Ничего неизменного - Наталья Игнатова

— Им, это ты его сделала, — буркнул Мартин, понятия не имевший ни про какие термины. — Ты знала, что Хартвин в Тупик своих учеников отправил, и решила, что лучше ничего там не трогать. Чтоб ничего не испортить. Ты из тех, кто очень хочет ничего не знать о Блошином Тупике. Купол — твоя работа.

Мартин до сегодняшнего дня в купол не верил так же, как Заноза не верил в магию. Не потому, что не бывает. Заноза прав: люди, если хотят на что глаза закрыть, и не на такие чудеса способны. Мартин не верил, что они с Лэа могли не увидеть, не понять, что часть города, пусть небольшая, но расположенная довольно близко к «СиД», так сильно отличается от остальных районов.

Грязи-то хватало везде, пусть и не в таких количествах. Но запах…

Он ожидал, что Калимма устроит пятиминутную драму: «как я несчастна, я снова все испортила!» Она реагировала так на любые, даже самые невинные замечания, если их делали Мартин или Лэа. А со времен постройки мельницы, в список вошел еще и Заноза. Но, кажется, все душевные силы княгини уходили на то, чтобы не отворачиваться от чаши с зельем.

— Но как же врачи? — спросила она. — Люди болеют, они все больны. И дети. Они должны обращаться к врачам, есть бесплатные приемные. И рядом с Блошиным Тупиком, у Северных ворот, тоже есть. Там два дежурных фельдшера, Анна Болышева и этот, новенький… Сазонов. Эзра Сазонов. Мне доложили бы, ведь это заразные болезни, даже я вижу, что заразные. Их всех отправили бы на карантин. И все это место…

— Потому и не идут, — отозвался Заноза. — Снаружи не хотят знать о том, что происходит внутри, а внутри не хотят, чтобы снаружи знали. Эти люди не ваши подданные, леди Калимма, они — подданные хозяев Блошиного Тупика, и именно этим хозяевам платят налоги, оказывают услуги, приносят пользу. Уйти оттуда они не могут, никто не выпустит. А даже если бы и удалось, что им делать дальше? Они не найдут работы, не найдут жилья, просто не успеют — первый же стражник отправит их обратно в Тупик, или вызовет оттуда людей, которые их заберут. В лучшем случае. В худшем — убьют в назидание остальным.

Мартин, осведомленный о планах Занозы относительно Тупика, даже не очень удивился, когда Калимма решительно заявила:

— Мы дадим им жилье и защиту. И медицинскую помощь. А все, кому это не понравится, будут иметь дело со Стражей.

Вот так. И Заноза ни при чем. И пусть Каллахам теперь попробует не выделить денег на строительство новых домов. Воля княгини — это вам не инициатива какого-то мельника.

— Речь ведь идет не о Страже, — медленно произнес Мейцарк, — иначе здесь был бы не я, а полковник Табриз. И господин Сплиттер не говорил бы, что первый же стражник вызовет убийц к беглецам из Тупика. По словам господина Сплиттера выходит, что стража не просто не выполняет свои обязанности, стража делает нечто, прямо им противоречащее. Совершает преступления.

— Полковник Табриз… отчасти в курсе, — лица Занозы Мартин не видел, но по интонациям легко представил его выражение. Сложное сочетание сочувствия и недовольства. — Он считает, что должен оставаться на своем месте, чтобы удерживать подчиненных хоть в каких-то рамках, что найдись ему замена, и Стража окончательно выйдет из-под контроля. Превратится в банду.

— И это причина, по которой задачи Стражи должна взять на себя армия? — уточнил Мейцарк. — Господин Сплиттер, мы защищаем тарвудцев от внешней угрозы. У меня нет людей, подготовленных к противостоянию с мирным населением. Даже с мирным населением, нарушающим законы. Солдаты гарнизона вооружены мечами, а не дубинками.

— А банды — мечами, арбалетами и магией. Подождите немного, полковник, вы еще не увидели весь Блошиный Тупик.

В конце концов, они увидели его весь. Все. Калимма — детей, умирающих от болезней, женщин, потерявших человеческий облик, мужчин, бессильных им помочь. Каллахам — налогоплательщиков, чьи деньги идут мимо казны. А Мейцарк — пять сотен бойцов, вооруженных лучше стражников и, пожалуй, лучше солдат Гарнизона.

Воры и жулики из Блошиного Тупика оказались хорошо организованными бандами. Восемь лет они практиковались на караванах из Порта, обозах из Шахт и почтовых дилижансах, оттачивали тонкое искусство рэкета, изредка перемежая основную деятельность терактами. Восемь лет они существовали под относительно строгим контролем четверых магов, владевших Тупиком. Теперь магов не стало… как объяснить этот момент Заноза пока не придумал, но, кажется, о магах никто, кроме леди Калиммы и не знал. Как бы то ни было, их не стало, а на их место претендовало не меньше десятка других. Попроще. Послабее. И поглупее. Глупость делала их настолько опасными, что простота и слабость могли перестать быть значимыми.

Это не убедило бы полковника Мейцарка. Ничего, кроме приказа самой леди Калиммы, не заставило бы его выступить против мирного населения, пусть даже преступников или убийц. Но Занозе и не нужно было поднимать Гарнизон против Блошиного Тупика. Ему нужно было, чтобы солдаты Мейцарка защитили людей. Защитили детей и женщин, стариков, которые каким-то чудом еще оставались живы, мужчин, не ставших бандитами, но не нашедших сил вырваться из болота, накрытого куполом безразличия. Полковник видел этих людей, смотрел им в глаза, слышал их, когда бродивший по Тупику Шманюк перекидывался с кем-нибудь несколькими словами. Сможет он оставить их без помощи? Теперь, когда за каждым именем будет видеть лицо?

Не сможет, если леди Калимма отдаст приказ.

Но надо, чтобы Мейцарк захотел помогать сам. Без приказа. И без чар — чары, это на самый крайний случай.

Что нового увидел Гевальд, Заноза не знал. Предполагал, что ничего. Уж кто-кто, а секретарь леди Калиммы был в Блошином Тупике завсегдатаем. Там умирали чаще, чем где бы то ни было на Тарвуде. И умирали отнюдь не только местные обитатели. Сколько приезжих, пришедших через порталы или приплывших в Порт, сгинуло в грязных переулках, пожалуй, только Гевальду и было известно. Приезжие — люди и нелюди без паспортов, они не подданные княгини, кто их считает?

— Пять сотен бойцов в Блошином Тупике, — сказал Заноза, глядя в карие, холодные глаза Мейцарка, — около полутора десятков магов и тридцать стражников.

— При всем уважении к проделанной вами работе, господин Сплиттер, приравнивать Стражу к бандитам, значит, сильно перегибать палку.

Иногда эмпатия полезна. Заноза вообще не мог представить себя не умеющим читать чужие эмоции, но случалось так, что способность эта мешала, и мешала сильно, поэтому нельзя было утверждать, что эмпатия полезна всегда. Но иногда — очень. Полковник Мейцарк говорил и выглядел так, как будто ему дела не было ни до кого из обитателей Тарвуда, до тех пор, пока остров не столкнется с внешней угрозой. С армией. С настоящими врагами. И можно было предположить, что даже когда эта внешняя угроза, армия, настоящий враг, появятся, Гарнизон выметет их с острова не для того, чтобы защитить мирное население, а просто потому, что обязанность солдат — воевать с захватчиками. Как вот у Мартина обязанность защищать Тарвуд от демонов, и плевать Мартин хотел на тарвудцев, пусть хоть все они друг друга поубивают.