестрое разношерстное собрание. Тут и Кавказ, и Сибирь, и Средняя Азия, и балтийские немцы, и Польша, и Финляндия! И этому-то смешению языков предполагается предло­жить вопрос о том, что делать в настоящую минуту. В моих мыслях — это верх государственной бессмыслицы. Да избавит нас Господь от такого бедствия».39

Ю.П. Иваск. Константин Леонтьев, Франкфурт, 1974» с. 243.

Глава седьмая Национальная идея

Письма Победоносцева Александру III, М., 1925, т. 1, с. 380-381.

Понятно, почему и у «византийца» Леонтьева, гордившегося тем, что он и был единственным в России «реакционером в тесном смысле слова», и у проповедников Земского собора славянофилов, и у секулярного националиста Блока, и тем более у современных ему либералов было больше, чем достаточно, оснований поносить Победоносцева. Менее ясно, почему никто из них даже не попытался понять его действительную роль в контексте постниколаевской Рос­сии, когда былая неколебимая уверенность в нерушимости само­державного строя вдруг исчезла и режим впервые за столетия заша­тался над пропастью. Совершенно ведь не удивительно, что именно в такой исторический момент и должно было явиться на светтечение мысли, самым влиятельным представителем которого оказался По­бедоносцев. Я говорю об «охранительстве», полагавшем своей глав­ной моральной и политической ценностью сохранение режима.Все без исключения доктрины современных ему консерватив­ных мыслителей, от проекта Леонтьева до проекта Данилевского, одинаково пытавшихся возродить могущество России посредством всякого рода её «дополнений», будь то за счет славянства или Кон­стантинополя, не могли не казаться Победоносцеву одним зловред­ным Русским проектом, готовым рискнуть ради своих агрессивных химер самим существованием империи. Потому и исчерпывалась философия «охранителей» популярной пословицей: не до жиру, быть бы живу. Социальным эквивалентом «охранительства» была, как легко догадаться, защитница статус кво, косная имперская бю­рократия. Любые изменения ненавидела она страстно. Неподвиж­ность была её идеалом, что, естественно, совпадало с философией Победоносцева.И все же бывают в истории страны ситуации, когда действитель­но не до жиру. И только такая «безвоздушная гробница», только та­кой «сторож», по выражению Леонтьева, мог спасти её от грозящих ей бедствий. Как раз такая ситуация и сложилась в роковые июль­ские дни 1914-го. Но словно рок тяготел тогда над Россией: «сторо­жа» на месте не оказалось.Другой «охранитель», бывший министр внутренних дел П.Н.Дур­ново, с удивительной точностью описавший в докладной записке ца­рю в феврале 14-го последствия вступления России в войну, заме­нить Победоносцева не мог: он не располагал и десятой долей его

влияния. О либералах, как Витте или Милюков, и говорить нечего. К ним царь вообще относился как к врагам России. И даже будь в ту пору жив Столыпин, и у него ни малейшего шанса не было бы оста­новить маршировавшего к бездне самодержца.

Глава седьмая Национальная идея

I iui идимс» Так или иначе, на наших глазах

дорогое сердцу Победоносцева самодержавие об­рекло династию и страну на «верх государственной бессмысли­цы» — на самоубийство. Но возможно ли, вправе спросить читатель, что это государственное самоубийство так уж и было запрограмми­ровано в погодинской идее о Славянском союзе как о единствен­ном залоге сверхдержавного могущества России? Нет, конечно, если бы идейное наследство Николая заглохло вместе с подстрекательски­ми проповедями Погодина (от которыхтот и сам впоследствии отрек­ся). Нет, когда бы не терзала российскую элиту после Крымской вой­ны жестокая идея реванша, болезнь, которую назвали мы в предыду­щей главе фантомным наполеоновским комплексом. Но поскольку комплекс этот и впрямь не давал ей спать, неминуемо должен был он породить других идеологов, более подкованных и авторитетных, чем Погодин, которые, в отличие от него, сумели бы превратить мечту о реванше в «исторический завет» постниколаевской России.

Я говор» неминуемо потому, что другого пути к реваншу, кроме славянского «добавления» к России, говоря языком Тютчева, дей­ствительно не было. Крымская катастрофа сделала очевидным про­стой факт: Россия не сможет вернуть себе сверхдержавный статус собственными силами, не мобилизовав для борьбы с Западом сла­вянское население Европы. И зов фантомного наполеоновского комплекса оказался столь неотразим, что и впрямь привлек к разра­ботке стратегии реванша целую плеяду замечательно талантливых идеологов. Вот эти люди и возродили угасшее было погодинское кредо. И не только возродили, но и возвели его в ранг неопровержи­мой, если верить сегодняшним их наследникам, научной истины.

Преемники

Да, преемники Погодина отреклись от родоначальника Славян­ской идеи, хотя и заимствовали у него, как мы увидим, практически

все основные компоненты своего мифа. Так же, как он одержал в николаевские времена идейную победу над Тютчевым, овладев умами своего поколения, безжалостно отбросили они его поздней­ший скептицизм, завоевывая умы постниколаевских поколений.

Эти преемники — Н.А. Данилевский, И.С. Аксаков, Н.Н. Страхов, Ф.М. Достоевский, К.Н. Бестужев-Рюмин — заботливо взрастили по­сеянные Погодиным семена, превратив их в мощный, полнокров­ный миф, способный стать «историческим заветом» для России дру­гого, маленького, так сказать, Николая. Вот в этой интенсивной, темпераментной и в то же время наукообразной работе преемни­ков Погодина и предстоит нам здесь разбираться.

Глава седьмая Национальная идея

Но сначала, конечно, о необъяс- ненном пока что превращении самого родона­чальника будущей Национальной идеи из беззаветного апологета ни­колаевского режима в его беспощадного критика. А уж тем более в певца свободы, что и вовсе звучало в устах Погодина парадоксально.

Обычно объясняют этот его поворот поражениями николаев­ской армии в Крыму, которые Погодин переживал и впрямьтяжело. Но слишком уж далеко зашел он в своём отрицании режима, чтобы можно было удовлетвориться лишь одним этим объяснением. Что- то еще должно было побудить его к такой радикальной метаморфо­зе. И это «что-то» вовсе не нужно далеко искать. Николаевский ре­жим полностью, безоговорочно противоречил предложенному По­годиным новому курсу внешней политики России. Больше того, на фоне «законного террора» 1848-1855 годов, курс этот выглядел в полном смысле слова нелепым.

Коли уж о свободе речь, спрашивали европейцы, включая пред­назначенных к освобождению славян, то почему бы России не на­чать с себя? Почему бы ей, например, не освободить 25 миллионов крепостных рабов, которые ведь тоже славяне? Почему не освобо­дить славянскую Польшу, лишенную Николаем не только автоно­мии, но и каких бы то ни было национальных прав, дарованных ей после 1815 года императором Александром? Почему не разрешить славянам-украинцам писать на их языке? Ведь «стоило украинофи- лам, — по словам А.Н. Пыпина, — воспользоваться малороссийским языком не для одних стихов, а для популярных книжек, как тотчас начались крики о сепаратизме».40

И одними криками дело ведь не ограничилось. Руководители не­винного просветительского Кирилло-Мефодиевского братства, об­виненные в создании тайного общества (хотя ни от кого они и не пря­тались), были жестоко наказаны: Николай Костомаров арестован, Тарас Шевченко отдан в солдаты. «И действительно, — заметил по этому поводу уже в 1878 году тот же Пыпин, — было немного странно (как и теперь бывает иногда странно) браться за вопрос „освобожде­ния" [других], когда у себя дома царило крепостное право, литерату­ра была стеснена до крайности, свободная мысль была невозможна, общество не могло иметь никакой деятельности».41

Иначе говоря, новый курс внешней политики, предложенный Погодиным, властно требовал либерализации политики внутрен­ней. И в этом смысле метаморфоза Погодина предвещала целую се­рию других, еще более серьезных метаморфоз, в том числе главную и самую загадочную из них, в результате которой новый император, бывший при жизни отца одним из самых твердокаменных противни­ков отмены крепостного права, оказался вдруг царем-освободите­лем. Этот неожиданный поворот Александра II так и остался загад­кой для современников и, сколько я знаю, для историков. Впрочем, это не удивительно. Ибо едва ли может он быть объяснен вне связи с новым курсом внешней политики и с погодинскими обличениями старого режима.

1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 114
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Россия и Европа- т.2 - Александр Янов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит